Модзалевский. Примечания - Пушкин. Письма, 1815-1825. Часть 29.

118. Князю П. А. Вяземскому (стр. 113—114). Впервые напечатано вФ«Русск. Арх.» 1874 г., ст. 140—143, при чем разбито на два письма (№ 18 и 19) и помещено в обратном, чем следует, порядке, как и в последующих изданиях, — до Академического, где напечатано правильно; подлинник (на бум. без вод. зн.) был у гр. С. Д. Шереметева в Остафьевском архиве.

— Письмо Пушкина об Ольдекопе, о собрании его элегий и о Татьяне — см. выше, под № 107.

— Вот стихотворения кн. Вяземского из «Северных Цветов на 1825 г.» (стр. 208), вызвавшие такой одобрительный отзыв Пушкина:

ЧЕРТА МЕСТНОСТИ.

Прочесть ли вам любовное посланье?
«Рад слушать вас!» — Прошу советов я.
Дом, где сидит владычица моя...
«Позвольте мне вам сделать замечанье.
«Я б не сказал — сидит; да уж и дом,
«Мне кажется, не ладит со стихом.
«Не лучше ли: живет иль обитает,
«И дом сменить на храм, или чертог?

«Любовь во храм и хату претворяет;
«К тому ж к стихам идет высокий слог»...
Так, спесь и мне наречья Муз знакома;
Но здесь в стихе есть местная черта:
Несчастная, младая красота
Сидит в стенах смирительного дома!

К. Вяземской.

ПРОСТОСЕРДЕЧНЫЙ ОТВЕТ.

С подагрою в груди супруг седой,
Предчувствуя уж запах близкий ели,
В последний час, на роковой постели,
Прощаяся с молоденькой женой,
Ей говорил сквозь кашель в сквозь слезы:
«Вдовой тебя оставить больно мне!
Но, ах! еще мучительней вдвойне
Мне страх, что год пройдет, и снова розы,
Моим в гробу ругаясь крепким сном,
Блеснут тебе пред брачным алтарем...
Другой супруг... за гробом ревность мучит.
Ты молода... вдоветь тебе соскучит»...
— «Ох, нет! жена в ответ ему... клянусь,
«Голубчик мой, что твой поклеп обиден!
«Дай овдоветь: вдовства я не боюсь,
«Мне жребий вдов был завсегда завиден!»

К. В.

— Руссо — Жан-Батист (род. 1671, ум. 1741), французский поэт, ученик Буало, известный своими непристойными стихотворениями и остроумными, но крайне злыми, эпиграммами; о нем см. в статьях: А. Попова —р«Пушкин и французская юмористическая поэзия XVIII в.» в сб. «Пушкинист», т. II, стр. 204 и сл., и Р. Р. Томашевской — «К вопросу о французской традиции в русской эпиграмме» — в сб. «Поэтика», изд. Academia, Лгр. 1926.

—Ч«Телеграф» — начавший только что выходить, с января 1825 года, под редакцией Николая Алексеевича Полевого (род. 1796, ум. 1846), «Московский Телеграф. Журнал литературы, критики, наук и художеств». Кн. Вяземский вначале горячо покровительствовал этому органу своим сотрудничеством; Пушкин в апреле 1825 г. также держался того мнения, что «должно непременно поддержать журнал» Полевого (см. ниже, письмо № 140), хотя и находил, что он иногда «завирается» (письмо № 144), а самому Полевому писал, что считает «Телеграф», «конечно, лучшим из всех наших журналов» (письмо № 165). Вскоре он, однако, переменил свое суждение о Полевом, а впоследствии относился к нему и с прямым осуждением (см. ниже, письма к нему Пушкина от 27 марта 1830 и 1 января 1831 г.). В № 1 «Московского Телеграфа», вышедшем в Москве около 10 января, было напечатано (стр. 49) стихотворение Пушкина «Телега жизни», посланное поэтом кн. Вяземскому в письме от 29 ноября 1824 г. (№ 107) с разрешением напечатать, но с «пропуском русского титула». Первые две книжки «Московского Телеграфа» были встречены с большим сочувствием и были тотчас переизданы вторым тиснением, при чем во 2-м издании «Телега жизни» оказалась уже на 43-й странице. В № 3 «Телеграфа» была помещена эпиграмма Пушкина (с подписью А. П.): «Журнальным Приятелям», а затем произведения его появились в №№ 12, 13, 17 и 21.

