Скачать текст произведения

Л. С. Пушкин. Биографическое известие об А. С. Пушкине до 1826 года


 

Л. С. ПУШКИН

БИОГРАФИЧЕСКОЕ ИЗВЕСТИЕ
ОБ А. С. ПУШКИНЕ ДО 1826 ГОДА

 

Александр Сергеевич Пушкин родился в Москве 26 мая 1799 года. До одиннадцатилетнего возраста он воспитывался в родительском доме. Страсть к поэзии проявилась в нем с первыми понятиями: на восьмом год¤ возраста, умея уже читать и писать, он сочинял на французском языке маленькие комедии и эпиграммы на своих учителей. Вообще воспитание его мало заключало в себе русского: он слышал один французский язык; гувернер его был француз, впрочем, человек неглупый и образованный; библиотека его отца состояла из одних французских сочинений. Ребенок проводил бессонные ночи и тайкоЌ в кабинете отца пожирал книги одну за другой. Пушкин был одарен памятью необыкновенной и на одиннадцатом году уже знал наизусть всю французскую литературу.

В 1811 году открылся Царскосельский лицей, и отец Пушкина поручил своему брату Василию Львовичу*1 отвезть его в Петербург для помещения в сие заведение, куда он и поступил в числе тридцати учеников. Тут развился его характер, любящий, пылкий и независимый. Учился он легко, но небрежно; особенно оќ не любил математики и немецкого языка. На сем последнем он до конца жизни читал мало и не говорил вовсе. Поэзии предался он безгранично и, имея четырнадцать лет от роду, написал «Воспоминания в Царском Селе», «Наполеон на Эльбе» 1 и разные другие стихотворения, помещенные в тогдашних периодических и других изданиях и обратившие на него внимание. В свободное время он любил навещать Н. М. Карамзина, проводившего ежегодно летнее время в Царском Селе. Карамзин читал ему рукописный труд свой и делился с ним досугом и суждениями. От Карамзина Пушкин забегал в кружок лейб-гусарских офицеров и возвращался к лицейским друзьям с запасом новых впечатлений. Он вообще любил своих товарищей и с некоторыми из них, особенно с бароном Дельвигом, был и остался истинным другом.

После шестилетнего воспитания в Лицее Пушкин вступил в министерство иностранных дел с чином коллежского секретаря. Аттестат, выданный ему из Лицея, свидетельствовал между прочим об отличных успехах егќ в фехтовании и танцевании и о посредственных в русском языке.

По выходе из Лицея Пушкин вполне воспользовался своею молодостью и независимостью. Его по очереди влекли к себе то большой свет, то шумные пиры, то закулисные тайны. Он жадно, бешено предавался всем наслаждениям. Круг его знакомства и связей был чрезвычайно обширен и разнообразен. Тут началась его дружба с Жуковским, не изменившая ему до последней минуты.

Поэзиею Пушкин занимался мимоходом, в минуты вдохновения. Он в это время написал ряд мелких стихотворений, заключенный поэмою «Руслан и Людмила». Четырехстопный ямб с рифмою сделался и оставался его любимым размером. В это время Пушкин не постигал стихов нерифмованных и по этому случаю смеялся над некоторыми сочинениями Жуковского. Он пародировал «Тленность» следующим образом:

Послушай, дедушка, мне каждый раз,

Когда взгляну на этот замок Ретлер,

Приходит в мысль: что, если это проза,

Да и дурная?

Жуковский этому смеялся, но не уверил Пушкина, что это стихи 2.

