Лаптев — Пушкину А. С., 29—30 апреля 1829

Пушкин А. С. Полное собрание сочинений: В 17 т. Том 14 (Переписка 1828-1831). — 1941.

410. А. Лаптев — Пушкину.

29—30 апреля 1829 г. Москва.

М.<илостивому> г.<осударю> Алекс.<андру> Сергеевичу Пушкину.

Ура драгоценнейший [приятель] друг, Ура дражайший приятель; Ура несравненный из стихотворцев. Мне крайне жаль, что пророчество твое не сбылось,Џà t'entendre dire {См. перевод}, Фоминая неделя не должна была пройти без того, чтоб страдалец Александр Лаптев не был сопряжен неразрывными узами с Елизаветой Ушаковой, unique objet de toute sa tendresse {См. перевод}.

Hélas! tout est donc fini sans que la sept cent cinquante millionième partie de ce que j'ai à dire à la flamme des flammes soit parvenue à son oreille.

Sait-elle qu'elle m'est non seulement destiУée, mais bien prédestinée et que toutes les épreuves par lesquelles l'on me fait passer sont autant de précautions inutiles. (Je m'étonne fort qu'eux qui ont tant de piété s'imaginent pouvoir résister à ce qui est écrit là-haut).

Allons au fait, mon incomparable des incomparables, et puisque l'orgueil est un crime, qu'on m'arrache les yeux comme à un autre Œdipe, mais qu'elle, elle me serve d'Antigone, que je sente son haleine, que sa voix vienne souvent retentir à mes oreilles, que sa touche élégante et facile fasse vibrer le piano forte en s'accompagnant elle-même pour n'être point esclave d'un accompagnateur. Quel chant cela doit être que son chant, car dans le son de sa voix il y a tout autant d'expression que dans sa tenue, sa démarche, enfin son angélique physionomie. Il ne lui manque que d'avoir vu, connu et entendu ********.

Qu'elle se presse de choisir et de se fixer, la jeunesse comme la gentillesse [sont] passent comme la roоée du matin. Dites-lui qu'un ami aimant, tendre, dévoué, capable de la conduire dans le monde vaut bien un ami aimé.

La douceur d'aimer, mon incomparable des incomparables, est sans doute plus grande que celle d'être aimé, voilà probablement pourquoi on nous a mis tous les deux au régime, car nos aînés savent que le mal est contagieux. Hélas! c'est pourquoi on me sèvre de sa présence.

Ma bien-aimée n'ose plus lever les yeux sur moi; elle les baisse même en me rencontrant. Qu'elle a de charme en les baissant. (Le dernier dimanche de Подновинска je voulais passer sans la saluer, как вдруг моя возлюбленная устремила свой прекрасный взор, лице и всю головку с живейшим изъяснением чего-то единственного и удивления, что я проходил не поклонясь. Я, подумавши, отвесил свой поклон и надеюсь, что в моем поклоне было нечто за меня предстательствующее). Enfin il est dit que quoi qu'elle fasse il est impossible qu'elle me devienne indifférente.

Que je me suis senti reconnaissant pour ce signe enchanteur de [p€été] compassion. Que la volonté du père soit donc faite. [Que l'exemple de mon Idole soit donc fait] Que l'exemple de mon Idole soit ma suprème loi. — Plus âgé, je suis honteux de m'être laissé surpasser en raison [par] et en modération par une jeune personne de 17 ans. Que l'on dise à présent que les jeunes personnes ne sont pas précisément celles sur lesquelles l'on puisse compter le plus. Quelle perspective de sécurité et de bonheur pour l'heureux mortel qui l'obtiendra de son père.

Un russe de qualité refuser sa fille à un autre russe de qualité. Un Ouschakoff à un Lapteff, quand ces deux noms с испокон веку sont une seule et même chose, sont identiques. Sans doute j'ai tort de ne m'être point adressé à l'auteur des jours de Благое Сокровище, Таинство всем Таинствам, Невеста неневестная, mais aussi je me sens capable de m'amender et je jure par tout ce qu'il y a de plus cher au monde, par Zoé mou sas agapo que bien loin de la détourner de ses devoirs je saurais l'y raffermir.