— Стихотворение ПушкинаХ«К морю» («Прощай, свободная стихия») целиком было напечатано лишь осенью 1825 года — в ч. IV «Мнемозины» Кюхельбекера и кн. Одоевского (стр. 102—104), но в 1-м № «Московского Телеграфа» за 1825 год, в прибавлении к переводу статьи В. Скотта«Характер лорда Байрона», появились (стр. 39) первые 7 стихов этой пьесы Пушкина, при чем оно названо: «Прощание с морем».

— Кюхельбекера Пушкин всегда вспоминает с любовью, но и с добродушною усмешкою, каковую тот невольно вызывал к себе своимГ«несуразным» нравом. Характеризуя отношение к Кюхельбекеру Пушкина, акад. Н. А. Котляревский справедливо говорит, что «в общем суд Пушкина над его другом-писателем был в его пользу: Пушкин признавал в Кюхельбекере вообще писателя и поэта и, в особенности, критика» и «как бы ни было ему ясно все несовершенство его творений, но он его любил глубокой любовью за его ум и сердце. За смешной наружностью и смешными словами Пушкин чувствовал глубину и серьезность духа этого человека. Стоит вспомнить то, что Пушкин писал в своих стихотворениях (не шутливых) о своем друге, чтобы увидать, как много серьезного» и возвышенного было связано в воспоминаниях Пушкина с именем Кюхельбекера» (Соч., ред. Венгерова, т. VI, стр. 269). Некоторые черты Владимира Ленского, с его «душою прямо-гёттингенской», Пушкин взял, несомненно, с Кюхельбекера. — В начале 1825 г. он проживал в Москве, занимаясь преподаванием уроков и изданием, с кн. В. Ф. Одоевским, сборника «Мнемозина». Конец года — событие 14 декабря — положил предел житейской карьере Кюхельбекера: он после восстания бежал из Петербурга, с Сенатской площади, затем был схвачен в Варшаве и после следствия и суда заключен в Шлиссельбургскую крепость; когда, в октябре 1827 г., его перевозили в Динабург, Пушкин неожиданно встретилсяс ним на станции около Боровичей и описал эту трогательную встречу в особой заметке. В стихотворении «19 октября 1825 года», в строфах 13 и 14, он так обращался к Кюхельбекеру:

Служенье муз не терпит суеты:
Прекрасное должно быть величаво;
Но юность нам советует лукаво,
И шумные нас радуют мечты...
Опомнимся — но поздно!  и уныло
Глядим назад, следов не видя там.
Скажи, Вильгельм, не толь и с нами было.
Мой брат родной  по  музе, по судьбам?
Пора, пора!  душевных  наших  мук
Не стоит мир; оставим  заблужденья.
Сокроем жизнь под сень уединенья!
Я  жду тебя, мой запоздалый друг —
Приди; огнем  волшебного  рассказа
Сердечные преданья  оживи;
Поговорим о бурных днях  Кавказа,
О Шиллере, о славе, о любви.

— Лев Пушкин к брату своему приехать не мог (его не пустили родители), а Дельвига поэт дождался только в конце апреля 1825 г.

— «Второе послание цензору», написанное в 1824 году, не могло появиться в печати ни при жизни Пушкина, ни вскоре после его смерти; лишь два стиха («Сей старец дорог нам»... и след.) были напечатаны ве«Маяке» 1844 года (т. XVI, кн. 31, гл. I, стр. 19). Когда Пушкин узнал о назначении Шишкова Министром Народного Просвещения, он также послал ему «лобзание не яко Иуда-Арзамасец, но яко Разбойник-Романтик» (см. выше, стр. 83, в письме № 86).

