Скачать текст письма

Модзалевский. Примечания - Пушкин. Письма, 1831-1833. Часть 36.

522. Графу А. И. Чернышеву, 8 марта 1833 г. (стр. 89). Напечатано впервые Я. К. Гротом в°«Русск. Вестн.» 1862 г., т. XLII, № 12, стр. 640–641, в статье его «Приготовительные занятия Пушкина для исторических трудов» (перепечатана в «Трудах Я. К. Грота», т. III, С.-Пб. 1901, стр. 120); вошло в издания Сочинений Пушкина, начиная с изд. под ред. П. А. Ефремова, т. VII, М. 1882, стр. 407–408, и вновь по подлиннику напечатано в Акад. изд. Переписки Пушкина, т. III, стр. 13–14; подлинник, на листе почтовой бумаги большого формата, без водяных знаков, был в Библиотеке Академии Наук СССР, ныне в ИРЛИ (Пушкинском Доме) в «Деле о доставлении Пушкину из архива Военного Министерства рукописей для составления «Истории Пугачевского бунта» 1833–1836» (см. описание дела у В. И. Срезневского в изд. «Сведения о рукописях, печатн. изд. и др. предметах, поступ. в Рукописн. Отд. Библиотеки Акад. Наук в 1903 г.», С.-Пб. 1904, стр. 71–72 (№ 81), и в изд. «Пушкин и его соврем.», вып. II, стр. 10–11, № 7).

Пушкин отвечает этим письмом на официальное отношение гр. А. И. Чернышева от 8 марта за N 2155, следующего содержания:Я«Военный Министр, препровождая при сем к Александру Сергеевичу Пушкину доставленные ему из Московского отделения Инспекторского Архива донесения Графа Суворова-Рымникского во время кампании 1794, 1799 и частию 1800 годов и книгу за № 532, в коей заключаются реляции сего Генерала двух последних годов, честь имеет уведомить, что приказов Суворова к войскам и следственного дела о Пугачеве в Архиве том не находится. Военный министр покорнейше просит Александра Сергеевича, по миновании надобности в означенных донесениях и реляциях, возвратить ему оные» (В. Я. Брюсов, «Письма Пушкина и к Пушкину», М. 1903, стр. 71; Переписка Пушкина, т. III, стр. 12–13).

– Генерал-Аншеф Бибиков – Александр Ильич (род. 1729 – ум. 1774), неоднократно упоминается в «Истории Пугачевского бунта».

– Князь Голицын – Петр Михайлович (род. 1738 – ум. 1775), генерал-майор, также много раз упоминается в «Истории Пугачевского бунта».

– Михельсон – Иван Иванович – подполковник, затем генерал-от-кавалерии (род. 1740 – ум. 1805), главный деятель в подавлении восстания Е. И. Пугачева, разбивший его войска.

– Суворов – Александр Васильевич, граф Суворов-Рымникский, князь Италийский (род. 1730 – ум. 1800 г.), генералиссимус российских войск.

– Исполняя просьбу Пушкина, гр. А. И. Чернышев вскоре препроводил ему восемь книг, заключавших в себе рапорты А. И. Бибикова, кн. П. М. Голицына и гр. А. В. Суворова, при следующем письме от 29 марта 183Р г., за № 2910, сохранившемся в канцелярском отпуске за скрепою секретаря М. Д. Деларю: «Военный Министр имеет честь препроводить при сем к Александру Сергеевичу Пушкину восемь книг, заключающих в себе рапорты Генерал-Аншефа Бибикова, князя Голицына и Графа Суворова Рымникского, присовокупляя, что рапортов Генерала Михельсона в делах Военного Министерства не имеется. – По миновании надобности покорнейше просит доставить обратно» (Переписка Пушкина, т. III, стр. 16). Ответ Пушкина на это письмо неизвестен. Материалы, взятые из архива для работы, Пушкин возвратил в ноябре 1835 г. (см. его письмо к П. А. Клейнмихелю от 19 ноября 1835 г. и письмо Клейнмихеля к Пушкину от 24 сентября 1835 г. в Переписке Пушкина, т. III стр. 231 и 250–251). Из подлинного дела Инспекторского департамента Главного Штаба, о котором говорилось выше (стр. 558), видно, что Пушкин пользовался следующими делами (ведомость, приложенная к делу, от 20 ноября 1835 г.): «Разные секретные бумаги и своеручные манифесты Пугачева в двух книгах; рапорты генералов Бибикова, князя Голицына и Графа Суворова-Рымникского 1774 года, в восьми книгах; письма и донесения Графа Суворова-Рымникского 1789, 1790 и 1791 годов, в одной книге; донесения гр. Суворова-Рымникского во время кампании

1794, 1799 и частью 1800 годов при особой оным описи и книга за № 532м в коей заключаются реляции сего генерала двух последних годов [в одной книге]» (подлинное дело – в Пушкинском Доме).