Известность Пушкина, и литературная и личная, с каждым днем возрастала. Молодежь твердила наизусть его стихи, повторяла остроты его и рассказывала об нем анекдоты. Все это, как водится, было частию справедливоµ частию вымышлено. Одно обстоятельство оставило Пушкину сильное впечатление. В это время находилась в Петербурге старая немка, по имени Киргоф3. В число различных ее занятий входило и гадание. Однажды утром Пушкин зашел к ней с некоторыми товарищами. Г-жа Киргоф обратилась прямо к нему, говоря, что он человек замечательный. Рассказала вкратце его прошедшую и настоящую жизнь, потом начала предсказания сперва ежедневных обстоятельств, а потом важных эпох его будущего. Она сказала ему между прочим: «Вы сегодня будете иметь разговор о службе и получите письмо с деньгами». О службе Пушкин никогда не говорил и не думал; письма с деньгами получать ему было неоткуда. Деньги он мог иметь только от отца, но, живя у него в доме, он получил бы их, конечно, без письма. Пушкин не обратил большого внимания на предсказания гадальщицы. Вечером того дня, выходя из театра до окончания представления, он встретился на разъезде с генералом <А. Ф.> Орловым. Они разговорились. Орлов коснулся до службы и советовал Пушкину оставить свое министерство и надеть эполеты. 4 Разговор продолжался довольно долго, по крайней мере, это был самый продолжительный из всех, которые он имел о сем предмете. Возвратясь домой, он нашел у себя письмо с деньгами. Оно было от одного лицейского товарища, который на другой день отправлялся за границу; он заезжал проститься с Пушкиным и заплатить ему какой-то картежный долг еще школьной их шалости. Г-жа Киргоф предсказала Пушкину его изгнание на юг и на север, рассказала разные обстоятельства, с ним впоследствии сбывшиеся, предсказала его женитьбу и наконец преждевременную смерть, предупредивши, что должен ожидать ее от руки высокого белокурого человека. Пушкин, и без того несколько суеверный, был поражен постепенным исполнением этих предсказаний и часто об этом рассказывал.

Весною 1820 года Пушкин был назначен в канцелярию генерала Инзова, Бессарабского наместника. В Екатеринославе он занемог сильной горячкой. Генерал Раевский проезжал на Кавказ с двумя сыновьями. Он нашел Пушкина в бреду, без пособия и без присмотра. Оба сыновья Раевского были дружны с Пушкиным; с разрешения Инзова они его повезли на воды. Там он скоро поправился. Кавказ, разумеется, произвел на него сильное впечатление, которое и отозвалось поэмою «Кавказский пленник».

С Кавказа Пушкин отправился в обратный путь, но уже по земле не донских, а черноморских казаков. Станицы, казачьи пикеты, конвои с заряженной пушкой, словом, вся эта близость опасности пленила его младое, мечтательное воображение. Из Тамани он отправился морем мимо полуденных берегов Крыма. Он знакомился с морем и приветствовал его элегиею:

Погасло дневное светило...

Очаровательная природа Крыма оставила ему неизгладимые впечатления. Сколько лет спустя он говорил в «Онегине»:

Прекрасны вы, брега Тавриды,

Когда вас видишь с корабля — и т. д.

«Корабль плыл (говорил Пушкин в одном письме своем) 5 перед горами, покрытыми тополями, виноградом, лаврами и кипарисами; везде мелькали татарские селения; он остановился в виду Юрзуфа*2. Там прожил я три недели... Счастливейшие минуты жизни моей провел я посреди семейства почтенного Раевского. Я не видел в нем героя, славу русского войска; я в нем любил человека с ясным умом, с простой, прекрасной душою, снисходительного, попечительного друга, всегда милого, ласкового хозяина. Свидетель екатерининского века, памятник 12-го года, человек без предрассудков, с сильным характером и чувствительный, он невольно привяжет к себе всякого, кто только достоин понимать и ценить его высокие качества. Старший сын его будет более, нежели известен*3. Все его дочери — прелесть, старшая — женщина необыкновенная. Суди, был ли я счастлив: свободная, беспечная жизнь в кругу милого семейства, жизнь, которую я так люблю и которой никогда не наслаждался‘ счастливое полуденное небо, прелестный край, природа, удовлетворяющая воображение, горы, сады, море... Друг мой, любимая моя надежда — увидеть опять полуденный берег и семейство Раевского».

