Скачать текст произведения

Цявловский. "Он между нами жил..." - (К истории создания стихотворения)


«ОН МЕЖДУ НАМИ ЖИЛ...»

(К ИСТОРИИ СОЗДАНИЯ СТИХОТВОРЕНИЯ)110

Первым приступом к работе над стихотворением является до сих пор неопубликованный набросок на отдельном листке, хранящемся в Пушкинском Доме, куда он поступил в 193® г. из Рукописного отделения Библиотеки Академии наук СССР111.

В транскрипции набросок читается:

[Онъ не  былъ] [былъ онъ]
[не]  [любопытный]  [сторонникъ]
[Мир]
[званый]  [гость]
[Не„                                       [пришлецъ]
[Онъ]
любопытный
Н•  гость                                не  странникъ
онъ  былъ  изгой

Вторым приступом к стихотворению являются наброски начальных стихов на отдельном листке, также хранящемся в Пушкинском Доме112.

На этом листке был сделан Пушкиным рисунок (оседланная лошадь и витязь, опершийся на копье). Поэт начал было писать над рисунком, написал:›«Не», т. е., очевидно, начало стиха, имеющееся на предыдущем листке: «Не гость...», но затем перевернул листок верхом вниз и на свободном от рисунка месте написал:

                                                                      [печальнымъ]
[На  севере  онъ  гостемъ  былъ] [невольнымъ]
[И  враждовали  наши  племена]
[Но]                      [другъ  дру<гу>  сжали  мы]

[У  насъ онъ гостемъ былъ невольнымъ]
<нрзбр.>                                    [дружелюбн<ымъ>]
[Межъ] [яв] [не гостемъ] [любопытномъ]
[любопытномъ]
[Не] [дружелюбнымъ] [пришлецомъ]
[Явился] [онъ]

В этом тексте мы имеем три черновых варианта начальных стихов стихотворения. Первый кончается словами:·«сжали мы». Второй дает один стих: «У нас он гостем был невольным» и третий — два с половиной стиха. Все это зачеркнуто.

Место на листке под последними словами было занято рисунком, и потому Пушкин слева поперек написал продолжение:

     [мы  встретились]
И  были  мы  друзья
[Хоть  наши  племена]
[и  враждовали]
[Хоть][мы]113

Из-за недостатка места Пушкину пришлось два стиха написать на четырех строчках.

Тексты обоих листков, можно думать, написаны сейчас же один вслед за другим. Не имея достаточно места для писания на первом листке (оборот его, вероятно, к этому времени был занят рисунком, а на лицево– стороне под написанным текстом Пушкин нарисовал куст), Пушкин взял другой, большего размера. После набросков на втором листке работа, вероятно, была прервана. Снова вернувшись к ней, Пушкин на этот раз стал писать в своей рабочей тетради.

Факсимиле и транскрипция этого текста напечатаны в настоящем издании114.

В тетради Пушкин карандашом записал без поправок, очевидно, сложившиеся в голове семь начальных стихов.

Начав править их карандашом, поэт затем взял перо, сделал ряд поправок в записанных карандашом стихах и стал писать дальше.

Исписав страницу, он перешел на оставшееся слева поле и записал его поперек. Затем он перешел на предыдущую страницу. Исписав свободное место, Пушкин стал дальше писать на свободном месте, выше исписанного.

Написанное в тетради дает черновой текст всего стихотворения. Из этого текста нужно отметить: определение Мицкевича как «пророка»; развитие оставленного потом мотива «крикливого задора» и «робкого на деле вольнодумства», которого «чуждался» Мицкевич в России, и, тоже оставленный, мотив обращения «чистого огня небес», «божьего дара», «песен» в «собачий лай». Последний мотив намечался для разработки в виде сравнения с «торгашом». Эти обидные слова оставлены, и в «сводке» появилось лишь: «Издали до нас — Доходит голос гневного поэта».

Для переписки написанного в тетради Пушкин взял листок (17,7 × 22,0 см), на котором и записал «сводку»115. «Сводка» эта, как всегда у Пушкина, не была простой перепиской последнего чтения чернового текста: по ходу письма поэт сделал ряд изменений.