523. H. И. Гончаровой [1831 – июль, первая половина августа 1833] (стр. 90). Напечатано впервые, с неверной датировкой, И. А. Шляпкиным в его книг冫Из неизданных бумаг А. С. Пушкина», С.-Пб. 1903, стр. 83–84, где (между стр. 84 и 85) приложено и facsimile; на  наброске начала этого письма находится черновик письма Е. Шишковой к гр. С. С. Уварову, составленный и писанный Пушкиным в июле – августе 1833 г.; вошло с датой 1831–1833 в изд. Сочинений Пушкина под ред. С. А. Венгерова, т. VI, стр. 604; в Акад. изд. Переписки Пушкина пропущено, вероятно, по неосновательным мотивам П. Е. Щеголева в «Известиях Отд. Русск. яз. и слов. Акад. Наук» 1903 г., т. VIII, кн. 4, стр. 379; перепечатано у М. А. Цявловского, «Письма Пушкина и к Пушкину», М. 1925, стр. 20; о датировке письма см. соображения в книге «Рукою Пушкина», стр. 823. Текст письма был уже сверстан, поэтому мы не имели возможности передвинуть письмо на свое место; удалось лишь исправить дату, которая первоначально неправильно была проставлена: «до 20 марта». Подлинник на полулисте почтовой бумаги большого формата с водяными знаками: орнаментальная рамка и год –1830, в ИРЛИ (Пушкинском Доме) в собрании И. А. Шляпкина.

– О Наталии Ивановне Гончаровой – теще Пушкина см. в т. II, стр. 408–409, 464, 490 и др. по указателю, и выше, стр. 167, 225–226, 310, 397 и 449, а также в новейшей работе М. А. ЦявловскогоЏ«Пушкин и Н. И. Гончарова» в сб. «Ярополец», изд. Общества изучения Московской области, М. 1930, стр. 5–16.

– Письмо Н. И. Гончаровой, на которое Пушкин начал писать ответ неизвестно.

524. Князю В. Ф. Одоевскому [28 марта 1833 г.] (стр. 90). Напечатано впервые В. И. Саитовым в Переписке Пушкина, т. III, стр. 16 (см.Ь«Русск. Стар.» 1912 г., № 5, 1-я обложка); вошло в изд. Сочинений Пушкина, под ред. С. А. Венгерова, т. VI, стр. 102; подлинник – на согнутом вдвое листе бумаги большого почтового формата, без водяных знаков, с клеймом Петергофской бумажной фабрики, – в Госуд. Публ. Библиотеке в Ленинграде (архив кн. Одоевского, 1869 г.); письмо сложено конвертом и запечатано неразборчивою сургучную печатью (см. Л. Б. Модзалевский, «Рукописи Пушкина в собрании Государственной Публичной Библиотеки в Ленинграде», Лгр. 1929, стр. 36–37 (№ 89).

Этим письмом начинается переписка Пушкина с Одоевским, продолжавшаяся до конца жизни Пушкина.

Князь Владимир Федорович Одоевский (род. 30 июля 1803 – ум. 27 февраля 1869), писатель, ученый, музыкант, философ, журналист и литературный критик, в это время служил в Комитете Цензуры иностранной и В то же время состоял столоначальником в департаменте духовных дел иностранных исповеданий, а в 1834 г. – еще членом Общего присутствия департамента государственного хозяйства; в это же время Одоевский напечатал свои «Пестрые сказки с красным словцом, собранные Иринеем Модестовичем Гомозейкою магистром философии и членом разных ученых обществ, изданные Бесгласным», С.-Пб. 1833, о которых сохранился отзыв Пушкина в рассказе гр. В. А. Соллогуба к его «Воспоминаниях» (изд. «Academia», под ред. С. П. Шестерикова, Лгр. 1931, стр. 567–568; см. также стр. 307–308). (Об Одоевском см. в исследовании акад. П. Н. Сакулина «Из истории русского идеализма. Князь В. Ф. Одоевский. Мыслитель. Писатель», изд. М. и С. Сабашниковых, М. 1913, т. I, ч. 1 и т. I, ч. 2.) Взаимоотношения Пушкина и Одоевского рассматривались несколько раз; сводка биографических и литературных данных об их знакомстве имеется в следующих изданиях: в названном труде П. Н. Сакулина, т. I, ч. 2, стр. 321 и следующие; в статье Н. В. Измайлова «Пушкин и кн. В. Ф. Одоевский» в сб. статей «Пушкин в мировой литературе», Лгр. 1926, стр. 289–308 и 394–399; П. Е. Щеголев, «Дуэль и смерть Пушкина», изд. 3, Лгр. 1928, стр. 506; «Дневник Пушкина», под ред. Б. Л. Модзалевского, П. 1923, стр. 96–98; московское издание «Дневника», 1923, стр. 275–282; в статье Н. В. Измайлова «К вопросу об участии В. Ф. Одоевского в посмертном Современнике» в сб. статей «Памяти П. Н. Сакулина», М. 1931, стр. 83–89, в книге П. И. Бартенева «Пушкин», вып. II, М. 1885, стр. 111–125, и других источниках, цитированных в названных работах.

Отрывки из своей переписки с Пушкиным Одоевский напечатал по просьбе П. И. Бартенева вЕ«Русск. Арх.» (1864 г., ст. 994, 1004–1024). Письма Пушкина Одоевский отыскал у себя в 1861 г., о чем писал между прочим С. И. Лапшину (2 сентября 1861 г.): «Нашел у себя вещи преинтересные, о коих чуть было не забыл; мою переписку с Пушкиным, его письма...» («Русск. Стар.» 1892 г., № 4, стр. 136).