Plus l'emploi que je prends sur moi est difficile, plus il est digne de moi. Je suis prêt à devenir son lecteur, son bibliothécaire, sa Vsadnik, son écuyer, le tout pour la servir sans en attendre ni oui, ni non.

Que l'on passe l'éponge sur tout ce qui s'est passé, qu'une nouvelle ère recommence, que l'on soit persuadé que si on me la confie pour un [long] voyage de long haleine, je veillerai sur elle comme sur la prune le de mes yeux, que pour mieux la défendre je me mettrai incessamment à réapprendre à tirer les armes, étant persuadé qu'elle-même y prendra une part active et qu'elle ne se laissera pas prendre toute vive en temps et lieu, que je parerai les coups qui lui seront portés et que l'on me verra plutot affronter mille morts que de la céder. Ma santé exigeant que je dois absolument me fier à mon expérience des eaux de Wisbaden que j'ai à m'y rendre le plutôt possible, il serait fort à désirer que l'on nous mariât secrètement, pour me faire jouer ce rôle par intérim en attendant qu'il se présente quelqu'un digne de l'affection d'une telle créature. Dans ce cas nous pourrions nous mettre en route et il est possible qu'en voyageant mes amours, me connaissant mieux, consente à me prendre tout de bon, alors nous nous arrêterions chez quelque bon curé pour subir le restant de la cérémonie, sanctionnant le mariage tout de bon sans nulle omission. Adieu donc.

P. S. Il y a trois ou quatre jours que j'étais gai comme un pinson et je sautais de joie comme un autre Archymède. Je ne me possédais pas de joie en pensant à un moyen tout simple fait pour avancer nos affaires sans retards ni remises. C'est bien, mon illustre, de courir les chances des armes et au lieu de serrer le bouton à un innocent de mettre le père au pied du mur et la fille au pied du lit, car tous deux ont trop à se reprocher envers nous deux, surtout envers moi, pour leur passer toutes leurs irrésolutions, simagrées<?>, mignardises etc. — Citoyen, aux armes, trève aux poursuites, trève aux procédés délicats, aux armes, citoyen, il est temps de terminer. {См. перевод}

Переводы иноязычных текстов

1. Стр. 42, строки 19—20. — по твоим словам.

2. Стр. 42, строки 21—22. — единственным предметом всей его нежности.

3. Стр. 42, строки 213 и сл. — стр. 43, строка 1 и сл. — Увы! Значит, всё кончено, и слуха моей пламенно любимой не достигла и 750-миллионная часть того, что я имел сказать ей.

   Известно ли ей, что она не только мне предназначена, но действительно предопределена судьбой и что все испытания, через которые меня заставляют пройти, являются бесполезными предосторожностями? (Меня весьмµ удивляет, что, при всей своей набожности, они воображают, что могут противиться тому, что суждено свыше.)

   Перейдем к делу, мой несравненнейший из несравненных, и, если гордость — преступление, — пусть мне как второму Эдипу вырвут глаза, но при условии, что она, она будет моей Антигоной, — чтобы я слышал еЭ дыхание, чтобы голос ее часто раздавался в моих ушах, чтобы ее изящные и легкие пальцы извлекали из фортепиано звуки, когда она станет сама себе аккомпанировать, чтобы не быть рабой аккомпаниатора. Как она должна петь, она, в звуках голоса которой столько же выражения, как и в манере держать себя и в походке; наконец, и ангельское выражение ее лица. Ей недостает только, чтобы она увидела, узнала и услышала ********.

   Пусть она торопится сделать выбор и устроить свою жизнь, — молодость и миловидность улетучиваются, как утренняя роса. Скажите ей, что любящий, нежный, преданный друг, способный руководить ею в свете, сто´ит любимого друга.