Этот сводный текст читается:

                         Он  между  нами  жил
Средь племени  враждебного;  но  злобы
В  душе  своей  к  нам  не  питал,  и  мы
Его  любили.  Мирный,  благосклонный
Он  посещал  беседы  наши.  С  ним
Делились мы  и  чашей  и  мечтами
И  песнями  (он  вдохновен  был  свыше

И  глубоко  взирал  на  жизнь).  Нередко
Он  говорил  о  временах  грядущих,
Когда  народы,  распри  позабыв,
В  великую  семью  соединятся.
Мы  жадно  слушали  его.  Но  он
Ушел  на  Запад — и  благословеньем
Его  мы  проводили — что  ж — теперь
Наш  мирный  гость нам  стал  врагом — и  ныне
Проклятия  нам  шлет  и  жгущим  ядом
Стихи  свои, в  угоду  черни  буйной
Он  напояет. — Издали  до  нас
Доходит  голос  гневного  поэта,
Знакомый  голос!.. Боже!  ниспошли
Твой  мир  в  его  озлобленную  душу.

Под этим текстом Пушкин поставил дату: «10 Авг. 1834 С. П. Б.».

Но и на этом не кончилась работа поэта над стихотворением. Спустя какое-то время, вероятно, собираясь печатать стихотворение, Пушкин сделал в перебеленном 10 августа 1834 г. тексте ряд исправлений.

С этими неоконченными исправлениями стихотворение читается:

                          Он  между  нами  жил
Средь племени  ему  чужого;  злобы116
В  душе  своей  к  нам  не  питал, и  мы
Его  любили.  Мирный,  благосклонный
Он  посещал  беседы  наши.  С  ним
Делились  мы  и  чистыми  мечтами
И  песнями (он  вдохновен  был  свыше
И  свысока  взирал  на  жизнь). Нередко
Он  говорил  о  временах  грядущих,
Когда  народы,  распри  позабыв,
В  великую  семью  соединятся.
Мы  жадно  слушали  поэта.  Он
Ушел  на  Запад — и  благословеньем
Его  мы  проводили. — Но  теперь
Наш  мирный  гость нам  стал  врагом  и  ядом
Стихи  свои, в  угоду  черни  буйной
Он  напояет. — Издали  до  нас
Доходит  голос  злобного  поэта,

Знакомый  голос!.. Боже!  освяти
В  нем  сердце  правдою  твоей  и  миром
И  возврати  ему  н117

Стихотворения Пушкин не напечатал. Впервые оно было напечатано Жуковским в девятом томе (1841) посмертного издания собрания сочинений Пушкина 1838—1841 гг.

Напечатанный здесь текст имеет такие отличия от напечатанного нами перебеленного текста с поправками:

        3   В душе своей  к нам  не питал  он; мы
8   И  с  высоты  взирал  на  жизнь.) Нередко
15—20  Наш  мирный  гость нам  стал  врагом, и  ныне
В  своих  стихах, угодник  черни  буйной,
Поет он  ненависть: Издалека
Знакомый  голос  злобного  поэта
Доходит  к  нам!.. О  боже!  возврати
Твой  мир  в  его  озлобленную душу.

Если отступление в третьем стихе:љ«он; мы» вместо: «и мы» и в восьмом стихе: «с высоты» вместо «свысока» можно объяснить тем, что Жуковский не разобрал написанного или по рассеянности допустил искажения, то текст последних пяти стихов такого происхождения искажениями объяснить невозможно. Подобного рода сочиненных Жуковским за Пушкина стихов мы не знаем, и поэтому нужно предположить, что Жуковский имел нам теперь неизвестный какой-то авторитетный текст, который он и воспроизвел в посмертном издании. За это говорит и примечание, которым снабдил стихотворение, перепечатывая его из посмертного издания, Анненков в своем издании:

«Сообщено впервые тоже 9-м, дополнительным томом посмертного издания 1841 г. с заглавием: „М *“, которого нет в рукописи, но которое поясняет отчасти стихотворение. На рукописи сохраняется отметка: „10 августа 1834. С. П. Б.“. Трогательная песнь, которую друзья Пушкина знали в окончательном виде задолго до появления ее в печати, чем и объясняются некоторые малые несходства ее с нашим первым черновым оригиналом»118. Из контекста ясно, что под «нашим первым черновым оригиналом» Анненков разумеет текст, перебеленный Пушкиным 10 августа 1834 г., с позднейшими поправками. Текст же, данный посмертным изданием, Анненков считал «окончательным», о чем ему мог сообщить в первую очередь П. А. Плетнев, ближайший сотрудник Жуковского по посмертному изданию собрания сочинений Пушкина.