Пушкин отвечает на следующее письмо Одоевского от 27 марта 1833 г.:Ф«Не угодно ли вам будет, Александр Сергеевич, выслушать Шекспирова Венецианского купца, переведенного г. Якимовым, который собирается перевести всего Шекспира? Завтра между 8 и 9 часов после обеда Яким будет читать свой перевод у меня, и вы много и его, и меня порадуете, если захотите быть в числе слушателей. Я пригласил и кн. Петра Андреевича [Вяземского]. Вас душевно уважающий кн. Влад. Одоевской» («Русск. Арх.» 1864 г., ст. 1004–1005; Переписка Пушкина, т. III, стр. 15).

– Одоевский жил в это время в Мошковом переулке, в доме гофмаршала Ланского. По свидетельству В. В. Ленца, посещавшего дом Одоевского, женатого на дочери С. С. Ланского – Ольге Степановне (род. 1797 ъ ум. 1872): «В 1833 г. князь Владимир Одоевский, уже известный писатель, принимал у себя каждую субботу после театра. Притти к нему прежде 11 часов было рано. Он занимал в Мошковом переулке (на углу Большой Миллионной) скромный флигелек, но тем не менее у него все было на большую ногу, все внушительно. Общество проводило вечер в двух маленьких комнатках и только к концу переходило в верхний этаж, в львиную пещеру, то есть в пространную библиотеку князя. Княгиня, величественно восседая перед большим серебряным самоваром, сама разливала чай, тогда как в других домах его разносили лакеи совсем уже готовый. Ее называли la belle Créole [прекрасная креолка], так как она цветом лица похожа была на  креолку и некогда славилась красотою. Она была сестра сенатора Ланского, бывшего впоследствии министром.

У Одоевского часто бывали Пушкин, Жуковский, поэт князь Вяземский, драматург князь [А. А.] Шаховской, в насмешку называвшийся leЦðére, de la comédie [отец комедии], далее Замятин (будущий министр юстиции), Блудов молодые члены французского посольства. Из дам особенно обращали на себя внимание красавица Замятина, графиня Лаваль старая и страшно безобразная, и нетерпящая света княгиня Голицына, Princesse Nocturne [ночная княгиня]...»; Одоевских посещала и Н. Н. Пушкина; тот же В. В. Ленц рассказывает, что «однажды вечером, в ноябре 1833 г.» «вдруг – никогда этого не забуду – входит дама, стройная как пальма, в платье из черного атласа, доходящем до горла (в то время был придворный траур). Это была жена Пушкина, первая красавица того времени. Такого роста, такой осанки я никогда не видывал – incessu dea patebat [когда она появилась, то казалось, что видишь богиню]. Благородные, античные черты ее лица напоминали мне Евтерпу Луврского Музея, с которой я хорошо был знаком. Князь Григорий [Волконский], подошед ко мне, шепнул на ухо: „не годится слишком на нее засматриваться...“». В следующие годы посещал Одоевских и будущий убийца Пушкина Дантес, о котором В. В. Ленц отозвался как о «воплощенной спеси» (см. «Русск. Арх.» 1878 г., кн. I, стр. 440–442; ср. в книге А. Яцевича «Пушкинский Петербург», вып. I, Лгр. 1931, стр. 130–134). Другой посетитель дома Одоевских, гр. В. А. Соллогуб, говоря об Одоевском, пишет: «Я сблизился с ним в тридцатых годах, когда он жил в Мошковом переулке, где занимал флигель в доме своего тестя, С. С. Ланского; квартира его, как всегда была скромная, но уже украшалась замечательной библиотекою, постоянно им дополнявшейся до дня кончины. В этом безмятежном святилище знания, мысли, согласия, радушия сходился по субботам весь цвет петербургского населения. Государственные сановники, просвещенные дипломаты, археологи, артисты, писатели, журналисты, путешественники, молодые люди, светские образованные красавицы встречались тут без удивления и всем этим представителям столь разнородных понятий было хорошо и ловко; все смотрели друг на друга приветливо, все забывали, что за чертой этого дома жизнь идет совсем другим порядком. Я видел тут, как андреевский кавалер беседовал с ученым, одетым в гороховый сюртук; я видел тут измученного Пушкина во время его кровавой драмы – я всех их тут видел, наших незабвенных, братствующих поэтов и мыслителей ...» (сб. «В память о кн. В. Ф. Одоевском», М. 1869, стр. 96–97; статья Соллогуба перепечатана из газеты «Голос» 1869 г., № 72, цитирую по примечанию С. П. Шестерикова к «Воспоминаниям гр. В. А. Соллогуба», изд. «Academia», Лгр. 1931, стр. 307–308). М. П. Погодин свидетельствует также, что у Одоевских «сходились веселый Пушкин и отец Иакинф [Бичурин] с китайскими, сузившимися глазками, толстый путешественник, тяжелый немец – барон [П. Л.] Шиллинг [фон-Канштадт], воротившийся из Сибири» и многие другие (тот же сборник «В память о кн. В.. Ф. Одоевском», М. 1869, стр. 56 и др.; сводку высказываний о салоне кн. В. Ф. Одоевского см. в книге М. Аронсона и С. Рейсера «Литературные кружки и салоны», Л. 1929, стр. 171–182).

