Модзалевский. Примечания - Пушкин. Письма, 1831-1833. Часть 10.

413. Л. С. Пушкину, 6 апреля [1831 г.] (стр. 17). Впервые напечатано вЙ«Библиографических Записках» 1858 г., № 4, стр. 112; подлинник (на бумаге большого почтового формата с водяными знаками: А. Г. 1830, сложенной конвертом и запечатанной неразборчивою сургучной печатью) в библиотеке имени В. И. Ленина в Москве, № 1254, лл. 58–59.

–Ч«Всё было решено» – относительно перевода Л. С. Пушкина из Нижегородского драгунского полка в Финляндский драгунский же полк, находившийся на театре военных действий в Польше. Перевод состоялся в приказе 20 мая 1831 г. (формулярный список; В. Потто, «История 44 драгунского Нижегородского полка», т. X, С.-Пб. 1895, прилож., стр. 32).

– Гр. Паскевич – граф Иван Федорович Паскевич-Эриванский, генерал-фельдмаршал, генерал-адъютант, главноуправляющий гражданскою частью в Грузии и главнокомандующий Отдельного Кавказского корпуса, которомЩ был подчинен Л. С. Пушкин, как офицер входившего в войска Кавказского корпуса Нижегородского драгунского полка. Во время своего путешествия на Кавказе в 1829 г. поэт был представлен Паскевичу и наблюдал его в походе, а Паскевич подарил ему саблю с датой 29 июня 1829 г. (находится ныне в Пушкинском Доме Академии Наук).

– Б. – Александр Христофорович Бенкендорф, через которого Пушкин хлопотал о переводе брата Льва в действующую армию. См. выше, стр. 223, в комментарии к письму N 411, письмо Бенкендорфа к Пушкину от р апреля.

– Яр – знаменитый в те времена содержатель ресторана в Москве. Пушкин вспоминает его в своем стихотворении 1829 г. «Дорожные жалобы»:

...Долго-ль мне в тоске голодной
Пост невольный соблюдать
И телятиной холодной
Трюфли Яра поминать...

– Чугуев – город в Харьковской губернии, через который Л. С. Пушкин ехал на Кавказ, направляясь из Москвы на Тулу, Орел, Курск, Харьков, Новочеркасск и Ставрополь. 8 мая Пушкин писал Е. М. Хитрово, чтоЪ по его предположениям, его брат уже находится в Грузии (см. ниже, письмо № 417); но, повидимому, это было не так, ибо еще 4 июня О. С. Павлищева писала мужу, что Лев Сергеевич переведен в действующую армию и вскоре должен прибыть к своему полку, а в конце письма прибавляла, что он в Тифлисе, но уже переведен в армию и вскоре соединится со своим полком («Пушкин и его соврем.», вып. XV, стр. 67), через месяц же (3 июля) сообщала: «Лев перешел в действующую армию, в Финляндский драгунский полк. Его последнее письмо – от 1 июня, и он еще не знал о решении своей участи; несомненно он в пути в настоящую минуту. Да сохранит его бог и даже предохранит его, если возможно, от дурацкой, дурацкой войны» (там же, стр. 73).

414. П. А. Плетневу. 11 апреля [1831 г.] (стр. 17–18). Впервые напечатано вО«Русск. Арх.» 1869 г., ст. 2069 (отрывок), откуда перепечатано в Сочинениях, изд. 1882 г., т. VII, стр. 291; полностью, но не точно, – в Сочинениях Плетнева, т. III, С.-Пб. 1885, стр. 369–370; у нас печатается точно по подлиннику, принадлежащему ИРЛИ (Пушкинскому Дому); он писан на листе почтовой бумаги большого формата, с водяными знаками: А. Г. 1830; запечатано гербовой печатью Пушкина под графскою короною.

– По поводу выражения «тень возлюбленная» В. Ф. Ходасевич высказал предположение, что оно является автоцитатой из стихотворения 1830 г. «Заклинание»:

Явись, возлюбленная тень! и что выражение это, в свою очередь, подсказано Пушкину Дельвигом, который в 1826 г. писал Пушкину, что умопомрачившийся Батюшков в комнате своей, на окне написал слова:Г«Ombra adorata» (см. В. Ходасевич, «Поэтическое хозяйство Пушкина», кн. I, Лгр. 1924, стр, 83); но Б. В. Томашевский указал, что выражение «Ombra adorata», по всей вероятности, было известно Пушкину по популярной арии из оперы Цингарелли «Guilietta e Romeo» (1796 г.), начинавшейся словами:

Ombra adorata, aspetta и т. д.

(«Пушкин и его соврем.», вып. XXXI – XXXII, стр. 58–60).

– Ревель с его морскими купаньями был в те годы любимым летним местопребыванием многих петербургских семей: там живала семья Карамзина (1826), кн. Вяземский (1825, 1826), бар. Дельвиг (1827), родителэ Пушкина с дочерью (1825, 1826, 1827), Дороховы, Обресковы, Фроловы-Багреевы, Долгоруковы, Веревкины, Мещерские и мн. др. (см., например, «Остаф. Арх.», т. V, вып. 1).