Переходим к вопросу о времени сочинения стихотворения.

Переписка набело («сводка») текста стихотворения из «Альбома 1833—1835 годов» сделана Пушкиным, как он сам отметил, 10 августа 1834 г. Трудно допустить, чтобы большой промежуток времени отделял эту переписку от момента написания чернового текста в тетради. Естественнее предположить, что переписано стихотворение если и не сейчас же после написания в тетради, что весьма вероятно, то, во всяком случае, вскоре после работы над стихотворением в тетради.

Сложнее вопрос о времени написания набросков начальных стихов на двух отдельных листках.

Для определения времени их написания необходимо обратиться к самому стихотворению.

«Он между нами жил...» замыкает со стороны Пушкина историю его отношений к Мицкевичу119.

Стихи Мицкевича «Русским друзьям» со строками о «славящем продажным языком» торжество русского царя над подавленной Польшей Пушкин принял на свой счет. В Болдине, где поэт пробыл на возвратном пути из Оренбургской губернии полтора месяца с 1 октября, Пушкин списал в свою рабочую тетрадь (№ 2373) полностью два стихотворения Мицкевича — «Олешкевич» и «Русским друзьям» — и тридцать один стих из стихотворения «Памятник Петру Великому». Мрачные сатирические картины Петербурга в стихотворениях польского поэта («Предместья столицы», «Петербург») Пушкин принял как вызов и ответил на них вступлением к «Медному всаднику», над которым работал в эту болдинскую осень. Естественно предположить, что тогда же поэт начал и свой ответ на послание Мицкевича к «Русским друзьям». Но против этого, пожалуй, свидетельствует то обстоятельство, что наброски начальных стихов стихотворения сделаны не во второй арзрумской тетради (№ 2373), куда списал стихотворение Мицкевича Пушкин, а, как мы знаем, на отдельных листках. За то, что наброски начальных стихов на отдельных листках сделаны позднее, в 1834 г., говорит и то обстоятельство, что черновой текст всего стихотворения, как сказано выше, написан, вернее всего, в 1834 г. Таким образом, правдоподобнее, кажется, предположить, что в Болдине осенью

1833 г. Пушкин, занятый «Медным всадником», к ответу на оскорбительные стихи Мицкевича не приступал.

Нужен был какой-то новый толчок, чтобы бродившая мысль об ответе нашла свое осуществление. Таким толчком, снова поднявшим из глубины сознания образ Мицкевича и его стихи, вероятно, было получение Пушкиным от гр. Г. А. Строганова 11 апреля 1834 г. заметки неизвестного из «Франкфуртского журнала» о речи Лелевеля. Речь эта, произнесенная польским революционером на банкете в Брюсселе 25 января 1834 г., в годовщину свержения Николая с польского престола, а также в память восстания декабристов 1825 г., касалась, между прочим, Пушкина. Лелевель говорил о Пушкине как авторе двух «сказочек», направленных против самодержавия Николая, изображая поэта вождем свободолюбивой молодежи, сосланным царем «в самые отдаленные края государства». Публикация речи Лелевеля в какой-то газете (или журнале) вызвала заметку во «Франкфуртском журнале», в которой неизвестный автор120 писал: «Не знаем, сложил ли А. Пушкин строфы, приведенные Лелевелем, в те времена, когда его замечательный талант еще не перебродил и не избавился от накипи (ne s’était pas débarassé encore de son écume), но можем с полным убеждением уверять, что со временем он раскается в первых опытах своей музы, давших врагу его отечества право видеть в нем своего собрата по идеям и намерениям. Что касается до мнения Пушкина о польском восстании, то оно выражено в его пьесе „Клеветникам России“, которую он в свое время выпустил в свет».

В ответ на присылку этой статьи Пушкин писал Строганову: «Мне приходится очень печально расплачиваться за химеры своей юности. Объятия Лелевеля кажутся мне тяжелее ссылки в Сибирь. Впрочем, очень благодарен вам за то, что вам угодно было сообщить мне эту статью: она послужит материалом для отповеди»121. «Отповеди» Лелевелю Пушкин не написал, по крайней мере, в его рукописях ничего в этом роде не имеется, но «объятия» Лелевеля и неловкая «защита» Пушкина со стороны рептильного журналиста обратили мысли поэта к Мицкевичу.

