Жуковский — Пушкину А. С., 11—12 ноября 1836
Пушкин А. С. Полное собрание сочинений: В 17 т. Том 16 (Переписка 1835-1837). — 1949.
1286. В. А. Жуковский — Пушкину.
11—12 ноября 1836 г. Петербург.
Ты поступаешь весьма неосторожно, невеликодушно и даже против меня несправедливо. За чем ты рассказал обо всем Екатерине Андреевне и Софье Николаевне? Чего ты хочешь? Сделать [возмо] невозможным то, чт— теперь должно кончиться для тебя самым наилучшим образом. Думав долго о том, что ты мне вчера говорил, я нахожу твое предположение совершенно невероятным. И имею причину быть уверенным, что во всем том, что случилось для отвращения драки, молодой Г.<еккерн> нимало не участвовал. Всё есть дело отца и весьма натурально, что бы он на все решился, дабы отвратить свое несчастие. Я видел его в таком положении, которого нельзя выдумать и сыграть как роль. Я остаюсь в полном убеждении, что молодой Г.<еккерн> совершенно в стороне, и на это вчера еще имел доказательство. Получив от отца Г.<еккерна> доказательство материальное, что дело, о коем теперь идут толки, 1 затеяно было еще гораздо прежде твоего вызова, я дал ему совет поступить так, как он и поступил, основываясь на том, что, если тайна сохранится, то никакого бесчестия не падет на его сына, что и ты сам не можешь предполагать, чтобы он хотел избежать дуэля, который им принят, именно по тому, что не он хлопочет, а отец о его отвращении. В этом последнем я уверен, вчера еще более уверился и всем готов сказать, что молод.<ой> Гек.<керн> с этой стороны совершенно чист. Это я сказал и Карамзиным, запретив им крепко на крепко говорить о том, что слышали от тебя, и уверив их, что вам непременно надобно будет драться, если тайна теперь или даже и после откроется. Итак требую от тебя уже собственно для себя, чтобы эта тайна у вас умерла навсегда. Говорю для себя вот почему: полагая, что все обстоятельства, сообщенные мне старым Геккерном справедливы (в чем я не имел причины и нужды сомневаться), я сказал, что почитаю его, как отца, в праве и даже обязанным предупредить несчастие открытием дела как оно есть; что это открытие будет в то же время и репарациею того, что было сделано против твоей чести перед светом. Хотя я не вмешался в самое дело, но совет мною дан. Не могу же я согласиться принять участиш в посрамлении человека, которого честь пропадет, если тайна [сохранена] будет открыта. А эта тайна хранится теперь между нами; нам ее должно и беречь. Прошу тебя в этом случае беречь и мою совесть. Если что-нибудь откроется, и я буду это знать, то уже мне по совести нельзя будет утверждать того, что неминуемо должно нанести бесчестие. Напротив, я должен буду подать совет противный. Избавь меня от такой горестной необходимости. Совесть есть человек; не могу же находить приличным другому такого поступка, который осрамил бы самого меня на его месте. Итак требую тайны теперь и после. Сохранением этой тайны ты так же обязан и самому себе, ибо, в этом деле, и с твоей стороны есть много такого, в чем должен ты сказать: виноват! Но более всего ты должен хранить ее для меня: я в это дело замешан невольно и не хочу, чтобы оно оставило мне какое-нибудь нарекание; не хочу, чтобы кто-нибудь имел право сказать, что я нарушил доверенность, мне оказанную. Я увижусь с тобою перед обедом. Дождись меня.
Ж.
Сноски
1 Переделано из идет дело
Примечания
В. А. Жуковский — Пушкину.
11—12 ноября 1836 г. Петербург.
Печатается по подлиннику (ПД, ф. 244, оп. 2, N 28). Над текстом первой и третьей страниц — позднейшие пометы Жуковского: на л. 1—,,—“, на л. 2—,,6“ (письмо вшито пятым в тетрадку ,,Письма по делу с Геккерном“; см. примечание к письму № 1283).
Впервые опубликовано: по копии — в журнале ,,Весы“, 1909, № 1, стр. 61—62 (перепечатано в ,,Русском Архиве“, 1909, кн. II, стр. 154—156); по подлиннику — в издании переписки Пушкина под ред. В. И. Саитова (т. III, 1911, стр. 402—404).