– Граф Артур Потоцкий – бывший адъютант Наполеона, офицер польских войск (род. в 1787– ум. 30 января 1832); был женат на сестре гр. Е. К. Воронцовой – гр. Софье Ксаверьевне Браницкой (род. 1790– ум. 1879)М Пушкин мог встречать его у Воронцовых в Одессе. Потоцкий интересовался польской историей; его книга – «Fragments de l'histoire de Pologne, Marina Mniszech», Livr. 1) (вышла в Париже в 1830 г.) – сохранилась в составе библиотеки Пушкина (см. Б. Л. Модзалевский, «Библиотека А. С. Пушкина», С.-Пб. 1910, стр. 313); была переведена на итальянский язык в Венеции в 1832 г.; затем, уже после его смерти, было издано на русском языке его сочинение: «Димитрий Самозванец вторый, или Тушинский. Исторический роман из Летописей Польских XVI и XVII веков. Сочинение Графа Артура Потоцкого, 3 части, Москва 1833, 12°, ц. 1 р. 50 к.». О побочном сыне гр. А. Потоцкого – Альберте Артуровиче Едлинском, известном остроумце, которому покровительствовал гр. М. С. Воронцов в бытность кавказским наместником, см. «Старина и Новизна», кн VII, стр. 6–13.

– Французская фраза значит: «Я предпочитаю скучать как-нибудь иначе».

– По поводу слов Пушкина о возможности основания газеты см. выше, стр. 234–235, в примечаниях к письму № 412.

– О сочинении кн. П. А. Вяземского о Фонвизине см. выше, стр. 163, в примечаниях к письму N 397. Отъезд Вяземского в Петербург, к месту новой службы в министерстве финансов (в должности вице-директорэ Департамента Внешней Торговли), однако задержался тяжелою болезнью его жены, княгини Веры Федоровны (см. «Русск. Арх.» 1902 г., кн. I, стр. 61, 63).

– «Исключая Карамзина» – то есть его «Истории Государства Российского».

–Ч«Петр Иваныч» – новый роман Фаддея Булгарина «Петр Иванович Выжигин», только что вышедший (ниже Пушкин называет его «Выжигиным II» в отличие от первого романа Булгарина «Иван Выжигин», изданного в 1829 г., 2-м изд. в 1829 г., и 3-м в 1830 г.); за поднесение его Николаю I и Александре Федоровне Булгарин получил по бриллиантовому перстню: см. выше, стр. 169–171, в примечаниях к письму № 398. О пожаловании перстнем императрицей было опубликовано в «Северной Пчеле» 30 марта 1831 г., № 70, а императором –13 апреля 1831 г., № 82. Вскоре Булгарин уехал в свое имение под Дерптом, откуда в апреле 1831 г. И. Ф. Золотарев писал Погодину: «Булгарин сюда приехал и, как кажется, совсем сюда переселился. Пользуется здесь особенным уважением, как владетель Карлова, и живет здесь, как Вальтер-Скотт в своих Эдинбургских поместьях; счастливец, – так его здесь называют многие» (Н. Барсуков, «Жизнь и труды Погодина», кн. III, стр. 351). Тогда же Вяземский писал (21 апреля) из Москвы П. А. Плетневу: «Здесь говорят, что Булгарина выслали из Петербурга: довольно выслать-бы его из русской литературы, а то пожалуй живи себе, где хочешь» («Изв. Отд. Русск. яз. и слов. Акад. Наук» 1902 г., т. II, кн. 1, стр. 97; ср. ниже, в письме № 422, рассказ Пушкина о мнимой высылке Булгарина). Летом и осенью Пушкин выступил против Булгарина и Греча с двумя убийственными для них статьями в «Телескопе», под псевдонимом Феофилакта Косичкина: «Торжество дружбы, или оправданный Александр Анфимович Орлов» (в № 13, стр. 135–144) и «Несколько слов о мизинце Г. Булгарина и о прочем» (в № 15, стр. 412–418), причем в последней был сообщен план романа «Настоящий Выжигин. Историко-нравственно-сатирический роман XIX века», содержавший ясные и обличительные намеки на Булгарина и его авантюристскую биографию. Подобная же пародия, в виде оглавления нового нравоописательно-сатирического, географо-исторического и прозаико-поэтического романа XIX века «Марфа Ивановна Выжимкина», была напечатана Надеждиным в чрезвычайном прибавлении к «Молве» 1831 г., № 5 (ср. Н. Барсуков, «Жизнь и труды Погодина», кн. III, стр. 268–269). Ходившую в то время эпиграмму на Булгарина и на его два романа «Иван Выжигин» и «Петр Иванович Выжигин» –