Таким образом, ко второй половине апреля 1834 г. можно относить первоначальные наброски стихов на отдельных листках.

На первом из этих листков имеется запись Пушкина карандашом: «Багреева. Энгельгардт». Запись эта разумеет, вероятно, необходимые визиты. «Багреева» записи — это дочь М. М. Сперанского, Елизавета Михайловна Фролова-Багреева (1799—1857), в салоне которой бывали Пушкин и Мицкевич.

Весьма вероятно, что Пушкин у Фроловой-Багреевой говорил о русско-польских отношениях и о Мицкевиче в связи со статьей во «Франкфуртском журнале»122.

В прекрасном анализе стихотворения Пушкина польский исследователь Вацлав Ледницкий показал связь стихов Пушкина в лексике и мотивах со стихами Мицкевича, на которые отвечал наш поэт. Слова Пушкина о «жгущем яде» стихов Мицкевича, конечно, разумеют стихи последнего:

Теперь  я  выливаю  в  мир  кубок  яда.
Едка  и  жгуча  горечь  моей  речи.

Этому отравленному кубку Пушкин как бы противопоставляет воспоминание о той «чаше», которой он делился в России с польским поэтом. На слова Мицкевича: «Если до вас издалека... дойдут... песни... узнаете меня по голосу...» — Пушкин отвечает: «Издали до нас доходит голос злобного поэта...».

«Лаем собаки, которая так привыкла к ошейнику и так терпеливо и долго его носила, что готова кусать руку, срывающую его», называет Мицкевич ожидаемые нападки со стороны русских на его стихи. Пушкин в черновом тексте не удержался назвать в свою очередь «собачьим лаем» оскорбления польского поэта, изменившего поэзии, «чистому огню небес». «Кротость», о ниспослании которой «молит бога» Пушкин (в тексте черновой редакции), по словам В. Ледницкого, ближе всего передает польское «golębia prostota» в стихе Мицкевича: «И для вас всегда хранил кротость голубя».

В общем, в своем ответе польскому поэту Пушкин сумел подняться на ту же высоту, о которой он говорит в своем стихотворении по отношению к Мицкевичу. Замечательно уже одно то, что развитию темы «Мицкевич — друг русских» посвящена бо́льшая часть стихотворения.

Неизвестно, прочел ли Мицкевич стихотворение Пушкина. Трудно допустить, чтобы общие знакомые, и в первую очередь Соболевский и Вяземский, не сообщили польскому поэту стихов его русского собрата123. Но знал или не знал Мицкевич стихотворение Пушкина, он не остался перед ним в долгу. Некролог Пушкина, написанный Мицкевичем и напечатанный им за подписью: «Один из друзей Пушкина» в «Le Globe» (от 25 мая 1837 г.), свидетельствует о том глубоком чувстве уважения и восхищения, которое он питал к нашему великому поэту.

1937 г.

ПРИЛОЖЕНИЕ 124

«ОН МЕЖДУ НАМИ ЖИЛ...»

А. Первый черновой набросок

(ПД 200)

Не  гость,  не  любопытный  странник125
он  был  изгой126

Б. Второй черновой набросок

(ПД 198)

Не

*

[На  севере  он  гостем  был  печальным127
Но              друг  другу  сжали  мы]

*

На  севере  он  гостем  был  невольным
И  враждовали  наши  племена

*

[У  нас  он  гостем  был  невольным]

*

[Меж  <нас>128 не  гостем  дружелюбным129
Не  любопытным130 пришлецом
Явился  он]

*

[Мы  встретились  и  были  мы  друзья131
Хоть  наши  племена  и  враждовали132

В. Черновой автограф

(ЛБ 2374, л. 7 и 6 об.)