— «Tempora altri» — значит «другие времена».

— Об Ольдекопе и черновое письмо Пушкина к Шишкову с жалобою на него см. выше, стр. 112, № 116.

— Говоря, что 赫в подлостях нужно некоторое благородство», Пушкин цитировал свои собственные слова из написанного около этого времени но в печати появившегося лишь в 1863 г. стихотворения

Сказали  раз  царю, что  наконец
Мятежный  вождь Риэго  был удавлен... оно оканчивается словами:

Льстецы, льстецы!  старайтесь сохранить
И  в  подлости  осанку благородства.

— Кичливый Красовский — тупоумный, придирчивый цензор (см. выше).

— Кн. Вера Федоровна Вяземская с детьми жила зиму 1824—1825 гг. в Москве; Пушкину еще не было известно, что незадолго до того Вяземские потеряли 6-летнего сына Николеньку, умершего 9 января

— Что значит «le faire Василья Львовича» — не знаем.

— ЭпиграммаД«Приятелям», под измененным заглавием: «Журнальным Приятелям», была отдана кн. Вяземским Полевому и появилась в № 3 «Московского Телеграфа» за 1825 г., на стр. 215, с подписью: А. П.; Пушкин был недоволен такою переменою, и по его просьбе Булгарин в «Северной Пчеле» 1825 г., № 52, поместил такое заявление: «А. С. Пушкин просил издателей «Северной Пчелы» известить публику, что стихи его сочинения, напечатанные в № 3 «Московского Телеграфа», на стр. 215, под заглавием: «К журнальным приятелям», должно читать просто: «К приятелям». Кн. Вяземский по поводу этой заметки писал Пушкину 7 июня: «Охота тебе была печатать une réclamation на Телеграф у подлеца Булгарина! Телеграф очень огорчился, а виноват был во всем я. Мне казалось осторожнее прибавить Журнальным, потому что у тебя приятелей много и могли бы попасть не в попад». Пушкин в свою очередь отвечал Вяземскому в начале июля (см. ниже, письмо № 151).

— Говоря о статье Бестужева, Пушкин имел в виду его статью о книгеЗ«Русская антология, или образчики русских поэтов, Джона Бауринга, ч. II, помещенную в Булгаринских «Литературных Листках» 1824 г., № XIX — XX, стр. 32—45 (см. в след. письме, № 119). Бестужев «меньше всего знал литературу немецкую в вообще не любил этот язык», говорит Н. А. Котляревский, — «и даже Жуковскому не прощал его любви к немцам»; далее Н. А. Котляревский так передает суждение Бестужева о немцах по поводу сборника Бауринга: «Немцы влияли на нас так же мало, как и англичане; Жуковский первый ввел у нас аллегорическую и, так сказать, неразгаданную поэзию, а уже вслед за ним всё пишущее записало бемольными стихами; хорошо, что Батюшков и Пушкин были против этой манеры. С немецким влиянием можно бы было помириться, если бы у нас были переведены лучшие немецкие памятники, а то мы пробавляемся всё больше мелкотравчатыми балладами. Немцы даже терпению нас не выучили; если на что они повлияли, то разве только на политику» (Н. А. Котляревский, Декабристы. Кн. А. И. Одоевский и А. А. Бестужев-Марлинский. Их жизнь и литературная деятельность, С.-Пб. 1907, стр. 331—332).

—Ч«Наш друг Фита», — эпиграмма на поэта Федора Николаевича Глинку, автора многочисленных духовных стихотворений, — была вызвана переложениями псалмов, которые Глинка около этого времени печатал в журналах, а потом вскоре издал и отдельною книгою: «Опыты священной поэзии», С.-Пб. 1826. Эти переложения подразумеваются и в эпиграмме, которую, по свидетельству бар. А. И. Дельвига («Мои воспоминания», М. 1912, т. I, стр. 52), сочинил бар. А. А. Дельвиг вместе с Боратынским:

Федор  Глинка — молодец,
Псалмы  сочиняет,  и  пр....