Фаддей роди Ивана,
Иван роди Петра:
От дедушки-болвана
Какого ждать добра? – приписывалась Пушкину, но, кажется, без достаточных оснований. Что касается романов Булгарина, то в библиотеке Пушкина, действительно, не сохранилось его экземпляров в отдельныЧ изданиях, а в имеющемся в ней трехтомном издании сочинений 1836 г., названные романы не включены. Пушкин говорил, что он не читал и первого романа Булгарина «Димитрий Самозванец»: в «Литературной Газете» 1830 г., в № 45, от 9 августа, в заметке об «Иване Выжигине», написанной, повидимому, не без участия Пушкина, было сказано в подстрочном примечании: «А. С. Пушкину предлагали написать критику Исторического романа Г. Булгарина. Он отказался, говоря: «чтобы критиковать книгу, надобно ее прочесть, а я на свои силы не надеюсь...» Так же относился к произведениям Булгарина и кн. Вяземский: так, например, в письме к Пушкину от 24 августа 1831 г., отрицательно отзываясь о романе Загоскина «Рославлев», он писал: «Я начинаю думать, что Петр Иванович Выжигин сноснее, но чтобы убедиться в этом надобно прочесть его, а боже упаси того! (Акад. изд. Переписки, т. II, стр. 311).

– Длинное письмо Ореста Михайловича Сомова к Пушкину до нас не сохранилось; очевидно, Сомов просил в нем Пушкина о присылке обещанной когда-то статьи о вышедшей в Париже в 1829 г. книжкеЗ«Первых поэтических опытов» Сент-Бева, которые он издал под вымышленным именем поэта Делорма: «Vie, poésies et pensées de Joseph Delorme» (сохранившейся до наших дней в библиотеке Пушкина в двух изданиях, – см. Б. Л. Модзалевский, «Библиотека А. С. Пушкина», С.-Пб. 1910, стр. 221). Пушкин статью написал, передал ее Сомову, как обещал, уже приехав в Петербург, и она появилась в № 32 «Литературной Газеты» от 5 июня (пропущенном цензурою 4 июня) с подписью Р. О принадлежности ее Пушкину впервые намекнул Анненков в своих™«Материалах», изд. 1855 г., стр. 298, примеч., а доказал ее несомненную принадлежность перу поэта Н. О. Лернер в сб. «Пушкин и его соврем.», вып. XII, стр. 141–158; ср. еще статью П. О. Морозова, «Пушкин и Сент-Бёв» – в «Русском Библиофиле» 1915 г., ноябрь, и в статье Б. В. Томашевского «Французская литература в письмах Пушкина к Е. М. Хитрово» – в изд. «Письма Пушкина к Е. М. Хитрово», Лгр. 1927, стр. 206–208.

– Баронесса – вдова Дельвига, Софья Михайловна. Потеряв мужа 14 января и быв первые дни в страшной скорби (см.Ќ«Мои воспоминания» бар. А. И. Дельвига, т. I, М. 1911, стр. 117) она не слишком долго предавалась этой скорби, будучи от природы нрава довольно легкомысленного.⁵⁶ Приехавшая в марте 1831 г. в Петербург приятельница С. М. Дельвиг – О. С. Павлищева (сестра Пушкина) – в конце месяца навестила вдову Дельвига, и в начале мая писала о ней мужу:Ф«Что касается баронессы Дельвиг, то я хочу сообщить тебе небольшую сплетню на ее счет: говорят, что пропавшие деньги [см. выше, стр. 187] просто-напросто растрачены, и что она это прекрасно знает. Она пустила этот слух для того, чтобы обмануть своего отца, но он не был так глуп и написал ей по этому поводу. Я видела ее только дважды после твоего отъезда, – она не любит, чтобы к ней ходилиФ – женщины, разумеется; но она непрестанно со своим кузеном Сапуном [бар. А. И. Дельвиг?] и Сомовым, причем ее видели кокетничающею в церкви с Резимоном» («Пушкин и его соврем.», вып. XV, стр. 45 и 62); через полторы недели она сообщала дополнительно: «Сергей Боратынский здесь, он не выходит от баронессы Дельвиг, и последняя уверяет, что ее отец, г. Салтыков, желает, чтобы она совершила путешествие в Москву с ним. Это очень умно с ее стороны так говорить: отец ее не так глуп, чтобы видеть ее как можно реже» [?] (там же, стр. 65). См. еще бар. А. И. Дельвиг, «Мои воспоминания», т. I, М. 1911, стр. 124–127, а также в книжке Б. Л. Модзалевского: «Роман декабриста Каховского», Лгр. 1925, стр. 114–115, и ниже, в письме Пушкина к М. Л. Яковлеву, № 441 [и в посмертном сборнике статей Б. Л. Модзалевского, «Пушкин», Лгр. 1926, стр. 259–273. – Ред.].