   Сладость любить, мой несравненнейший из несравненных, несомненно, больше сладости быть любимым, вот почему, наверно, нам обоим предписали воздержание, так как старшие знают, что болезнь эта заразительна. Увы! вот почему меня отлучают от ее присутствия.

   Моя возлюбленная не смеет больше поднять на меня глаз; она даже опускает их при встречах со мною. Как она при этом очаровательна. (В прошлое воскресенье в Подновинском я хотел пройти, не поклонившись ей <.....>). Во всяком случае, что´ бы она ни делала, невозможно, чтобы она стала мне безразлична.

   Как благодарен я был за очаровательный знак [набожности] сочувствия! Да исполнится же воля отца. [Да будет же пример моего кумира сделан] Да будет мне законом пример моего кумира! Я старше, и мне стыдно, что я дал себя превзойти в здравом смысле и в сдержанности семнадцатилетней девушке. Вот и попробуйте после этого сказать, что молодые особы — это не те, на которых можно больше всего полагаться. Какая перспектива спокойствия и блаженства открывается счастливому смертному, которому отец отдаст ее руку.

   Русский дворянин отказывает в руке своей дочери другому русскому дворянину! Ушаков отказывает Лаптеву, когда эти два имени <с испокон веку> составляют одно целое, тождественны. Без сомнения я был неправ, что не обратился к родителю <.....>, но всё же я чувствую себя способным оправдаться и клянусь всем самым дорогим для меня на свете, Zoé mou sas agapo,¹ что не только не буду отклонять ее от исполнения обязанностей, но наоборот буду поддерживать ее в этом.

   Чем труднее должность, которую я на себя беру, тем она меня достойнее. Я готов сделаться ее чтецом, библиотекарем, ее Всадником, ее оруженосцем, — всем, для того, чтобы ей служить, не ожидая в ответ нЭ слова благодарности.

   Пусть сотрется из памяти всё происшедшее, пусть начнется новая эра, пусть будут уверены, что если мне доверят ее на [долгое] продолжительное путешествие, я буду охранять ее как зеницу ока; для того чтобы лучше защищать ее, я немедленно начну заново обучаться владению оружием, будучи уверен, что она и сама примет в этом деятельное участие и не позволит захватить себя живьем, когда случится, что я отобью удары, которые будут ей предназначены, и что скорее увидят меня пренебрегшим тысячей смертей, чем уступившим ее. Так как здоровье мое настоятельно требует повторения курса висбаденских вод и я должен отправиться туда как можно скорее, то очень было бы желательно, чтобы нас тайно обручили для того, чтобы я мог временно исполнять эти обязанности, в ожидании, когда представится кто-либо достойный любви подобного создания. В этом случае мы могли бы пуститься в путь, и возможно, что во время поездки любовь моя, ближе познакомившись со мною, согласится соединиться со мною по настоящему, тогда мы остановились бы у какого-нибудь доброго священника, чтобы совершить обряд до конца, освятив действительный брак, без всякого изъятия. Прощайте же!

   P. S. Три или четыре дня тому назад я был весел как зяблик и прыгал от радости подобно Архимеду. Я совершенно не владел собой от радости, обдумывая совсем простой способ, созданный, чтобы продвинуть без задержки и отлагательств наши дела. Хорошо, мой прославленный, действовать оружием и вместо того, чтобы силою принуждать невинного, припереть отца к стенке, а дочь к кровати, так как у них обоих совесть слишком нечиста по отношению к обоим нам, особенно по отношению ко мне, чтобы можно было простить им всю их нерешительность, кривлянья, жеманство и проч.— Гражданин, к оружию, довольно гонений, довольно деликатничать, к оружию, гражданин, пора кончить это дело.

8 - жизнь моя, люблю тебя.

Примечания

1. А. Лаптев — Пушкину.

   29—30 апреля 1829 г. Москва.

   Печатается по подлиннику (ЛБ, № 7721).

   Кратко изложено Т. Г. Зенгер в книге „Рукою Пушкина“, 1935, стр. 674 и 677.

   Публикуется впервые.