О Глинке и добром отношении к нему Пушкина см. выше, стр. 228—229, 372. Эпиграмма Пушкина, конечно, напечатана тогда не была.

119. А. А. Бестужеву (стр. 114—115). Впервые напечатано в журнале°«Пантеон» 1853 г., № 12, в статье В. Р. Зотова о Рашели (отрывок), затем — в статье В. П. Гаевского о бар. А. А. Дельвиге — «Современник» 1854, т. XLVII, отд. III, стр. 20—21 (отзыв о «Горе от ума»), в «Материалах»

Анненкова, стр. 111, 128—129 (отрывки) и в «Полярной Звезде на 1861 г.» Герцена и Огарева, Лондон. 1861 г., стр. 85—86 (полностью). Подлинник в Пушкинском Доме Академии Наук.

— На это письмо Пушкина Бестужев ответил ему письмом от 9 марта (см. Акад. изд. Переписки, т. I, стр. 186—188).

— Рылееву Пушкин послалХ«Цыган» 11 января, с Пущиным, который доставил поэту записку от Рылеева (см. выше, № 117 и стр. 387). Поэт, по словам А. И. Тургенева, взял с своего брата Льва, знавшего «Цыган» наизусть и читавшего их знакомым, «честное слово, что он списывать ни для кого не будет» («Остаф. Арх.», т. III, стр. 99). Таким образом, из декламации Льва Пушкина узнал «Цыган» и Бестужев, который в своем очередном «Взгляде на Русскую Словесность в течение 1824 и начале 1825 годов», появившемся в «Полярной Звезде на 1825 год» (последняя вышла в марте этого года), писал о «рукописной поэме Цыгане»: «Если можно говорить о том, что не принадлежит еще печати, хотя принадлежит Словесности: то это произведение далеко оставило за собой все, что он писал прежде. В нем-то Гений его, откинув всякое подражание, восстал в первородной красоте и простоте величественной. В нем-то сверкают молнийные очерки вольной жизни и глубоких страстей и усталого ума в борьбе с дикою природою. И все это выраженное на деле, а не на словах, видимое не из витиеватых рассуждении, а из речей безыскусственных. Куда не достигнет отныне Пушкин с этой высокой точки опоры?» (стр. 14—15; Соч., ч. XI, С.-Пб. 1838, стр. 196). Любопытный свод мнений Бестужева о Пушкине и о различных его произведениях дан в цитированной выше книге Н. А. Котляревского: Декабристы. С.-Пб. 1907, стр. 338—341.

— Грибоедов, только что перед тем, в конце 1824 г., живя в Петербурге, тщетно пытался провести через цензуруЮ«Горе от ума» для напечатания его и для постановки на сцене. Но комедия, из которой Булгарину удалось напечатать (и то, впрочем, с цензурными сокращениями и переделками) в альманахе «Русская Талия» лишь 7—10 явления 1-го действия, быстро распространилась в огромном количестве списков и стала предметом общего внимания, сделавшись «центральным событием литературного сезона» (Н. К. Пиксанов, Соч. Грибоедова, изд. Акад. Наук, т. I, стр. LII); о ней высказывались и в печати, и в частной переписке (см., напр., письмо П. А. Катенина к Н. И. Бахтину от 17 февраля 1825 г. — у А. А. Чебышева, Письма П. А. Катенина, С.-Пб. 1911, стр. 76—78). Свод мнений критиков и писателей, — между прочим, Пушкина и Бестужева. — см. у Н. К. Пиксанова. Соч. Грибоедова, изд. Акад. Наук, т. II, стр. 303—312. Приведя суждения Пушкина, выраженные в письме к Бестужеву, Н. К. Пиксанов пишет: «Больше Пушкин никогда не высказывался о комедии Грибоедова, в письмах судил о ней по первому чтению, о чем и сам оговаривался, мнение свое изложил кратко и многого не досказал; в виду всего этого, необходимо истолковывать его суждение с известной осторожностью и ограничениями. Самыми существенными здесь были два пункта: сближение мыслей и настроений Чацкого с самим Грибоедовым и критика поведения Чацкого в Фамусовском обществе. Первое угадано с замечательной чуткостью (хотя Пушкин лично не встречался с Грибоедовым с 1818 года) и теперь может быть подтверждено многими биографическими фактами. Второе стало предметом обсуждения в последующей критике, напр., у Вяземского, особенно у Белинского и у других».