С южного берега Крыма Пушкин приехал в Кишинев, к месту своего назначения. Тут он провел два года. Жил он в доме генерала Инзова, который полюбил его, как сына, Пушкин тоже душевно к нему привязался. И† отношения были очень забавны. Молодой, ветреный Пушкин шалил и проказил; генерал Инзов получал на него донесения и жалобы и не знал, что с ним делать. Пушкин имел страсть бесить молдаван, а иногда поступал с ними и гораздо хуже. Вот случай, памятный до сих пор в тамошнем крае. Жена молдаванского вельможи Бальша сказала Пушкину какую-то оскорбительную дерзость. Пушкин отправился с объяснением к ее важному супругу, который дал ему ответ неудовлетворительный. Пушкин назначил ему на другой день свидание в постороннем доме. Там он ему доказывал, что с женщиной иметь объяснения невозможно, ибо объяснение с нею ни к чему не доводит; с мужем же ее дело другое; ему, по крайней мере, можно дать пощечину. И в подтверждение своих слов Пушкин исполнил сию угрозу над лицом тяжеловесного молдаванина.

Однажды Пушкин исчез и пропадал несколько дней. Дни эти он прокочевал с цыганским табором, и это породило впоследствии поэму «Цыганы». В эпилоге к поэме пропущены были следующие стихи:

За их ленивыми толпами

В пустынях праздный я бродил,

Простую пищу их делил

И засыпал пред их огнями.

В походах медленных любил

Их песней радостные гулы,

И долго милой Мариулы

Я имя нежное твердил. 6

Пушкин коротко сошелся с генералами <М. Ф.> Орловым и <П. С.> Пущиным и проводил с ними большую часть времени. Вообще в Кишиневе русское общество было военное. Один Пушкин отличался партикулярным платьем, обритою после горячки головой и красною ермолкой. На обедах военная прислуга его обыкновенно обносила, за что он очень смешно и весело негодовал на Кишинев 7.

Невзирая на обычную веселость, Пушкин предавался любви со всею ее задумчивостью, со всем ее унынием. Предметы страсти менялись в пылкой душе его, но сама страсть ее не оставляла. В Кишиневе долго занимала его одна из трех красивых пар ножек наших соотечественниц.

В два года своего пребывания в Кишиневе Пушкин написал несколько мелких стихотворений, «Кавказского пленника», «Бахчисарайский фонтан», «Братьев-разбойников» и послание «К Овидию». Сие последнее сочинение он ставил гораздо выше всего, что было им написано до того времени 8.

По назначении графа Воронцова новороссийским и бессарабским генерал-губернатором Пушкин был зачислен в его канцелярию. Он оставил Кишинев и поселился в Одессе; сначала грустил по Кишиневе, но вскоре европейская жизнь, итальянская опера и французские ресторации напомнили ему старину и, по его же словам, «обновили душу». Он опять предался светской жизни, но более одушевленной, более поэтической, чем та, которую вел в Петербурге. Полуденное небо согревало в нем все впечатления, море увлекало его воображение. Любовь овладела сильнее его душою. Она предстала ему со всею заманчивостью интриг, соперничества и кокетства. Она давала ему минуты и восторга и отчаяния. Однажды в бешенстве ревности он пробежал пять верст с обнаженной головой под палящим солнцем по 35 градусам жара.

Пушкин был собою дурен, но лицо его было выразительно и одушевленно; ростом он был мал (в нем было с небольшим 5 вершков 9), но тонок и сложен необыкновенно крепко и соразмерно. Женщинам Пушкин нравился; он бывал с ними необыкновенно увлекателен и внушил не одну страсть на веку своем. Когда он кокетничал с женщиною или когда был действительно ею занят, разговор его становился необыкновенно заманчив. Должно заметить, что редко можно встретить человека, который бы объяснялся так вяло и так несносно, как Пушкин, когда предмет разговора не занимал его. Но он становился блестяще красноречив, когда дело шло о чем-либо близком его душе. Тогда-то он являлся поэтом и гораздо более вдохновенным, чем во всех своих сочинениях. О поэзии и литературе Пушкин говорить вообще не любил, а с женщинами никогда и не касался до сего предмета. Многие из них, особенно в то еще время, и не подозревали в нем поэта. Одна иностранка, оставляя Россию, просила Пушкина написать ей что-нибудь в память самых близких двухлетних их отношений. Он написал ей пиесу:

На языке тебе невнятном... — и пр.