– Жихарева – вероятно, Феодосия Дмитриевна, рожд. Нечаева, род. 29 мая 1795– ум. в Москве 3 декабря 1850), жена Степана Петровича Жихарева (род. 18 февраля 1788– ум. 31 августа 1860), в 1831 г. бывшегВ обер-прокурором VIII (Московского) Департамента Сената, некогда сочлена Пушкина по «Арзамасу», где носил прозвище «Громобой» (о нем см. статью Б. Л. Модзалевского в «Русском Биографическом Словаре», Пгр. 1916, стр. 49–52). Она была дочерью Данковского (Рязанской губ.) уездного предводителя дворянства Дмитрия Степановича Нечаева и жены его Анны Ивановны, рожд. Сиверс, замуж за С. П. Жихарева вышла в 1818 г. и имела двух детей: сына Платона (род. 1820– ум. 1838) и дочь Варвару (бывшую впоследствии замужем за поэтом кн. Элимом Петровичем Мещерским). А. Я. Булгаков познакомился с нею в 1822 г. и называет ее «милой и доброй бабенкой»; 17 декабря он обедал у Жихарева с Вяземским и С. И. Тургеневым и определяет Жихареву опять как «бабенку предобрую и премилую» («Русск. Арх.» 1901 г., кн. I, стр. 421, 468). В середине января 1831 г. она была в Петербурге: «Вчера обедала у нас Жихарева с детьми, чему я очень рад, ибо совсем ее не мог видеть с тех пор, что она здесь», – писал К. Я. Булгаков брату 19 января («Русск. Арх.» 1903 г., кн. III, стр. 548). – Какой анекдот о билетцах сообщила Жихарева Пушкину, нам неизвестно; быть может, о будто бы украденных у баронессы Дельвиг тотчас после смерти мужа ломбардных билетах на 54 тысячи рублей, – о чем сообщал Пушкину Плетнев в письме от 22 февраля (см. выше, в примечаниях к письму № 406, стр. 205, и к этому письму – выше, стр. 245, выдержки из письма О. С. Павлищевой к мужу).

– Пасха в 1831 г. приходилась на 19 апреля.

415. П. А. Плетневу. [12–14 апреля 1831 г.] (стр. 18–19). Впервые напечатано по подлиннику, но не совсем точно, в Сочинениях Плетнева, т. III, С.-Пб. 1885, стр. 370–371; у нас печатается точно по подлиннику, принадлежащему ИРЛИ (Пушкинскому Дому); письмо – на листе почтовой бумаги большого формата, с водяными знаками: А. Г. 1830; запечатано гербовою печатью Пушкина под графскою короною. Датируется на основании почтового штемпеля.

– Письмо это является ответом отчасти на письмо Плетнева еще от 22 февраля (см. его, частями, выше, в примечаниях к письму № 406, стр. 205 и 206; Акад, изд. Переписки, том II, стр. 224–226), в котором Плетнев, поздравляя Пушкина с женитьбой, знакомил его с Гоголем и рассказывал о Деларю, писал о биографии Дельвига, о вдове последнего, об издании «Северных Цветов на 1832 год», о своем некрологе Дельвига и пр.

– Говоря о Чацком, Пушкин вспоминает его известный диалог с Молчалиным в 3-м явлении III действия «Горя от ума», где Молчалин на вопрос Чацкого о том, какие у него таланты, отвечает:

                    Два-с:
Умеренность и акуратность.

– Деларю – Михаил Данилович (род. 1811– ум. в Харькове в ночь на 24 февраля 1868); сын долголетнего начальника Архива Инспекторского Департамента Главного Штаба Данилы Андреевича Деларю; родился в Казани, где служил тогда его отец, там же провел детство и с Казанью был связан и впоследствии; воспитывался в Царскосельском Лицее с 1820 г. и окончил в нем курс 29 июня 1829 г., в составе V его выпуска, получив при выпуске серебряную медаль; тотчас поступив на службу (12 августа 1829 г.) в Департамент Государственного Хозяйства и публичных зданий Министерства Внутренних Дел, он с 6 апреля 1830 г. был здесь старшим помощником столоначальника, а с 7 февраля 1832 г. столоначальником; переведенный 7 февраля 1833 г. секретарем в Канцелярию Военного Министерства, он в мае 1834 г. был командирован в Казань для осмотра Комиссариатской Комиссии, арсенала и порохового завода, а 19 декабря того же года был уволен от службы (см. Н. М. Затворницкий, «Указатель биографических сведений, архивных и литературных материалов, касающихся чинов общего состава по Канцелярии Военного Министерства с 1802 до 1902 г. включительно», С.-Пб. 1909, стр. 163–164) за стихотворение «Красавице», переведенное им из Гюго («A une femme»), напечатанное в 12-й книге «Библиотеки для Чтения» и найденное, по указанию Андрея Николаевича Муравьева, «неприличным» петербургским митрополитом Серафимом, а по его донесению – и Николаем I.

Красавице.