— ПушкинТ«слушал Чацкого» 11 января в собственном чтении и в чтении И. И. Пущина, привезшего своему другу список «Горя от ума»: «Я привез Пушкину в подарок, пишет Пущин в своих Записках: «Горе от ума»; он был очень доволен этою, тогда рукописною комедией, до того ему вовсе почти незнакомою. После обеда, за чашкою кофею, он начал читать ее вслух; но опять жаль, что не припомню теперь метких его замечаний, которые впрочем потом частью явились в печати» (изд. 1907 г., стр. 62). — Коротко резюмированное суждение о комедии высказал Пушкин и в письме к кн. П. А. Вяземскому от 28 января 1825 (см. ниже, в письме за № 121, стр. 116). Любопытно, что, судя по написанию в письме к Бестужеву, Пушкин произносил фамилию Фамусова: «Фомусов». — В 1833 г, в своих «Мыслях на дороге» Пушкин писал, что «Горе от ума» есть картина обветшалая, печальный анахронизм. Вы в Москве уже не найдете ни Фамусова, который «всякому, ты знаешь, рад»: и князю Петру Ильичу, и французу из Бордо, и Загорецкому, и Скалозубу, и Чацкому; ни Татьяны Юрьевны, которая «балы дает нельзя богаче; от рождества и до поста, а летом праздники на даче». Хлестова в могиле, Репетилов в деревне. Бедная Москва!»

— «Les propos de bal» — значит: бальные речи, бальные разговоры.

— Типом Грибоедовского Загорецкого, «всеми отъявленного и везде принятого», столь понравившимся Пушкину, он воспользовался в «Евгении Онегине» для создания эпизодического героя — секунданта Ленского — Зарецкого (см. Н. О. Лернер, «С кого Пушкин списал Зарецкого» — «Русск. Стар.» 1908 г., т. CXXXIII, февр., стр. 419—427), придав ему еще черты своего старого знакомца гр. Ф. И. Толстого — «Американца».

— Клеон — главное действующее лицо в комедии Грессе — «Le méchant» («Злой человек»), написанной в 1745 году и верно обрисовывающей нравы и типы того времени; Жеронт и Хлоя — действующие лица той же пьесы: отец с дочерью, за которою Клеон ухаживает.

— Олег — «Песнь о Вещем Олеге», только что появившаяся в «Северных Цветах на 1825 год» (стр. 253—257).

— О статье Бестужева в «Литературных Листках» (1824 г., № XIX и XX) о Русской антологии Джона Бауринга (John Bowring) см. выше, стр. 393. Книга Бауринга имела название: «Российская Антология. Specimens of the Russian Poets. With preliminary Remarks and biograpbical Notices», 2 тома, Лондон. 1821—1823, 8°; туда вошли переводы из Ломоносова, Державина, Жуковского, Батюшкова, Карамзина, Дмитриева, Хемницера, Боброва, Богдановича, Д. Давыдова, Кострова, Нелединского-Мелецкого, Долгорукова, Мерзлякова. Воейкова, Вяземского и др., но из Пушкина не было сообщено ничего. См. Соч. Державина, под ред. Грота, т. IX, стр. 526—528; Б. Л. Модзалевский, Библиотека А. С. Пушкина, стр. 154.