Она очень удивилась, узнавши, что стихи собственного его сочинения, просила перевода, но Пушкин предоставил ей обратиться для сего к первому русскому, которого она встретит за границею. В знакомом кругу он любил эту неизвестность, но молвою вообще дорожил и радовался, когда встречал свое имя в иностранных сочинениях и журналах. Русские критики, в то время к нему вообще благосклонные, внушали ему равнодушие к своим отзывам по причине безотчетности похвал, а впоследствии — по безотчетности порицаний. В продолжение всей своей литературной жизни он не имел случая воспользоваться от них ни единым дельным замечанием.

Пушкин не любил над собою невольного влияния французской литературы. Он радостно преклонился перед Байроном, но не был, как утверждают некоторые, его вечным, безусловным подражателем. Андрей Шенье, француз по имени, а, конечно, не по направлению таланта, сделался его поэтическим кумиром. Он первый в России и, кажется, даже в Европе достойно оценил его. В Одессе Пушкин писал много, и произведения его становились со дня на день своеобразнее; читал он еще более. Там он написал три первые главы «Онегина»10. Он горячо взялся за него и каждый день им занимался. Пушкин просыпался рано и писал обыкновенно несколько часов, не вставая с постели. Приятели часто заставали его то задумчивого, то помирающего со смехЩ над строфою своего романа. Одесская осень благотворно действовала на его занятия. Надобно заметить, что Пушкин писал постоянно только осенью. Даже на севере сие время года, всегда ненастное, приносило ему вдохновение; что же он чувствовал на юге, где все влияние осени отзывалось в его душе, а сверх того, он видел ясное небо, дышал теплым, чистым воздухом!

В 1824 году Пушкин был принужден оставить Одессу и поселиться в Псковской губернии, в деревне своей матери. Перемена ли образа жизни, естественный ли ход усовершенствования, но дело в том, что в сем уединении талант его видимо окрепнул и, если можно так выразиться, освоеобразился. С этого времени все его сочинения получили печать зрелости. Он занимался много, особенно, по своему обыкновению, в осеннее время. Здесь он написал «Цыганов», несколько глав «Онегина», множество мелких стихотворений и, наконец, «Бориса Годунова».

В двух верстах от его деревни находится село Тригорское, неоднократно воспетое и им и Языковым. Оно принадлежит П. А. Осиповой, которая там жила и живет поныне с своим семейством. Добрая, умная хозяйка и милые ее дочери с избытком заменили Пушкину все лишения света. Он нашел тут всю заботливость дружбы и все развлечения, всю приятность общества. Вскоре Тригорское и Михайловское оживились приездом из Дерпта двух тамошних студентов — А.Н, Вульфа, сына Осиповой, и поэта Языкова. Пушкин его очень любил как поэта и был в восхищении от его знакомства. Языков приехал на поэтический зов Пушкина:

Издревле сладостный союз... — и пр.

Потом он был обрадован приездом своего друга — барона Дельвига. Более никого или почти никого Пушкин не видал во все время своей деревенской жизни. С соседями он не знакомился. Сношения его с Петербургом шли своим чередом: он получал оттуда книги, журналы и письма. В это время началась его переписка с П. А. Плетневым, который взялся быть издателем его сочинений. Они в то время лично были почти незнакомы, но впоследствии их сношения кончились тесною дружбой. В досужное время Пушкин в течение дня много ходил и ездил верхом, а вечером любил слушать русские сказки и тем — говорил он — вознаграждал недостатки своего французского воспитания. Вообще образ его жизни довольно походил на деревенскую жизнь Онегина. Зимою он, проснувшись, так же садился в ванну со льдом, а летом отправлялся к бегущей под горой реке, так же играл в два шара на бильярде, так же обедал поздно и довольно прихотливо. Вообще он любил придавать своим героям собственные вкусы и привычки. Нигде он так не выразился, как в описании Чарского (см. «Египетские Ночи»)11. В это время появилась первая глава «Онегина». Журналы или молчали, или отзывались о ней легко и равнодушно. Пушкин не понимал такого приема сочинению, которое ставил гораздо выше прежних, удостоенных похвал, не только внимания. Впоследствии он должен был привыкнуть ко вкусу критиков и публики. «Борис Годунов», «Полтава», все русские сказки были приветствуемы то бранью, то насмешками. Когда появилась его шутка «Домик в Коломне», то публика увидела в ней такой полный упадок его таланта, что никто из снисходительного приличия не упоминал при нем об этом сочинении12.

