Шатобриан. «Очерк английской литературы» - [Перевод]

Рукою Пушкина. Несобранные и неопубликованные тексты. — 1935.
Изучение языков и переводы

Шатобриан. «Очерк английской литературы»

«Порядокъ общественный, вне порядка политическаго, составленъ изъ Религии, умственной деятельности, и промышленности материяльной. Во всякомъ народе, во [всякое] время [посреди] вели[кихъ]чайшихъ бедствий и важнейшихъ событий, священникъ молится, [поэтъ] стихотворцы поетъ, ученый мыслитъ, живописецъ, ваятель, зодчий творятъ и зиждутъ, ремесленникъ работаетъ: Смотря только на нихъ, вы видите миръ настоящий, истинный неподвижный, основание человечества, [но] однако [миръ] по видимому чуждый обществу политическому. Но священникъ въ своей молитве; [ученый] поэтъ, художникъ, ученый въ своихъ творенияхъ; ремесленникъ въ своемъ труде, открываютъ отъ времени до времени, въ какую¹ эпоху они жи[вутъ]*[ли], въ нихъ отзываются удары событий отъ которыхъ сильнее и обильнее текли ихъ жалобы, ихъ потъ и дары вдохновения......

«Средния века представляютъ картину странную и которая[,] кажется произведениемъ мощнаго но разстроеннаго воображения. Въ древности, каждый народъ, исходитъ, такъ сказать, изъ собственнаго своего источника. Некий первобытный духъ проникаетъ во все и во всемъ отзывается. Нравы и гражданския установления делаются однородными. Общество въ среднихъ векахъ было составлено изъ обломковъ тысячи другихъ обществъ. Римская цивилизация[,] и Паганизмъ въ немъ оставили свои следы; Християнская Религия несла ему свое учение и торжества; Франки, Готфы, Бургундцы, Англо-Саксы, Датчане, Нордманцы сохраняли обычаи и [ха] нравы свойственныя ихъ племенамъ. Все роды собственности и законовъ были перемешаны между собою..... все формы свободы и рабства сталкивались между собою: монархическая свобода короля, аристократическая свобода благороднорожденнаго, личная свобода священника, общая свобода волостей, изключительная свободЁ городовъ, судилищъ, сословий ремесленныхъ и купечества, представительная свобода народа, рабство Римское, повинность варварскихъ племенъ, крепость приземельная. Отселе явления [противу] несообразныя ни съ чемъ, обычаи [другъ другу] одинъ другому противуречащия, [скрепленныя] и связанныя только узами религии. Кажется будто народы разные, неимеющия между собою никакого сношения, [будто] согласились жить подъ единою властию, около единаго алтаря.

Примечания

Автограф находится в ИРЛИ (· 369) на двух полных листах писчей бумаги в лист с водяным знаком: А. Г. 1833; без жандармских помет. На бумаге писарской рукою проставлены посредине на некоторых листах года: «1820» и «1818»; они зачеркнуты Пушкиным во время писания текста. Упоминалось впервые Б. Л. Модзалевским в описании рукописей Онегинского собрания (ПС XII, 23—24, № 4), где напечатаны и первые 13 слов. Весь текст впервые не совсем точно напечатан Н. К. Козминым в НП 207—208, подтвердившим предположение Б. Л. Модзалевского, что запись эта представляет собою перевод из Шатобрианова «Опыта об английской литературе» («Essai sur la littérature anglaise», Paris 1836, t. I, pp. 31, 33, «Introduction»). Перевод этот, вероятно, должен был быть приложением к статье Пушкина, названной Жуковским «О Мильтоне и Шатобриановом переводе „Потерянного рая“» и напечатанной в вышедшем после смерти Пушкина томе V «Современника» 1837 г. (стр. 127—139). В том IX Ак, содержащий критическую прозу, перевод этот почему-то не был введен, даже в примечания, и после НП тот же текст появился лишь в КН V, 163—164.

Книга Шатобриана «Essai sur la littérature anglaise» вышла в свет между апрелем и июлем 1836 г.,² так что статья Пушкина и перевод этот сделаны, очевидно, во второй половине 1836 г.

Приводим текст оригинала перевода:

¦’ordre social, en dehors de l’ordre politique, se compose de la religion, de l’intelligence et de l’industrie matérielle: il y a toujours chez une nation, au moment des catastrophes et parmi les plus grands événements, un prêtre qui prie, un poëte qui chante, un auteur qui écrit, un savant qui médite, un peintre, un statuaire, un architecte, qui peint, sculpte et bâtit: un ouvrier qui travaille. Ces hommes marchent à côté des révolutions et semblent vivre d’une vie à part: si vous ne voyez qu’eux, vous voyez un monde réel, vrai, immuable, base de l’édifice humain, mais qui paraît fictif, et étranger à la société de convention, à la société politque. Seulement le prêtre dans son cantique, le poëte, le savant, l’artiste, dans leurs compositions, l’ouvrier dans son travail, révèlent de fois à autre, l’époque où ils vivent, marquent le contre-coup des événements qui leurs firent répandre avec plus d’abondance leurs sueurs, leurs plaintes et les dons de leur génie...³

Le moyen‡âge offre un tableau bizarre qui semble être le produit d’une imagination puissante, mais déréglée. Dans l’antiquité, chaque nation sort, pour ainsi dire, de sa propre source; un esprit primitif qui pénétre tout et se fait sentir partout rend homogènes les institutions et les moeurs. La société du moyen âge était composée des débris de mille autre sociétés: la civilisation romaine, le paganisme même, y avaient laissé des traces; la religion chrétienne y apportait ses croyances et ses sollennités, les Barbares franks, goths, burgondes, anglo-saxons, danois, normands, retenaient les usages et le caractère propre à leurs races. Tous les genres de propriétés se mêlaient; toutes les espèces de lois se confondaient, <l’aleu, le fief, la mainmorte, le Code, le digeste, les lois — salique, gombette, visigothe, le droit coutumier;>⁴ toutes les formes de liberté et de servitude se rencontraient: la liberté monarchique du roi, la liberté aristocratique du noble, la liberté individuelle du prêtre, la liberté collective des communes, la liberté privilégiée des villes, de la magistrature, des corps de métiers et des marchands, la liberté représentative de la nation; l’esclavage romain, le servage barbare la servitude de l’aubin. De là ces spectacles, incohérents, ces usages qui se paraissent contredire qui ne se tiennent que par le lien de la réligion. On dirait de peuples divers sans aucun rapport les uns avec les autres, mais seulement convenus de vivre sous un commun maître autour d’un même autel.

Перевод Пушкина из Шатобриана является классическим образцом литературного перевода.

Сноски

¹ Переделано из: какой.

² В конце марта А. И. Тургенев еще посылал Шатобриану материалы для его книги. 14 июля в «Journal des Débats» уже появилась рецензия на нее.

³ Здесь у Пушкина пропуск абзаца — переход от общих вопросов истории к средним векам.

⁴ Заключенное в ломаные скобки Пушкиным не переведено: аллод, феод, неотчуждаемая собственность, Кодекс, дигест, законы — салический, Гундобада, вестготский, обычное право.