– Якимов – Василий Алексеевич (род. 1802 – ум. 1853), ординарный профессор Харьковского Университета по кафедре русского языка и словесности. По окончании курса в белгородской семинарии Якимов поступиЭ в 1823 г. студентом Харьковского Университета на словесный факультет, который и окончил в 1826 г. со степенью кандидата; в 1827 г. он был определен учителем словесности в Харьковский Институт благородных девиц, а с 1831 г. ему было поручено преподавание в университете русской словесности; в 1832 г., получив в Петербургском Университете степень магистра русской словесности,128 Якимов был утвержден адъюнктом по этому предмету в Харьковском Университете; по защите в 1838 г. докторской диссертациио«О красноречии в России до Ломоносова», он в следующем году получил звание сперва экстраординарного, а затем ординарного профессора; в 1852 г. он вышел в отставку и через год умер. Как профессор Якимов не пользовался успехом; знавший его М. Ф. де-Пуле говорит, что Якимов «остановился на тогдашнем миросозерцании» «и не пошел далее; с тогдашними воззрениями на литературу он и остался. Он писал для актов торжественные речи; был убежден в необходимости писать такие же стихотворения и даже песнопения; требовал от студентов того же; хотел чтобы они изучали «Россиаду»; но, к счастью, требовал и хотел он всего этого как-то сонно и апатично. Якимов читал студентам эстетику, довольно сносно и историю русской литературы совсем уже плохо». Другой современник, Н. сообщает, что «Якимов не оправдал надежд, которыми встретили его при вступлении на университетскую кафедру. Первоначальное воспитание его в семинарии наложило на него неизгладимый тип своеобразных воззрений на жизнь и науку. Он разлюбил новейшую литературу и даже таких поэтов, как Жуковский и Пушкин, которых прежде сам был поклонником. Лекции Якимова по истории русской литературы не шли далее Карамзина, и всего более и с наибольшими подробностями останавливался он на произведениях допетровского периода... В последнее время своей жизни Якимов приобрел в Харькове дом и открыл коммерческое училище для детей купцов. Педагогическая деятельность Якимова, при его не совсем трезвой жизни, еще более отвлекала егЪ от ученых профессорских занятий». В. А. Якимов известен, главным образом, как первый переводчик Шекспира на русский язык прозою. М. И. Сухомлинов передает, что он «с настойчивым упорным трудом изучал Шекспира и решился перевести его на русский язык с буквальной точностью, сохраняя все особенности слога и способа выражения подлинника, удерживая все частицы и т. п. – задача решительно невозможная. Перевод вышел во многих местах неуклюжим, и переводчик не достиг своей цели усвоить русской литературе произведения знаменитого английского драматурга. Тем не менее самая мысль избрать для перевода такого писателя, как Шекспир, заслуживает внимания. Нельзя также не отдать справедливости трудолюбию Якимова, который, несмотря на крайне неблагоприятные условия своего воспитания и жизненной обстановки в годы молодости, основательно изучил несколько иностранных языков...»; О переводах Якимова еще резче отзывается Н. И. Костомаров в своей автобиографии («Литературное Наследие», СПб. 1890, стр. 20): «В нашем историко-филологическом факультете русская словесность была в руках некоего Якимова. Он в свое время прославился бездарнейшим переводом Шекспира, из которого студенты приводили места в пример бессмыслицы» (ср. там же, стр. 45). В рецензиях на переводы Якимова в «Молве» также отмечалась излишняя буквальность переводов, затруднившая и переводчика и читателей и в то же время не передающая «духа» Шекспира. Рецензент считал переводы более, чем неудачными: «они не ознакомят русских читателей с британским поэтом, а возбудят в них отвращение к Шекспиру. Их невозможно дочитать» (15 августа 1833 г., № 97, стр. 385–387). Из Шекспира В. А. Якимов издал следующие переводы: «Король Лир. Трагедия в пяти действиях, Сочинение Шекспира. Перевел с английского Василий Якимов», СПб. 1833, в типографии X. Гинце (первое действие «Короля Лира» напечатано было отдельно в Харькове, 1831 г. и в «Московском Телеграфе» 1832 г., № 5, стр. 19–79) и «Венецианский купец. Драма в пяти действиях. Соч Шекспира. Перевел с английского Василий Якимов», СПб., в типографии X. Гинце, 1833. В рукописи остались переводы «Отелло», «Сон в летнюю ночь»; и «Цимбелин». (О Якимове подробнее см. биографии в «Русском Биографическом Словаре», т. Яблоновский – Фомин, С.-Пб. 1913, стр. 51–52, где он ошибочно назван Василием Яковлевичем и в издании «Историко-филологический факультет Харьковского Университета за первые сто лет его существования (1805–1905)», под ред. М. Г. Халанского и Д. И. Багалея. Харьков 1908, стр. 72–76; Собр. Соч. Шекспира, под ред. С. А. Венгерова, изд. Брокгауза-Ефрона, т. V, С.-Пб. 1904, стр. 559, 573, 578 и 587, где указаны рецензии на переводы Якимова).