Осенью 1826 года Пушкин был по высочайшей воле вызван в Москву, где и имел счастие быть представленным его императорскому величеству.

Сноски

*1   Автор «Опасного соседа».

*2   Где находилось семейство Раевского.

*3   Давно покинувший и свет и службу и живущий уединенно в Москве.

Примечания

  • Пушкин Лев Сергеевич (1805—1852) — младший брат поэта, учился (в 1817—1820 гг.) в Благородном пансионе при Главном педагогическом институте, вышел из пансиона, не окончив курса, с 1824 по 1826 г. служи‡ в Департаменте духовных дел иностранных исповеданий, в 1827 г. был определен юнкером в Нижегородский драгунский полк под начальство Н. Н. Раевского (младшего), участвовал в персидской и турецкой кампаниях 1827—1829 гг В 1830 г. вышел в отставку в чине капитана, несколько раз принимался служить по гражданской части, но в 1836 г. снова вернулся в армию и уехал на Кавказ (о нем см.: Л. Майков. Пушкин. СПб., 1899, с. 4—40). Пушкин нежно любил брата, во время ссылки поэта между ними велась оживленная переписка. Старший брат старался руководить младшим на жизненном пути, его письма полны наставленийЋ младший исполнял его поручения, вел сношения с издателями и книгопродавцами, выписывал и пересылал книга, продавал сочинения и получал деньги. Однако в деловых вопросах он был беспечен и небрежен. Добрый малый, лихой кавалерист и праздный гуляка, он отличался безудержным мотовством и не переставая делал долги, которые всегда приходилось оплачивать Пушкину, несмотря на то что сам он постоянно испытывал нужду в деньгах. Живой и остроумный собеседник, обладавший безукоризненным вкусом в поэзии, «Левушка» вошел в литературные салоны Петербурга и в круг друзей Пушкина — он был дружен с Дельвигом, Баратынским, Плетневым, бывал у Карамзиных, Тургеневых, Жуковского. Прекрасная память делала его живой книгой пушкинских стихов, которые он постоянно читал в салонах (подрывая этим иногда коммерческие интересы поэта). «С ним, — рассказывал Вяземский, — можно сказать, погребены многие стихотворения его (Пушкина) неизданные, может быть, даже и незаписанные, которые он один знал наизусть... И он же мог изобличать в подлоге другие стихотворения, которые невежественными любителями соблазна несправедливо приписываются Пушкину» (Вяземский, т. VIII, с. 236—237). Л. С. Пушкин не только помнил стихи брата, но удачно имитировал пушкинскую манеру чтения (см. воспоминания Я. П. Полонского в кн. Цявловскчй. Книга воспоминаний, с. 320—325).

    Разность в годах, естественно, не позволила Л. С. Пушкину сохранить личные впечатления о детстве поэта. Впоследствии они также провели вместе не очень много времени. Лев бывал в Петербурге неподолгу — во время очередного отпуска или периодов безделья. Тем не менее он знал много о жизни брата и, по словам В. П. Гаевского, «представлял собою живую и самую полную его биографию», но, по свойственной ему беспечности, написал о нем гораздо меньше, чем знал и мог. Записка Л. С. Пушкина была использована Анненковым в «Материалах для биографии Пушкина», Анненкову, по-видимому, были известны и устные рассказы Льва, которые могли быть переданы кем-либо из общих знакомых, например В. М. Маркевичем, М. Н. Лонгиновьм, М. П. Погодиным (записи Маркевича см.: «Русский вестник», 1888, № 3, с. 427—430; Лонгинова — в его «Сочинениях». М., 1915, с. 165—166). Воспоминания охватывают период главным образом до 1826 г., то есть когда братья почти не виделись, в них встречаются фактические промахи, чаще всего в датах. Ошибки его мемуаров отмечены в обстоятельной рецензии В. И. Гаевского (ОЗ, 1853, июль, отд. V, с. 68—78). Лев, живя в Петербурге, ощущал атмосферу растущей популярности поэта (так же, как потом охлаждение к нему журналистов и публики). Можно досадовать, что жизнеописание, написанное братом поэта, невелико и необстоятельно, но тем не менее оно передает любопытные факты его жизни, черты его характера, живо рисует его как человека и собеседника.