                             Он  между  нами  жил
Ему  враждебным133 племенем — но  злобы
В  душе  своей  к  нам  не  питал — и  нас

 Он  не  чуждался — мирный, благосклонный134
Он  посещал  беседы  наши — в  них
Его  любимый  голос  раздавался —

*

                                   Он  между  нами  жил
Средь племени  враждебного135, но  злобы
В  душе  своей  к  нам  не  питал;  и  мы
Его  любили — мирный,  благосклонный,
Он  посещал  беседы  наши.  С  ним
Делились  мы  и  чашей  и  мечтами136
И  песнями  (он  был  из  вдохновенных137
И  глубоко  взирал  на  жизнь) —  Нередко138
Он  говорил  о  времени  грядущем,
(10)  Когда  народы, распри  позабыв,
В  великую  семью  соединятся139.
Чуждался  он  крикливого  в  речах
И [робкого  на  деле] вольнодумства140

        Мы  жадно  слушали  его — Но  он  от  нас
Ушел  на  Запад — и  благословеньем
Мы  проводили  друга  нашего.  И  что  ж?141
Наш  мирный  гость нам  стал  врагом — и  ныне142
Проклятия  нам  шлет  и  жгучим  ядом
Свои  стихи  в  угоду  черни  буйной143
(20)  Он  отравляет,  чистый  огнь  небес
[Меняя  как  торгаш]  и  песни  лиры144
[В  собачий  лай  безумно]  обращая.
Печально  слышим  издали  его145
И  молим  бога, да  прольет  он  кротость146
В                           озлобленную  душу147

Г. Варианты белового автографа

(ПД 199)

    2  а.  Средь племени  враждебного; но  злобы
б·                                изгнанником; но злобы
6       Делились мы и чашей и мечтами
8       И  глубоко  взирал  на  жизнь). Нередко

        12       Мы  жадно слушали его. От нас148
17       Его мы  проводили149 — и 150  теперь
15—16        Наш  мирный  гость нам  стал  врагом — Он  ныне151
Проклятия  нам  шлет и  жгущим  ядом
15     Наш  мирный  гость нам  стал  врагом — и  злобой
18     Доходит голос  падшего152 поэта
19—20 а. Знакомый голос!.. Боже! Ниспошли
Твой  мир в  его  озлобленную душу
б. Знакомый153 голос!.. Боже! <нрзб.>
Твой  мир в его  озлобленную154 душу
в. Знакомый  голос!.. Боже! <нрзб.>
Его душе  прекрасной
г. Знакомый  голос!.. Боже! освяти
Твой < ? >                  правдой
21       И  возврати  ему н <...> <?>

   Под текстом:
10 авг. 1834. С. П. Б.

Д. Варианты редакции Жуковского

(«Сочинения Александра Пушкина», т. IX. СПб., 1841, стр. 171)

Заглавие:    М*
3    В  душе  своей  к  нам  не  питал  он;  мы
8    И  с  высоты  взирал  на  жизнь). Нередко
Вм.      15—21   Наш  мирный  гость нам  стал  врагом, и  ныне
В  своих  стихах, угодник  черни  буйной,
Поет  он  ненависть:  Издалека
Знакомый  голос  злобного  поэта
Доходит  к  нам!.. О  Боже! возврати
Твой  мир  в  его  озлобленную  душу.

Сноски

110 Напечатано в качестве комментария к черновому тексту стихотворения в изд.:Ћ«Рукописи А. С. Пушкина. Фототипическое издание. Альбом 1833—1835 гг. Тетрадь № 2374 Публичной библиотеки СССР им. В. И. Ленина». <Кн. 3>. Комментарий. Под ред. С. М. Бонди. М., 1939, стр. 30—34. — Т. Ц.

111 Листок этот (без жандармской пометы), очевидно, был взят В. А. Жуковским себе при разборе рукописей Пушкина после его смерти. После смерти Жуковского листок, в числе многих других автографов Пушкинађ стал собственностью его сына — Павла Васильевича Жуковского (1845—1912), подарившего листок 23 февраля 1894 г. П. И. Бартеневу. Последний в 1899 г. передал листок академику Л. Н. Майкову (1839—1900). После смерти Майкова вдова его, Александра Алексеевна (1841—1915), в 1904 г. принесла в дар Рукописному отделению Библиотеки Академии наук богатое собрание автографов Пушкина, принадлежавшее ее мужу (см. «Рукописи Пушкина», стр. 81, № 200).