– В начале марта 1832 г. В. А. Якимов, проездом в Петербург, посетил Москву; в это время он переводилМ«Короля Лира»; узнав об этом М. П. Погодин отметил в своем дневнике: «Вот как зашевелилось»; очевидно Якимов познакомился здесь с Погодиным, который и записал 18 января свой с ним разговор (Н. П. Барсуков, «Жизнь и труды Погодина», кн. IV, С.-Пб. 1891, стр. 123). Вскоре в «Молве», вероятно не без содействия Погодина, было напечатано следующее известие: «Г. Екимов, Адъюнкт Харьковского Университета, перевел из Шекспира, совершенно близко к подлиннику, известного Лира (им же переведена с Английского Арабская грамматика Джонеса [осталась в рукописи], над которым давно трудился и Г. Ознобишиб» (1 марта 1832, № 18, стр. 71). При отъезде в Петербург Погодин снабдил Якимова рекомендательным письмом к А. В. Веневитинову, который вскоре писал Погодину: «Благодарю тебя за доставление мне знакомства с Якимовым. Я его познакомил с Одоевским и на днях мы с ним вместе поедем к Пушкину. Между тем он временем своим воспользовался – и с тех пор как в Петербурге гораздо более в нем увидел нежели мы, постоянные жители столицы. Но я ли виноват, что у меня все под рукою, тогда как он должен из Харькова приехать, чтобы все любопытное здесь заметить» (Н. П. Барсуков, op. cit., кн. IV, стр. 123–124). Таким образом, вероятно, в марте 1832 г. В. А. Якимов был представлен Пушкину и преподнес ему свою только что напечатанную брошюру: «Дар слова. Сочинение Василия Якимова», С.-Пб. 1832, 8°, 29 стр., со следующею надписью: «Александру Сергеевичу Пушкину от сочинителя. С.П.Б. Марта 20-го, 1832 года» (Б. Л. Модзалевский, «Библиотека Пушкина», С.-Пб. 1910, стр. 119). Это была речь в стихах, произнесенная Якимовым в торжественном заседании Харьковского Университета в 1831 г., о которой М. И. Сухомлинов заметил: «странным может показаться, что такие вирши не только читались с университетской кафедры, но что они были выслушаны с большим удовольствием и оказалась потребность напечатать их. Таковы были литературные вкусы...» («Историко-филологический факультет Харьковского Университета». X. 1908, стр. 75–76). Наконец, в начале 1833 г., когда переводы «Короля Лира» и «Венецианского купца» были закончены, В. А. Якимов решил прочитать их перед квалифицированной аудиторией. 20 января 1833 г. он читал «Венецианского купца» у А. В. Никитенка («Записки и дневник», т. I, С.-Пб. 1905, стр. 227–228). Вторично чтение Якимовым «Венецианского купца», как видно из письма кн. В. Ф. Одоевского Пушкину, приведенного нами выше, назначено было у Одоевского 28 марта 1833 г. и, вероятно, состоялось, но в отсутствии Пушкина. Надо думать, что не «подъяческие разговоры» помешали ему быть на чтении, а нежелание тратить свое время на выслушивание перевода Якимова, произведения которого вроде «Дара слова» Пушкину были хорошо известны с отрицательной стороны и от переводов которого он не ждал ничего положительного.

525. А. П. Ермолову [первая половина апреля 1833 г.] (стр. 90–91). Напечатано впервые, с датой 1833 г., И. А. Шляпкиным в его книге:Я«Из неизданных бумаг Пушкина», С.-Пб. 1903, стр. 88–89; вошло в изд. А. С. Суворина, под ред. П. А. Ефремова, т. VII, стр. 483–484 с той же датой и в изд. «Просвещения», под ред. П. О. Морозова, т. VIII, стр. 287–288; вновь по автографу напечатано в Акад. изд. Переписки Пушкина, т. III, стр. 18–19, с уточненной датой; письмо датируется нами по соображениям, приведенным в комментариях к письму № 526; подлинник, писанный карандашом, теперь почти стершимся, писан на листе писчей бумаги без водяных знаков, с жандармскими пометками 1 и 8, и хранится в ИРЛИ (Пушкинском Доме) в собрании И. А. Шляпкина; на том же листе бумаги находится черновик письма к И. Т. Калашникову (№ 526).

Об адресате письма, Алексее Петровиче Ермолове, см. выше, в т. I, стр. 210 и др., и в т. II, стр. 342–343 и др., а также в новейшей работе С. М. Бондие«Новые страницы Пушкина. Стихи, проза, письма», М. 1931, стр. 136–143. А. П. Ермолов в это время находился не у дел и проживал в своем подмосковном имении Осоргине, изредка наезжая в Москву, где владел собственным домом (на Пречистенке). С 6 декабря 1831 г. Ермолов носил звание члена Государственного совета (см. А. Ермолов, «Род Ермоловых», М. 1913, стр. 48 и 50, и «Арх. кн. Воронцова», кн. 36, М. 1890, стр. 225; составленный А. С. Ермоловым «Биографический указатель сочинений, журнальных статей и заметок об А. П. Ермолове с приложением перечня его портретов» напечатан в «Русск. Библиофиле» 1911 г., № 4, прилож. 1, стр. 1–35).