Когда-б я был царем всему земному миру,
Волшебница! тогда-б поверг я пред тобой
Все, все, что власть дает народному кумиру:
Державу, скипетр, трон, корону и порфиру,
За взор, за взгляд единый твой!
И если-б богом был – селеньями святыми
Клянусь – я отдал бы прохладу райских струй,
И сонмы ангелов с их песнями живыми,
Гармонию миров и власть мою над ними
За твой единый поцелуй! –

О происшествии с Деларю и о пострадавшем за пропуск его перевода цензоре А. В. Никитенко Пушкин записал в своем Дневнике под 22 декабря 1834 г.: «Цензор Никитенко на обвахте под арестом и вот по какому случаю: Деларю напечатал в Биб[лиотеке] Смирдина перевод оды В. Юго: [пропуск в автографе Пушкина]: в которой находится следующая глубокая мысль: Если де я был бы богом, то я бы отдал свой рай и своих ангелов, за поцелуй Милены или Хлои. Митрополит (которому дается читать наши бредни) жаловался государю, прося защитить православие от нападений Деларю и Смирдина – Отселе буря. Крылов сказал очень хорошо:

Мой друг! когда бы был ты бог,
То глупости такой сказать бы ты не мог.

Это все равно, заметил он мне, что я бы написал: когда б я был архиерей, то пошел бы во всем облачении плясать французский кадриль» («Дневник», под ред. Б. Л. Модзалевского, Пгр. 1923, стр. 24; ср. московское издание, стр. 66). Несчастие, постигшее Деларю, привлекло к нему общественное сочувствие, а самую пиесу сделало чрезвычайно популярной и известной. Пробыв некоторое время в отставке, он был принят на службу в Департамент Государственных Имуществ Министерства Финансов, а в 1837 г., по ходатайству Д. М. и А. М. Княжевичей и через посредство Я. И. Ростовцова, получил место инспектора Одесского Ришельевского Лицея. «Добрый и благонамеренный» характер его, – как свидетельствует о том его сослуживец Н. Н. Мурзакевич, – привязал к нему всех Лицейских сослуживцев, которым и Попечителю он рассказал причину своего удаления из Петербурга. Трудная и очень хлопотливая должность Инспектора Лицея, при слабом здоровье, принудила Михаила Даниловича в 1841 г. просить увольнения вовсе от службы» (Н. Н. Мурзакевич, «Автобиография», C.-Пб. 1889, стр. 125, 152). Поселившись затем у себя на хуторе под Харьковом, он занимался там сельским хозяйством и умер там на 57-м году жизни («Русск. Стар.» 1880 г., № 10, стр. 426). – Начав писать стихи еще в лицейские годы, Деларю впервые выступил в печать, повидимому, в 1830 г. – в «Литературной Газете» Дельвига, который, находя в несколько меланхолическом таланте Деларю много черт, сродных с чертами своей собственной музы, оказывал Деларю особенное покровительство. Стихотворения его появлялись в «Невском Альманахе на 1830 г.», в «Литературной Газете» 1830–1831 гг., в «Северных Цветах на 1831 г.», в «Литературных Прибавлениях к Русскому Инвалиду» 1832–1834 гг., в «Комете Белы» 1833 г., «Библиотеке для Чтения» 1834 г, в после-Пушкинском «Современнике» 1837–1844 гг., «Альманахе на 1838 г.», «С.-Петебургских Ведомостях» 1838 г. (№ 151– кант при открытии Ришельевского Лицея в 1838 г.), сб. «Новогодник» 1839 г., «Одесских Альманахах» на 1839 и 1840 гг., «Одесском Вестнике»; отдельно изданы: «Превращение Дафны. Сельская поэма», С.-Пб. 1829 и «Опыты в стихах», С.-Пб. 1835 (экземпляр их сохранился в библиотеке Пушкина), и «Песнь об ополчении Игоря, сына Святославова, внука Олегова», Одесса 1839– стихотворное «переложение», как назвал Деларю свой добросовестный труд; в его литературной деятельности следует особенно отметить переводы из латинских поэтов – особенно Виргилия и Овидия; он до конца жизни трудился в этом направлении, и смерть застала его за переводом «Георгик» Виргилия. – Пушкин своими словами о Деларю отвечал Плетневу на следующий отзыв его о нем в письме от 22 февраля: «Я познакомился короче с Деларю. Его привязанность к памяти Дельвига представляет также что-то священное. Это уже одно связывает меня с ним, не говоря о прекрасном его таланте. Все это я пересказываю тебе для того, чтобы ты передумал хорошенько о литературной своей деятельности в будущем и с божиею помощию принялся бы за что-нибудь хорошенькое, где бы открылось поле для деятельности и других людей с чистою душою и благородным стремлением к нравственному совершенству») (Акад. изд. Переписки, т. II, стр. 225–226). Пушкин в это время был уже лично знаком с Деларю, и до нас дошло одно письмо поэта к его младшему однокашнику (от 28 сентября 1831 г. – см. ниже, № 464); последний, по словам его сына, «относился всегда к Пушкину как к гению и смотрел на него как на своего учителя»; однако он «ближе стоял, по своим личным симпатиям и склонностям, к другому нашему поэту, другу и сотоварищу Пушкина, барону Дельвигу». Отношения его к последнему были «самые нежно-дружеские», и Деларю «пришлось закрыть глаза нашему Русскому Геснеру», что отчасти послужило поводом и к более тесному сближению между Деларю и Пушкиным («Русск. Стар.» 1880 г., № 9, стр. 217). Об этой близости свидетельствует и биограф Дельвига В. П. Гаевский, которому Деларю сообщил много сведений о Дельвиге (см. «Современник» 1854 г., № 9, Отдел критики, стр. 55, 56, 58, 64, примеч.), и стихотворения Деларю, посвященные Дельвигу («К могиле бар. Дельвига» и «Полет души» – «Литературная Газета» 1831 г., № 6, стр. 47, «Северные Цветы на 1832 г.», стр. 157– «Антологическое четверостишие», посвященное его памяти, и др.), его вдове («Литературная Газета» 1831 г., № 12, стр. 96) и дочери Лизаньке («Северные Цветы на 1832 г.», стр. 180–181), и деятельная помощь Пушкину и Плетневу в издании в память Дельвига и в пользу его братьев «Северных Цветов на 1832 г.» («Современник», 1. с., стр. 64. примеч.), и сообщение бар. А. И. Дельвига, что Деларю, «наравне со всеми лицеистами, был предан Дельвигу и даже более других, как поэт, которого первые стихотворения напоминали музу Дельвига, и как юноша, который лицом был похож на последнего. Он часто бывал у Дельвига» («Мои воспоминания», т. I, М. 1911, стр. 97). Отзыв Пушкина о Деларю до некоторой степени подтверждается и позднейшим (1846 г.) отзывом Плетнева, который выразился о нем: «он все еще аркадский пастушок, что не много говорит о сфере мыслительной его силы» («Переписка Я. К. Грота с П. А. Плетневым», т. II, С.-Пб. 1896, стр. 675); тем не менее, стихотворения Деларю приятны по форме и содержанию и обличают в нем хороший вкус и умение владеть стихом, не уступая образцам, которым он подражал; поэтому понятно, что двенадцать стихотворений Деларю включены в антологический сборник Ю. Н. Верховского: «Поэты Пушкинской поры», М. 1919 (стр. 17–23); в сборник же Н. В. Гербеля (С.-Пб. 1888) вошли только три его пиесы. Отметим, что одно стихотворение Деларю, напечатанное им в «Северных Цветах на 1831 г.», – «Глицере» (стр. 51) начинается стихом из Пушкинского «Подражания Песни Песней» (1821):