    «Биографическое известие об А. С. Пушкине» впервые опубликовано М. П. Погодиным в «Москвитянине» (1853, ч. III, № 10). Более исправный текст по списку, найденному в бумагах П. В. Анненкова, напечатал Л. Н. Майков в своей книге: «Пушкин» (СПб., 1899). Ряд исправлений и дополнений сделал С. Я. Гессен на основании авторизованной копии первых листов записки (до слов: «С южного берега Крыма...»), хранящейся в Пушкинском доме.

  • БИОГРАФИЧЕСКОЕ ИЗВЕСТИЕ ОБ А. С. ПУШКИНЕ ДО 1926 ГОДА

    (Стр. 47)

    Гессен, с. 29—37, с проверкой по авторизованной копии (ИРЛИ, ф. 244, оп. 17, № 35).

  • 1 Пушкин поступил в Лицей, когда ему исполнилось 12 лет, «Воспоминания в Царском Селе» написаны им в 15 лет, а «Наполеон на Эльбе» годом позже.

  • 2 Впоследствии сам Пушкин часто пользовался белым стихом, сперва в драматических произведениях, а во второй половине 30-х годов и в ряде стихотворений ­«Он между нами жил», «Вновь я посетил» и др.).

  • 3 Эпизод с гадалкой Кирхгоф приводится также в воспоминаниях П. В. Нащокина, С. А. Соболевского (см. т. II наст. изд.).

  • 4 Судя по посланию Пушкина «Орлову» («О ты, который сочетал»), А. Ф. Орлов, наоборот, отговаривал поэта от вступления в военную службу.

  • 5 Приводится (с незначительными отступлениями от подлинника) отрывок из письма А. С. Пушкина к брату от 24 сентября 1820 г.

  • 6 Эти стихи, выпущенные по цензурным соображениям при публикации поэмы, были вписаны Пушкиным в принадлежавший П. А. Вяземскому экземпляр «Цыган» (изд. 1827 г.).

  • 7 Кишиневскому периоду жизни Пушкина посвящены обстоятельные воспоминания В. П. Горчакова, А. Ф. Вельтмана, Ф. Н. Лугинина и И. П. Липранди.

  • 8 Действительно, из всех своих произведений, написанных до 1822 г., Пушкин особенно выделял послание€«К Овидию». Это определялось биографической параллелью между его судьбой и судьбой поэта-изгнанника Овидия, а также удавшимся опытом соединения темы личной, элегической и объективно-исторической. 30 января 1823 г., получив «Полярную звезду на 1825 г.», где оно было напечатано, он писал брату: «Каковы стихи к Овидию? Душа моя, и Руслан, и Пленник, и Noёl, и все дрянь в сравнении с ними».

  • 9 Рост Пушкина записан художником Г. Г. Чернецовым на эскизе портрета «Парад на Марсовом поле»: «2 арш. 5 верш. с половиной» («Нива», 1914, № 25, с. 494).

  • 10   Глава I «Онегина» была начата еще в Кишиневе, глава II полностью написана в Одессе, а глава III, начатая в Одессе, была закончена в Михайловском 2 ноября 1824 г.

  • 11 В последнюю редакцию «Египетских ночей» Пушкин в описание Чарского ввел автобиографический отрывок «Несмотря на великие преимущества».

  • 12 Своим творчеством Пушкин устанавливал новые закономерности в искусстве. Становление реалистического метода, начавшееся уже с первых главЄ«Евгения Онегина», было непонято современной критикой в силу известной ее ограниченности, обусловленной влиянием романтической эстетики. Впоследствии это непонимание было усугублено социальной борьбой на литературном фронте.