Воспоминаниям крупных исторических деятелей Пушкин, как известно, придавал большое значение; известно также, что он не раз убеждал некоторых из выдающихся людей его времени начать записывать свои мемуары. Считая Ермолова «самым замечательным из наших Государственных людей» и в то же время «великим шарлатаном» (запись в дневнике 3 июня 1834 г.), Пушкин издавна интересовался опальной личностью Ермолова и в своем «Путешествии в Арзрум» отметил: «Думаю, что он пишет или хочет писать свои записки. Он недоволен историей Карамзина: он желал бы, чтобы пламенное перо изобразило переход русского народа от ничтожества к славе и могуществу...» Со времени этой записи (15 мая 1829 г.) протекло около четырех лет, но никаких записок Ермолова, живо интересовавших Пушкина, в печати не появлялось, и Пушкин решил обратиться непосредственно к Ермолову, чтобы напомнить ему о них и предложить свои услуги в качестве их издателя и в то же время получить от Ермолова разрешение быть историком его подвигов на Кавказе. Никакого ответа Ермолова на обращение Пушкина неизвестно; вероятнее всего письма к Ермолову Пушкин, почему-либо передумав, не отослал; во всяком случае сохранившийся черновик его письма свидетельствует о том значительном интересе, который имел Пушкин к личности и деятельности Ермолова (о Пушкине и Ермолове см. еще в «Дневнике» Пушкина, под ред. Б. Л. Модзалевского, П. 1923, стр. 83–84, в московском издании «Дневника», 1923, стр. 458–460, и статью Ю. Н. Тынянова о Ермолове в Полн. Собр. Соч. Пушкина, изд. «Красной Нивы», вып. 12, стр. 140). Записки А. П. Ермолова были изданы лишь в 1863 г. в Москве (В. Ермоловым) и затем переизданы Н. П. Ермоловым в 1865–1868 гг. в двух томах в «Чтениях имп. Общества Истории и Древностей Российских при Московском Университете».

526. И. Т. Калашникову [первая половина апреля 1833 г.] (стр. 91–92). Напечатано впервые И. А. Шляпкиным в его книге «Из неизданных бумаг Пушкина», С.-Пб. 1903, стр. 89. Вошло в изд. Сочинений Пушкина под ред. П. А. Ефремова, С.-Пб. 1903, т. VII, стр. 484, и в другие издания, а также в Акад. изд. Переписки Пушкина, т. III, стр. 19–20 (с датой: конец марта – апрель 1833 г.). Подлинник, писанный карандашом, теперь полустершимся, на листе писчей бумаги без водяных знаков, с жандармской пометой 1 и 8, хранится в ИРЛИ (Пушкинском Доме); на  другой стороне листа находится черновик письма к А. П. Ермолову (№ 525). Оба эти письма датируются нами по сопоставлению с письмом Калашникова к Пушкину от 28 марта 1833, на которое письмо Пушкина является ответом (см. ниже).

Беловое письмо Пушкина к Калашникову неизвестно. Б. Л. Модзалевский, со слов Ю. И. и Н. И. Калашниковых, сообщает, что оно хранилось у их отца, но после его смерти затерялось («Пушкин и его соврем.», вып. VI, стр. 101).

И. Т. Калашников писал Пушкину 28 марта: «Милостивый Государь, Александр Сергеевич! За все те приятные минуты в жизни, какими я наслаждался, читая Ваши превосходные творения, делающие честь делу и нашей литературе, не имея возможности заплатить тем же, я решаюсь поднести слабые труды мои, и покорнейше просить Вас, принять их, по крайней мере, за знак глубокого моего уважения к Вам, которое навсегда сохранится в моей душе. – Милостивый Государь ваш покорнейший слуга Иван Калашников» (публикация Ю. Г. Оксмана в «Литературном Наследстве», № 16–18, стр. 599–600).

Иван Тимофеевич Калашников (род. 22 октября 1797 – ум. 8 сентября 1863) был сыном иркутского уголовных дел стряпчего, Тимофея Петровича Калашникова (ум. 1828); по окончании курса Иркутской гимназии в 1808 г. (11 лет), И. Т. Калашников поступил на службу подканцеляристом в Иркутскую казенную экспедицию, в 1822 г. по предложению М. М. Сперанского он был назначен советником Тобольского губернского правления, а в следующем году покинул Сибирь и приехал в Петербург, где вскоре занял место столоначальника в Министерстве внутренних дел, а затем последовательно занимал должности начальника I отделения в Департаменте Уделов (1827), правителя Канцелярии медицинского департамента (1830), старшего помощника производителя дел Собств. е. и. в. Канцелярии (1836), и. д. производителя дел в V отделении той же Канцелярии (1838), директора Канцелярии Председателя Комитета Государственного Коннозаводства (1843) и, наконец, члена этого Комитета (1850). Получив в 1859 г. чин тайного советника, Калашников вышел в отставку и вскоре умер. Он был женат на Елизавете Петровне Масальской (ум. 1877), сестре писателя К. П. Масальского. И. Т. Калашников известен, главным образом, как автор пользовавшихся в свое время популярностью романов «Дочь купца Жолобова» (1831 и 1832) и «Камчадалка» (1833) из сибирской жизни, повести «Изгнанники» (1834) и других; литературную свою деятельность Калашников начал еще в бытность свою в Сибири, но тогда она имела случайный характер. После шумного успеха перечисленных романов Калашников издал в 1841 г. еще один роман в трех частях – «Автомат», но он уже не имел того успеха, как предыдущие. Занимая одновременно с должностями чиновника также должность учителя русской словесности в I Кадетском корпусе и наставника-наблюдателя в Дворянском полку, Калашников не мог уделять достаточно времени литературной работе, поэтому она вскоре почти совсем прекратилась, за исключением мелких рассказов и стихотворений, которые он  печатал в разных петербургских журналах. Уже на склоне лет Калашников написал свои воспоминания, касающиеся его служебной деятельности, а во второй своей части почти целиком посвященные другу его П. А. Словцову (о Пушкине упоминаний в них нет); они напечатаны были лишь в 1905 году Б. Л. Модзалевским в «Русск. Стар.» 1905 г., № 7 стр. 187–251; № 8, стр. 383–409, и № 9, стр. 609–646. По отзыву В. А. Инсарского «Калашников был типом русского человека с большим запасом природного ума и совершенно беспечным характером. Находясь с ним в близких отношениях, я не помню времени, – говорит Инсарский, – когда бы Калашников, с своею обширною и милою семьею, не нуждался в деньгах и не искал бы случая и возможности занять их. Но как скоро являлась такая возможность, Калашников брал деньги и тотчас задавал пир на весь мир. От этого произошло, что хотя впоследствии он занимал значительные должности, но на старости лет сильно нуждался и умер в крайней бедности, облеченный впрочем чином тайного советника»