Лобзай меня: твои лобзанья
Огнем любви текут по мне...

В Московском Историческом Музее хранятся письма к Деларю Пушкина, Дмитриева, Боратынского и Дельвига (последние три – неизданные, см.Ц«Русск. Арх.» 1869, ст. 041–042). О Деларю см. «Русский Биографический Словарь» (статья П. Е. Щеголева); С. А. Венгеров, «Источники словаря русских писателей», т. II; «Дневник» Пушкина, под ред. Б. Л. Модзалевского, Пгр. 1923; московское издание «Дневника», 1923; «Русск. Стар.» 1904 г, № 7, стр. 10–11 (заметка Е. А. Боброва); Е. А. Бобров, «Мелочи из истории русской литературы», I – VI, Варшава 1905, стр. 10–15 (о переводе Деларю из В. Гюго); сб. «С. Ф. Платонову ученики, друзья и почитатели». С.-Пб. 1911 (пять писем к Деларю Е. А. Энгельгардта, сообщ. Н. К. Кульманом).

– Подолинский – Андрей Иванович (род. 1 июля 1806 ум. в ночь на 4 января 1886) – второстепенный поэт кружка бар. А. А. Дельвига, сотрудник его «Литературной Газеты» и «Северных Цветов», а также многих других альманахов 30-х годов, дебютировавший в 1827 г. повестью в стихах «Див и Пери», за которою в 1829 г. появилась поэма «Борский», вызвавшая резкий отзыв Дельвига (в письме к Боратынскому он, назвав его стихи «гладкими», выразился, что «Подолинскому говорить нечего», что «разве лета его обработают») и критический отзыв Пушкина (см. выше, т. II, стр. 266); равным образом И. В. Киреевский в своем «Обозрении русской словесности за 1829 год» выразился о Подолинском по поводу этой поэмы: «Замечательнейший из подражателей Пушкина есть г. Подолинский. Но его поэма «Борский» по бедности мыслей, по несоответственности языка с чувствами и чувств с предметами и по еще важнейшим несообразностям в плане, – замечательна только одною звучностью стиха» («Денница» 1830 г., стр. XLI); в 1830 г. вышла поэма его «Нищий», давшая критике повод сказать, что она «не удовлетворила ожиданий»; вообще вторая и третья поэмы Подолинского встречены были, по словам его биографа, «хотя и с похвалами внешней их стороне: прекрасному, гладкому, звучному, свободному стиху, живым и ярким картинам, но вместе с тем указывалось на внутренние крупные недостатки новых поэм: на слабость и неправдоподобность завязки, насильственность развязки, неудовлетворительность плана, несоразмерность частей, недостатки в характерах действующих лиц и даже бедность мысли. Суровее всех отнесся к «Борскому» Н. И. Надеждин. О знакомстве Подолинского с Пушкиным в 1824 г. см. выше, т. I, стр. 343–344, а критический отзыв о нем поэта см. в т. II, стр. 45; там же, стр. 265–266, – о самом Подолинском, подробная биография которого, с библиографическим перечнем произведений, написанная Ф. А. Витбергом, помещена в «Русском Биографическом Словаре», 1905, стр. 201–210.