112 Факсимиле листка (в уменьшенном виде) имеется вЄ«Литературном наследстве», т. 16-18, 1934, стр. 477. Листок этот, как свидетельствует жандармская помета («2»), был в день смерти Пушкина среди его рукописей в его кабинете. После разбора рукописей Пушкина Жуковским и Дубельтом они поступили в распоряжение Опеки над малолетними детьми поэта. Во время работы над пушкинскими рукописями П. В. Анненкова последний оставил у себя листок среди многих других. После смерти Анненкова (8 марта 1887 г.) вдова его, Глафира Александровна (1831—1899), главную часть собрания автографов Пушкина, принадлежавших ее мужу, подарила академику Л. Н. Майкову. После смерти последнего вдова его, Александра Алексеевна, подарила листок (в числе многих других) в. к. К. К. Романову. В 1923 г. собрание автографа Пушкина, принадлежавшее К. К. Романову, поступило в Пушкинский Дом (см. «Рукописи Пушкина», стр. 80, № 198).

113 Факсимиле и транскрипция текста на этом листке дана М. Л. Гофманом в сб. «Окно» (Париж), 1924, III, стр. 343 и 381.

114 Полная транскрипция текста в тетради печатается впервые. Из этого текста шесть стихов (в неправильной последовательности) напечатал П° И. Бартенев в «Русском архиве», 1881, кн. 1, стр. 449; перепечатано в кн.: А. С. Пушкин. Сборник новонайденных его произведений, тЉ I. М., 1881, стр. 170. К опубликованным Бартеневым стихам прибавил еще несколько стихотворений П. А. Ефремов в собрании сочинений Пушкина (1882, т. III, стр. 466—467), а затем В. Е. Якушкин в «Описании рукописей Пушкина, хранящихся в Румянцовском музее» («Русская старина», 1884, сентябрь, стр. 642). Полнее, чем в этих публикациях, дан текст П. О. Морозовым в собрании сочинений Пушкина, изд. «Просвещение», 1903, т. II, стр. 543—544.

<Факсимиле чернового текста стихотворения «Он между нами жил...», а также и транскрипция его воспроизведены в названном изд.: «Рукописи А. С. Пушкина. Фототипическое издание. Альбом 1833—1835 гг...». Транскрипция С. М. Бонди и Т. Г. Зенгер.

В настоящем сборнике мы воспроизводим факсимиле всех рукописей стихотворения.

Вслед за ними мы поместили все первоначальные тексты стихотворения и варианты окончательного текста, подготовленные к печати М. А. Цявловским и напечатанные в академическом издании. — Т. Ц.>

115 Листок этот с жандармской пометой «8» имел точно такую же судьбу, как и второй из листков с набросками начальных стихов.

116 В первоначально написанном стихе:•«Средь племени враждебного; но злобы» — Пушкин зачеркнул слова: «Средь племени враждебного» — и написал над ними: «изгнанником», но затем карандашом зачеркнул это слово, восстановил (черточками под словами) прежнее: «Средь племени», приписал: «ему чужом», но забыл зачеркнуть союз «но». «Чужом» вместо «чужого» — явная описка поэта, и стих должен читаться: «Средь племени ему чужого; злобы».

117 Перебеленный текст с поправками (причем первоначальные чтенияќ«сводки» напечатаны в сносках) дан М. Л. Гофманом в его работе «Посмертные стихотворения Пушкина 1833—1836 гг.» — «Пушкин и его современники», вып. XXXIII—XXXV, 1922, стр. 367—369. В парижском сборнике «Окно», 1924, III, стр. 375—378, Гофман напечатал перебеленный текст до поправок, затем привел поправки и дал свое окончательное чтение. Против этого чтения очень основательно возражал Вацлав Ледницкий в статье «Из истории дружбы поэтов» (вошла в книгу В. Ледницкого «Александр Пушкин» — «Aleksander Puszkin. Studja». Krakôw, 1926, стр. 162—225). Транскрипция перебеленного текста с поправками напечатана мною в статье: «„Он между нами жил...“ По поводу статьи В. Ледницкого» в сб.: «Пушкин в 1834 году», изд. «Пушкинского общества» Л., 1934, стр. 67 и 68, где дано и факсимиле рукописи (карандашные поправки на снимке не вышли). <См выше, стр. 178—194 — Т. Ц.>

118 Сочинения Пушкина, изд. Анненкова, 1855, т. III, стр. 43.

119 Далее в статье следовала характеристика взаимоотношений Пушкина и Мицкевича, вошедшая впоследствии в статью®«Мицкевич и его русские друзья» (см. выше, стр. 161—177). Опускаем ее. — Т. Ц.