(«Записки В. А. Инсарского в шести частях», ч. I, С-Пб. 1908, изд. журнала «Русская Старина», стр. 29–30, 31, 42, 48, 51; ср. «Русский Архив» 1873, кн. I, стр. 537–538). О Калашникове см. подробнее в предисловии Б. Л. Модзалевского к «Запискам Иркутского жителя» в «Русск. Стар.» 1905 г., № 7, стр. 187–189; «Пушкин и его соврем.», вып. VI, стр. 100–101; «Остаф. Арх.», т. III, стр. 598–599; заметку В. И. Саитова в «Журнале Министерства Народного Просвещения» 1880 г., № 10 (ч. 211, 2), стр. 448; А. В. Никитенко, «Записки и дневник», т. I, С.-Пб. 1905, стр. 375–377. О любопытном неосуществившемся предприятии И. Т. Калашникова – издании в 1832 г. «Детской Энциклопедии» – см. в статье Б. Л. Модзалевского «К истории педагогической журналистики (три несостоявшихся издания)» в «Литературно-библиологическом сборнике» Русского Библиологического Общества, под ред. Л. К. Ильинского, П. 1918, стр. 120–123. К Пушкину Калашников относился с восторженным поклонением, но были ли они лично знакомы – неизвестно. Оба свои известные романа («Дочь купца Жолобова» и «Камчадалка») Калашников преподнес поэту и, судя по комментируемому письму, ждал с нетерпением от него критики. В сохранившемся письме к П. А. Словцову, писанному 12 февраля 1837 г. под свежим впечатлением смерти Пушкина, Калашников изложил более или менее достоверно историю дуэли поэта; письмо заключал он следующими словами: «Не сужу его: он был человек чувства и фантазии: поэт; человек рассудка, сын золотой посредственности, мог бы поступить иначе. Христианин – иначе...» («Пушкин и его соврем.», вып. VI, стр. 104–107). Комментируемое письмо, а также письмо Калашникова к Пушкину от 28 марта 1833 г. являются единственным следом их письменных сношений.

– Письмо Калашникова, на которое отвечает Пушкин, приведено выше, стр. 575–576.

– «Камчадалка» – второй роман Калашникова, вышедший в начало 1833 г. под заглавием: «Камчадалка. Соч. И. Калашникова. Санктпетербург. Печатано в Типографии Штаба Отдельного корпуса внутренней стражи. 1833», в четырех томах. По выходе его в свет Калашников препроводил его к Пушкину при письме от 28 марта. Издание это сохранилось в библиотеке Пушкина (см. Б. Л. Модзалевский, «Библиотека Пушкина», C.-Пб. 1910, стр. 47) без его заметок. Рецензии на этот роман напечатаны были в «Московском Телеграфе» 1833 г., ч. 50, №  6, март, стр. 244–246, в «Отеч. Записках» 1833 г., г. XXVI, отд. VI, стр. 17, в «Молве» 25 апреля 1833 г., № 49, стр. 193–195, и в других журналах; см. также Е. А. Бобров, «Мелочи из истории русской литературы», Варшава 1905, стр. 6. В 1842 г. «Камчадалка» была издана вторым изданием. Отзыв о «Камчадалке» в «Московском Телеграфе» очень встревожил Калашникова. Пушкин, как видно из обрывков фраз его письма, успокаивал Калашникова, сопоставляя с его романом незадолго перед тем вышедший роман Полевого, «Клятва при Гробе Господнем. Русская быль XVI в.» 4 ч., М. 1832, 12°, говоря о последнем, что он должен быть ниже «Камчадалки» и «Дочери купца Жолобова». В рецензии «Московского Телеграфа» отмечались неестественность положений, в каких оказывались герои, их необычное поведение, множество несообразностей и «отвратительных злодеяний, которые совершаются без цели, без причины» в продолжение всего романа. К положительной стороне романа относилось, по мнению рецензента, «множество любопытных замечаний и сведений о Камчатке, о быте почти истребившихся ее жителей» и т. п.; реалистическое описание пожара корабля, снежного урагана, характеристики некоторых героев и др. В заключение автор рецензии писал: «Каким образом наши писатели романов не постигают важной для них истины, что роман есть создание поэтическое? Каким образом хотят они быть поэтами без особенного на то призвания? Например, г. Калашников издал теперь уже два романа, а не написал еще ни одного. Не лучше ли было бы ему увериться, что он, со своим дарованием и сведениями, может принести пользу на других путях словесности, которые все пусты; на большой же романической дороге, где такая толкотня, оставить толпу, с которою не трудно смешаться, и немногих избранных, которые заметны во всякой толпе»? («Московский Телеграф» 1833 г., ч, 50, № 6, март, стр. 244–246).