– Гоголь – Николай Васильевич; слова Пушкина служат ответом на следующие строки Плетнева к поэту от 22 февраля 1831 г.: «Надобно познакомить тебя с молодым писателем, который обещает что-то очень хорошее. Ты может быть заметил в Сев. Цветах отрывок из исторического романа, с подписью 0000, также в Литературной Газете Мысли о преподавании Географии, статью: Женщина и главу из малороссийской повести: Учитель. Их писал Гоголь-Яновский. Он воспитывался в Нежинском Лицее Безбородки. Сперва он пошел-было по гражданской службе, но страсть к педагогике привела его под мои знамена: он перешел также в учители. Жуковский от него в восторге. Я нетерпеливо желаю подвести его к тебе под благословение. Он любит науки только для них самих, и как художник готов для них подвергать себя всем лишениям. Это меня трогает и восхищеет» (Акад. изд. Переписки, т. II, стр. 225). Приехав в Петербург, с целью поступить на службу, в самом конце декабря 1828 г., Гоголь долго не мог добиться места и терпел разочарования; в № 12 «Сына Отечества» за 1829 г. (т. II, июнь) было напечатно стихотворение «Италия», а в августе 1829 г., издав свою «Идиллию в картинах» – «Ганц Кюхельгартен» (в стихах), он отправился за границу, но дальше Гамбурга не попал и в сентябре вернулся в Петербург; в грустном настроении встретил он здесь новый

1830 год и в январе,С«после бесконечных исканий», получил наконец скромное чиновничье место сперва в Министерстве Внутренних Дел, а потом – в апреле – в Департаменте Уделов. В № 118 и 119 «Отечественных Записок» П. П. Свиньина за 1831 г. (февраль и март) Гоголь напечатал, без подписи, своего «Бисоврюка или вечер накануне Ивана Купала, Малороссийскую повесть из народного предания, рассказанную дьячком Покровской церкви» (стр. 238–264 и 421–442). К концу года он уже был знаком с Дельвигом, которому отдал для «Северных Цветов на 1831 год» (цензурное их разрешение –18 декабря 1830 г.) «Главу из исторического романа» (стр. 225–256), с подписью 0000, а затем начинает участвовать и в его «Литературной Газете» 1831 г., в которой появляются: в № 1 (от 1 января) – «Учитель. Из малороссийской повести „Страшный кабан“» (стр. 1–4, с подписью: П. Глечик) и «Несколько мыслей о преподавании детям Географии» (стр. 4–7, с подписью: Г. Янов); в № 4 (от 16 января) – «Женщина» (стр. 27–29, с подписью: Н. Гоголь); в № 17 (от 22 марта) – «Успех посольства. Из малороссийской повести „Страшный кабан“» (стр. 133–135, без подписи). Познакомившись около того же времени с Плетневым и Жуковским, Гоголь сблизился также с писателями, группировавшимися вокруг Дельвига (умершего 14 января 1831 г.), особенно же с О. М. Сомовым, который один из первых оценил дарование Гоголя, коему, как земляку – украинцу – с родственным себе талантом чувствовал особенную симпатию (см. «Русск. Арх.» 1908 г., кн. III, стр. 265–266); тогда же Гоголь, через Плетнева, получил частные уроки в домах Балабина, Лонгинова и Васильчикова, а 10 марта был назначен преподавателем истории в женском Патриотическом Институте. К этому времени у него уже были написаны рассказы первой части «Вечеров на хуторе близ Диканьки». 16 апреля он писал матери о своих делах и, сообщая об оставлении своей «ничтожной службы», говорил: «Путь у меня другой, дорога прямее, и в душе более силы итти твердым шагом. Я мог бы остаться теперь без места, если бы не показал уже несколько себя. Государыня приказала читать мне в находящемся в ее ведении Институте благородных девиц. Впрочем, вы не думайте, чтобы это много значило. Вся выгода в том, что я теперь немного больше известен, что лекции мои мало по малу заставляют говорить обо мне и, главное, что имею гораздо более свободного времени: вместо мучительного сидения по целым утрам, вместо 42 часов в неделю, я занимаюсь теперь 6, между тем жалованье даже немного более; вместо глупой, бестолковой работы, которой ничтожность я всегда ненавидел, занятия мои теперь составляют неизъяснимые для души удовольствия... Но между тем занятия мои, которые еще большую принесут мне известность, совершаются мною в тиши, в моей уединенной комнатке: для них теперь времени много» (Письма Н. В. Гоголя, ред. В. И. Шенрока, т. I, С.-Пб., изд. Маркса, стр. 174–175). – О личном знакомстве Гоголя с Пушкиным, состоявшемся по переезде поэта из Москвы в Петербург, а затем в Царское Село, см. ниже, в примечании к письму № 453.