120 М. Н. Сперанский высказал весьма правдоподобное предположение, что автор статьи во «Франкфуртском журнале» («Journal de Francfort», 1834, № 101, 12 avril) — А. А. Бехтеев (см. «Дневник А. С. Пушкина». М. — Пг., 1923, стр. 401—402).

121 Подлинник на французском языке. — Т. XIV, стр. 126.

122 В книге «Рукою Пушкина» (стр. 336) запись о Багреевой и Энгельгардте я датировал безоговорочно августом 1834 г. на основании написанных тут же стихов о Мицкевиче. Теперь, на основании вышеизложенного, я допускаю, что и стихи, и запись для памяти могли быть написаны и раньше августа 1834 г.

123 В последнее время, стало известно, что стихи Пушкина «Он между нами жил...» дошли до Мицкевича лишь в 1842 г. См. выше стр. 194. — Т. Ц.

124 Нижепечатаемые тексты взяты из Академического издания, т. III, кн. 2, стр. 941—945 (ред. М. А. Цявловский).

125 а. Начато: Он не был б.         не любопытный странник в. Не любопытный был он странник

126 а. Не           пришлец б. Не званый гость в. Не мир<ный> <?> <Правильнее читать: Меж. — Т. Ц.>

127 невольным

128 а. Начато:           яв<ился> <?> б. <нрзб.>

129 любопытным

130 дружелюбным

131 Стих начат: И были мы друзья

132 Начато продолжение: Хоть мы <?>

133 Между враждебным

134 Ст. 3—4: а. В душе своей к нам не питал — напротив
Он близок многим был б. В душе своей к нам не питал — напротив
Он мирно посещал беседы наши

135 а. Между враждебным племенем б. Меж племени враждебного

136 а. Делились мы веселой чашей б. Делились мы и чашею застольной

137 Вместо ст. 7:

Стих начат: а. И песнями, дарами б. И песнями (он богом был в. И песнями (он глубоко г. И песнями (он был [пророк] [поэт] пророк
И глубоко взирал на жизнь) д. И песнями (он чист был сердцем
И глубоко взирал на жизнь)

138 Вместо ст. 8:

И глубоко взирал на жизнь — и голос
Его был чист и [громок] звучен. — Нередко

139 Ст. 10—11:

а. Когда народы все в одну семью
Великую соединятся б. Когда земные пле<мена> в одну
Великую семью соединятся в. Когда народы чуждые друг другу
В великую семью соединятся

140 Вместо ст. 12—13:

а. Он не любил крикливой клеветы
[Под] Ни [воль<...>] вольнодумной б. Он не терпел хвастливой клеветы в. Чуждался он крикливой [клеветы]
И клеветы племен междуусобной г. Чуждался он хвастливой клеветы
[И буйного] [хвастлив<...>]      вольнодумства д. Чуждался он крикливого в [пирах] речах
И <нрзб.>                вольнодумства

141 Вместо ст. 16: а. Мы гостя нашего б. Его мы проводили в. Мы проводили друга          — теперь же г. Мы проводили друга         — и что ж

Теперь среди <нрзб.>

142 а. Теперь он наш — и <?> нам <?> б. Незлобный гость — нам стал врагом — и ныне

143 Ст. 18—19:

а. Проклятия нам шлет —
Он звуки песен б. Проклятия нам шлет         мощный глас в. Проклятия нам шлет                  клеветой
песни напояет г. Проклятия нам шлет и [злобной <?>] клеветой
Свои      песни напояет д. Проклятия нам шлет и едким <?> ядом
Свои стихи     напояет

144 Ст. 20—21:

а. Он отравляет —                божий дар б. Он отравляет — чистый огнь небес
Не может в. Он отравляет — чистый божий дар
Нося в заклад г. Он отравляет — божии дары
Меняя как торгаш — и пенье лиры

145 Начато: а. В п<ечали> <?> б. Печально слу<шаем>

146 Вероятно, намеченное исправление этого стиха: Боже

147 а. Начато: В его б. В прекрасную                      душу в. В его                 измученную душу

148 а. Но он  б. И он

149 Начато: Мы проводили

150 что ж? —

151 и ныне

152 гневного

153 Тревожный

154 встревоженную