120. Князю П. А. Вяземскому (стр. 116). Впервые напечатано в «Русск. Арх.» 1874 г., кн. I, ст. 139—140; подлинник (на бумаге без вод. зн.) был у гр. С. Д. Шереметева в Остафьевском архиве.

— Княгиня — жена Вяземского, Вера Федоровна, с которою, как мы видели, Пушкин так дружески сошелся в Одессе в период, предшествовавший его высылке оттуда. Письмо ее к Пушкину до нас не дошло.

— Грабе — Павел Христофорович Граббе (род. 1789, ум. 15 июня 1875), участник войн с Наполеоном (1805—1814), Георгиевский кавалер, с конца 1816 г. полковник, командир Лубенского гусарского полка, которыЦ командовал в течение 6 лет («Русск. Арх.» 1875 г., кн. II, стр. 443); под предлогом обвинения в «несоблюдении порядка», он, за свою горячность и прямоту, был отставлен от службы (4 марта 1822) с приказанием жить в Ярославле («Русск. Арх.» 1874 г., кн. I, стр. 140, и 1889 г., кн. II, прил., стр. 662, кн. III, прил., стр. 679), но через полтора года (30 августа 1823 г.) вновь был определен в службу — в Северский конно-егерский полк («Русск. Инвал.» 1823 г., № 220); в 1825 г. Граббе был полковником того же Северского полка. Человек очень образованный, Граббе в молодости писал стихи (см., напр., «Русск. Арх.» 1888 г., кн. I, прилож., стр. 5—6, кн. II, прилож., стр. 50—51) и был в приятельских отношениях с братьями Тургеневыми, где с ним, вероятно, и познакомился в 1817—1820 г. Пушкин, встречавшийся с Граббе и позднее, — напр., в январе 1834 г. (см. «Русск. Арх.» 1873, кн. II, стр. 785—786); с 1820 г. он состоял членом Союза Благоденствия и даже присутствовал на съезде членов Тайного Общества в Москве, в начале 1821 года; за прикосновенность к Обществу он в начале 1826 г. был арестован; по словам И. Д. Якушкина, он «не был судим Верховным Уголовным Судом, но за смелые ответы в Комитете после нашего приговора, по воле высочайшей власти, содержался некоторое время под арестом» (Записки, М. 1905, стр. 145), — а именно был продержан 4 месяца в Динабургской крепости, после чего возвращен в свой Северский полк

(«Русск. Арх.» 1889 г., кн. III, стр. 736). Впоследствии П. Х. Граббе был командующим войсками на Кавказской линии и в Черномории (1838—1842). генерал-адъютантом, генералом-от-кавалерии (1855), Андреевским кавалером (1863), графом и членом Государственного Совета (1866). Один из современников называет Граббе, за благородную прямоту его характера и за доблесть, — «Русским Баярдом» («Русск. Арх.» 1881 г., кн. II, стр. 230), другой — прямо «Рыцарем» (М. И. Венюков — «Русск. Арх.» 1880 г., кн. I, стр. 442). Его Воспоминания и «Записная Книжка» — в «Русск. Арх.» 1873, 1888 и 1889 г. См. о нем еще «Остаф. Арх.», т. II; «Арх. Раевских», т. II.; «Алфавит декабристов», под ред. Б. Л. Модзалевского и А. А. Сиверса, Лгр. 1925, стр. 73 и 308.

— Пушкин писал Вяземскому 25 января 1825 г. — см. письмо № 118.

— Письмо Вяземского, в котором он просил Пушкина прислать ему все стихи, до нас не сохранилось.

— Отрывок из «Цыганов» Пущин должен был передать Вяземскому по приезде своем в Москву, к месту своей службы судьею в Надворном Суде (см. выше, стр. 385—386).

— «Заветные стихи», — т.-е. не предназначавшиеся для печати.