– С Жуковским, которого Пушкин благодарит за участие в его судьбе и за поздравление с женитьбой, поэт вскоре встретился в Царском Селе, где они одновременно проводили лето 1831 г. Дружеской переписки между ними, действительно, никогда не было, а обменивались они письмами только по каким-либо чрезвычайным поводам, когда с Пушкиным приключалось что-либо особенное и притом неприятное. О новых балладах Жуковского, со слов Плетнева, узнал тогда от Пушкина и кн. П. А. Вяземский, который 21 апреля, из Москвы, писал Плетневу: «Вы, я думаю, морочите нас, говоря о балладном разрешении Жуковского. Не в 1-й ли день апреля писали вы о том Пушкину»? («Изв. Отд. Русск. яз. и слов. Акад. Наук» 1897 г., т. II, кн. 1, стр. 96–97). Говоря о новых балладах Жуковского, Плетнев имел в виду следующие переводы Жуковского: «Кубок» («Водолаз» – из Шиллера; помечено 10 марта 1831 г.), «Перчатка» (из Шиллера), «Воскресное утро в деревне» (из Гебеля), «Поликратов перстень» (из Шиллера; помечено 17 марта), «Жалобы Цереры» (из Шиллера; помечено 17–19 марта), «Суд божий над епископом» (из Соути; помечено 24–26 марта), «Появление весны» (из Уланда), баллада «Покаяние» (помечено 29 марта –5 апреля), «Ленора» (из Бюргера; помечено 29 марта –1 апреля); «Доника», баллада (из Соути), «Королева Урака и пять мучеников» (из Соути), «Замок на берегу моря» (из Уланда), «Алонзо», баллада (из Уланда), вскоре, затем в апреле, он написал сказку: «Война мышей и лягушек» (отрывок), а в конце лета – «Сказку о царе Берендее» и сказку «Спящая царевна» (см. еще ниже, в письмах № 422 и 426). – Муза Жуковского почти совершенно молчала с 1821 г., то есть в течение почти десяти лет; еще в середине 1824 г., имея в виду это молчание, Пушкин писал о Жуковском: «Славный был покойник, дай бог ему царство небесное» (см. выше, т. I, стр. 84 и 331; ср. стр. 10).

– Слова: «былое с ним сбывается опять» – цитата из стихотворения самого Жуковского (1823 г.): «Я музу юную, бывало, Встречал в подлунной стороне», оканчивающегося словами:

Не умерло очарованье, –
Былое сбудется опять.

Эти слова Пушкин однажды процитировал, в применении их к Жуковскому же, в письме к кн. Вяземскому от 25 мая 1825 г., в котором он, говоря о Жуковском, писал (см. выше, т. I, стр. 131, N 144):•«К тому же смешно говорить о нем, как об отцветшем, тогда как слог его еще мужает. Былое сбудется опять, а я все чаю в воскресение мертвых» (ср. выше, т. I, стр. 437).

– По части ирландской народной словесности в библиотеке Пушкина сохранилось позднейшее издание: «Fairy Legends and Traditions of the South of Ireland», London 1834.

– Четьи-Минеи Пушкин изучал еще в 1825 году, работая над «Борисом Годуновым» в Михайловском заключении, где эту книгу застал у него на столе И. И. Пущин (ср. выше, т. I, стр. 155 и 494–495). Доказывая, что помещенная в III томе «Современника» рецензия на составленный М. Л. Яковлевым и кн. Д. А. Эристовым «Словарь о святых, прославленных в Российской церкви, и о некоторых сподвижниках благочестия местно-чтимых» составлена Пушкиным, – Н. О. Лернер пишет: «Предмет Словаря живо интересовал Пушкина. Он однажды писал Плетневу, чтобы тот посоветовал Жуковскому... «читать Четь Минею» («Пушкин», сб. «Русского Библиофила», С.-Пб. 1911, стр. 68–69); а в самой рецензии говорил: «Издатель Словаря о Святых оказал важную услугу Истории. Между тем, книга его имеет и общую занимательность: есть люди не имеющие никакого понятия о житии св. угодников, чье имя носят от купели до могилы и чью память празднуют ежегодно. Не дозволяя себе никакой укоризны, не можем по крайней мере не дивиться крайнему их нелюбопытству» и т. д. (см. выше, т. I, стр. 518).

– До января Пушкин в Царском Селе не прожил: он переехал в Петербург уже в середине октября.

Сноски

⁵⁶ Так же сравнительно легко перенесла она и казнь, в 1826 г., декабриста П. Г. Каховского, влюбленного в нее и одно время завладевшего ее сердцем (см. Б. Л. Модзалевский, «Роман декабриста Каховского», Лгр. 1925).