– Дочь – Дочь купца Жолобова, первый роман Калашникова, вышедший в 1831 г. под следующим заглавием: «Дочь купца Жолобова. Роман, извлеченный из иркутских преданий. Соч. И. Калашникова. Санкт-Петербург, печатано в Типографии Штаба Отдельного Корпуса внутренней стражи. 1831», четыре части. В 1832 г. вышло второе издание, а в 1842 г. – третье. Этот роман впервые отразил в русской литературе сибирскую жизнь. «Находясь под сильным влиянием могучего таланта В. Скотта, – пишет В. И. Саитов («Остаф. Арх.», т. III, стр. 598), – Калашников, не обладавший даром поэтического творчества, вздумал, подобно многим другим, подражать знаменитому романисту и своего первенца написал «по образцу бессмертного шотландца». Но образец оказался недосягаемым. Формы были соблюдены, но, вместо поэтического создания, полного жизни и действия, получился слабый во всех отношениях роман, но занимательный, полезный сборник бытовых и этнографических материалов для изучения Иркутской губернии. Русская критика встретила роман Калашникова доброжелательно, но отнеслась к нему серьезно и строго» (см. «Московский Телеграф» 1832 г., ч. 43; «Телескоп» 1832 г., ч. VII); только «Северная Пчела» (1832 г., № 41) воздала неумеренные похвалы автору и своему сотруднику, который сотрудничал и в родственном ей «Сыне Отечества». В. Г. Белинский в своей рецензии на третье издание романа говорил: «Гораздо лучше бы поступил г. Калашников, еслиб, вместо плохого романа, составил что-нибудь вроде записок о Сибири... Смеем уверить Г. Калашникова, что его книга имела бы большой успех... Г. Калашников, как видно из его романа, хорошо знает Сибирь и любит ее. Описания его часто бывают увлекательны и живы: знак, что он мог бы написать хорошую книгу в том роде, о котором мы говорим» (Полн. Собр. Соч. В. Г. Белинского, под ред. С. А. Венгерова, т. VII, С.-Пб. 1904, стр. 452–453). Восторженная рецензия на роман появилась также в «Литературных Прибавлениях к Русскому Инвалиду», за подписью А. Г. (20 апреля 1832 г., № 32, стр. 234–236), в которой роман был сопоставлен с сочинениями Фенимора Купера. Как видим из комментируемого письма, Пушкин с большою похвалою отозвался о первом большом произведении Калашникова. Экземпляр романа был у Пушкина, но не сохранился в составе его библиотеки, хранящейся в Пушкинском Доме Академии Наук (см. в работе Л. Б. Модзалевского в «Литературном Наследстве», № 16–18, стр. 998; у Пушкина была также повесть Калашникова «Изгнанники», 1834 г.)..

– П. – Николай Алексеевич Полевой. Вся последняя часть письма занята отзывом Пушкина о нем и о его романе «Клятва при гробе Господнем» (о нем см. в книге Н. К. Козмина «Очерки из истории русского романтизма», С.-Пб. 1903, стр. 69 и др.).

– Его История – История Русского народа, начатая Полевым и не завершенная (см. выше, стр. 465). В октябре 1833 г. вышел долгожданный IV том «Истории» Полевого, вызвавший большую полемику на страницах тогдашних журналов (см., например, рецензию в «Молве» 1833 г., № 130, стр. 517–520; № 134, стр. 533–536; № 135, стр. 537–540; № 141, стр. 561–564; № 142, стр. 565–568; № 143, стр. 559–572 (письмо И. Бичурина); № 151, стр. 601–604); в «Московском Телеграфе» (1833 г., ч. 50, № 7, апрель). H. A. Полевой предуведомлял читателей, что «теперь печатание сей книги вновь начато мною и продолжается с наивозможным поспешением. Томы 4-й и 5-й уже поступили в типографию Г-на Семена; 6-й и 7-й будут печататься немедленно по окончании 4-го и 5-го, и 8-й том, надеюсь, выйдет в свет в нынешнем же году. Остановка в печатании Истории Русского народа послужила к лучшему, потому что я имел время с большим тщанием еще раз пересмотреть и обработать свой огромный труд. Теперь г-да подписавшиеся на Историю Русского народа получат уже не двенадцать, а четырнадцать томов, по причине умножившихся материалов, какие получил я в последние два года...» (стр. 421).

Сноски

128 Зао«рассуждение», напечатанное в 1833 г. под заглавием: «О духе, в коем развивалась российская литература со времени Ломоносова, и влиянии, какое имели на сие развитие литературы иностранные. Рассуждение, написанное для получения степени магистра словесных наук, Василием Якимовым», СПб., в тип. департ. нар. просв. 1833 (см. на нее рецензию к «Молве» 20 июля 1833 г., № 86, стр. 341–344).