Вяземский — Пушкину А. С., 24 августа 1831

Пушкин А. С. Полное собрание сочинений: В 17 т. Том 14 (Переписка 1828-1831). — 1941.

662. П. А. Вяземский — Пушкину.

24 августа 1831 г. Остафьево.

Остафьево. 24-го августа 1831.

Спасибо, большое спасибо за Арзамаскую грамату. Крыло вдохновения, старины и Арзамаского гуся повеяло над тобою и потрепало мою задницу. Это приятное щекотание отозвалось в моем сердце и таким образої ты меня потешил со всех сторон. И здесь твое послание было прочтено в полном присутствии: вчера обедал у нас Дмитриев. Он что-то вянет духом (не прочти воняет), и я начинаю бояться за него. Жаль, что тебя здесь нет: я угостил бы тебя перепискою знакомого тебе Авраама с Игнатием Петровым, по поводу отпускной его. Письма подсыпаны эпиграммами против господ ВорожейкиныN и желчно-элегийскими выходками, что всем известно, что после брата не осталось ему ни булавки. И всё это написано с добросовестностью и некоторою классическою сановитостью. Одним словом вкусно и хорошо. — Сделай одолжение, занимайся приготовлениями журнала, корми эту мысль, но прежде всего напишМ план и представь его, куда следует. Я недавно получил письмо от Баратынского из Казани, куда они все поехали, то-есть Энгельгардовы, как он пишет, по делам, а как мне сказывали, от холеры. „Пишу, говорит он, но не для потомства, как Вы предполагаете слишком дружески, но для нижнего земского суда“. А Жуковский всё еще пописывает: бог помощь! Не знаю, холера ли, царскосельский ли воздух, но на Вас действует какое-то благоприятное письменное наитие. И ты стал так исправно отвечать на письма, что любо. „Ох! я женат!“ скажешь ты, как Платон Сергеевич. Теперь времени много. Тургенева видали мы довольно часто, теперь он к нам ни ногой, потому что трусит холеры, которая шатается по нашему околотку и при том же он волочится в Москве и дремлет за Бухариною, за дочерьми Султанши, Солдатши, или просто Сольдан, и за многими другими. Карамзины пробудут здесь, я думаю, еще с месяц; вероятно и я также. Не будет ли твоих денег у Нащокина рублей пять сот? В таком случае, вели ему отдать их мне, а остальные додашь мне в Питере. Передай мой сердечный поклон Dona Sol {См. перевод} и скажи, что брат ее в Москве много успел по части каламбуров. Напомни Жуковскому о гомеопатической аптечке. Теперь сообщения свободны и можно прислать. Пожалуйста напомни. Все мои, то есть наши, тебе, то-есть Вам, кланяются.

О прежний Пушкин ты Вы парочка уж ныне!

Знаешь ли, слухи носятся, что ты очень ревнив? Я, если жена твоя не ревнива, позволяю тебе поцаловать мою сокурносую бель-сёрку. Она отказаться не может, ибо знает мои права над нею. — Читал ли ты le noir et le rouge {См. перевод}? Замечательное творение. Теперь я мог бы по совести бранить Рославлева, потому, что купил это право потом лица и скукою внимания. В Загоскине точно есть дарование, но за то как он и глуп, уж это, воля Ваша, не Василью Львовичу чета. Тот, во-первых, имел ум не писать прозою, и это уже важный перевес. Не правда ли, что в Росславлеве нет истины ни в одной мысли, ни в одном чувстве, ни в одном положении? Я начинаю думать, что Петр Иванович Выжигин сноснее, но чтобы убедиться в этом, надобно прочесть его, а боже упаси того! — Да кстати, ты, кажется, ревнуешь и к Голинькой. Я поздравлю ее и скажу, что ты часто пишешь мне о каком-то Mornay{См. перевод}. Впрочем не беспокойся и не верь клевете: это верно Dona Sol {См. перевод} смутила тебя, она и меня хотела поссорить с нею. Кстати о ревности, попроси ее, то есть Dona Sol {См. перевод}, сжечь до замужства своего всю мою поэзию и мою прозу, а что они у нее залежались знаю я потому, что она для смеха их кому-то показывала. Я полагаю, что текст пословицы щей горшок, да сам большой не исправен. В русском нет этого духа независимости. Не просто ли: щей горшок, да самый большой? Вот это так; это по-русски. Не написать ли мне трактат об этом также, как и о том, что вероятно: Куда ни кинь так клин перевод: de quel côté que je me tourne, je vois le port de Livourne {См. перевод}. При человеке известного вкуса хвалили одну девушку и говорили: она хороша как роза. Что Вы говорите, как роза, она даже хороша как розан, отвечал человек известного вкуса. Чтобы ты не подумал, что повторяю тебе анекдот, спешу заявить, что это моего сочинения. Не написать ли трактат и о греческом исповедании наших старинных граматеев или ботаников, которые отнесли розу к мужескому роду?

Переводы иноязычных текстов

1. Стр. 214, строка 23. — Донья Соль.

2. Стр. 214, строка 30. — „Красное и черное“.

3. Стр. 214, строка 10 снизу. — Морнее.

4. Стр. 214, строка 9 снизу. — Донья Соль.

5. Стр. 214, строка 8 снизу. — Донью Соль.

6. Стр. 214, строки 2—1 снизу. — куда бы я ни обернулся, всюду вижу порт Ливорно.

Примечания

1. П. А. Вяземский — Пушкину.

   24 августа 1831 г. Остафьево.

   Печатается по подлиннику (ГАФКЭ, ф. 195, к. 4, д. № 147, лл. 55—56, № 80). Впервые опубликовано Б. Л. Модзалевским в издании переписки Пушкина под ред. В. И. Саитова, т. II, 1908, стр. 310—312.