Скачать текст произведения

Глинка. Письмо к П. И. Бартеневу с воспоминаниями о высылке А. С. Пушкина ..


 

Ф. Н. ГЛИНКА

ПИСЬМО К П. И. БАРТЕНЕВУ С ВОСПОМИНАНИЯМИ О
ВЫСЫЛКЕ А. С. ПУШКИНА ИЗ ПЕТЕРБУРГА В 1820 ГОДУ

 

1866 г. Тверь. Апреля 3-е число.

Милостивый государь,

Петр Иванович!

На письмо Ваше от 21-го марта 1 отвечал бы я сейчас, если б грыпп на несколько дней и затем наступившие дни визитов не помешали мне. Я с Вами уже вполовину знаком по Вашему прекрасному изданию, которым пользовался прежде в Клубе, а теперь выписал для себя и читаю, зачитываюсь и не могу начитаться·«Русского архива». Тем охотнее отвечал бы я на Ваш вопрос, да время еще не пришло открывать всю подноготную, а потому с некоторою сдержанностью я расскажу, сколько можно короче, как дело было.

Познакомившись и сойдясь с Пушкиным с самого выпуска его из Лицея, я очень его любил как Пушкина и уважал как в высшей степени талантливого поэта 2. Кажется, и он был ко мне постоянно симпатичен*1 и дозволял мне говорить ему прямо на прямо насчет тогдашней его разгульной жизни. Мне удалось даже отвести его от одной дуэли 3. Но это постороннее; приступаю к делу. Раз утром выхожу я из своей квартиры (на Театральной площади) 4 и вижу Пушкина, идущего мне навстречу. Он был, как и всегда, бодр и свеж, но обычная (по крайней мере, при встречах со мною) улыбка не играла на его лице, и легкий оттенок бледности замечался на щеках. «Я к вам!» — «А я от себя!» И мы пошли вдоль площади. Пушкин заговорил первый: «Я шел к вам посоветоваться. Вот видите: слух о моих и не моих (под моим именем) пиесах, разбежавшихся по рукам, дошел до правительства. Вчера, когда я возвратился поздно домой, мой старый дядька объявил, что приходил в квартиру какой-то неизвестный человек и давал ему пятьдесят рублей, прося дать ему на прочтение мои сочинения, уверяя, что скоро принесет их назад. Но мой верный старик не согласился, а я взял да и сжег все мои бумаги». При этом рассказе я тотчас узнал Фогеля*2 с его проделками. «Теперь, — продолжал Пушкин, немного озабоченный, — меня требуют к Милорадовичу! Я знаю его по публике, но не знаю, как и что будет и с чего с ним взяться?. Вот я и шел посоветоваться с вами...» Мы прислонились к стенке*3 и обсуждали дело со всех сторон. В заключение я сказал ему: «Идите прямо к Милорадовичу, не смущаясь и без всякого опасения. Он не поэт, но в душе и рыцарских его выходках у него много романтизма и поэзии: его не понимают! Идите и положитесь безусловно на благородство его души: он не употребит во зло вашей доверенности». Тут, еще поговорив немного, мы расстались: Пушкин пошел к Милорадовичу, — а мне путь лежал в другое место. Часа через три явился и я к Милорадовичу, при котором, как при генерал-губернаторе, состоял я, по высочайшему повелению, по особым поручениям, в чине полковника гвардии. Лишь только ступил я на порог кабинета, Милорадович, лежавший на своем зеленом диване, окутанный дорогими шалями, закричал мне навстречу: «Знаешь, душа моя! (это не поговорка) у меня сейчас был Пушкин! Мне ведь ведено взять его и забрать его бумаги, но я счел более деликатным (это тоже любимое его выражение) пригласить его к себе и уж от самого вытребовать его бумаги.

Вот он и явился, очень спокоен, с светлым лицом, и, когда я спросил о бумагах, он отвечал: «Граф! все мои бумаги сожжены!*4 — у меня ничего не найдете в квартире, но, если Вам угодно, все найдется здесь (указал пальцем на свой лоб). Прикажите подать десть*5 бумаги 5 я напишу все, что когда-либо написано мною (разумеется, кроме печатного) с отметкою, что мое и что разошлось под моим именем». Подали бумаги. Пушкин сел и писал, писал... и написал целую тетрадь... вон она (указывая на стол у окна), полюбуйся!.. 6 Завтра я отвезу ее государю. А знаешь ли? Пушкин пленил меня своим благородным тоном и манерою (это тоже его словцо) обхождения». После этого перешли к очередным делам, а там занялись разговорами о собственных его делах — о Вороньках (имение в Полтавской губернии), где он выстроил великолепный дом, развел чудесный сад (он очень любил садоводство) и всем этим хотел пожертвовать для заведения*6 института для бедных девиц Полт<авской> губернии.

На другой день я постарался прийти к Милорадовичу поранее и поджидал возвращения его от государя. Он возвратился, и первым словом его было:Є«Ну, вот дело Пушкина и решено!» Разоблачившись потом от мундирной формы, он продолжал: «Я вошел к государю с своим сокровищем, подал ему тетрадь и сказал: «Здесь все, что разбрелось в публике, но вам, государь! лучше этого не читать!» Государь улыбнулся на мою заботливость. Потом я рассказал подробно, как у нас дело было. Государь слушал внимательно, а наконец спросил: «А что ж ты сделал с автором?» — «Я?.. (сказал Милорадович) Я объявил ему от имени Вашего величества прощение!... Тут мне показалось (продолжал Милорадович), что государь слегка нахмурился. Помолчав немного, государь с живостью сказал: «Не рано ли?!.»*7 Потом, еще подумав, прибавил: «Ну, коли уж так, то Мы*8 распорядимся иначе: снарядить Пушкина в дорогу, выдать ему прогоны и, с соответствующим чином и с соблюдением возможной благовидности, отправить (его) на службу на Юг!» Вот как было дело. Между тем в промежутке двух суток разнеслось по городу, что Пушкина берут и ссылают. Гнедич с заплаканными глазами (я сам застал его в слезах) бросился к Оленину; Карамзин, как говорили, обратился к государыне 7; а (незабвенный для меня) Чеодаев хлопотал у Васильчикова, и всякий старался заложить слово за Пушкина. Но слова шли своею дорогою, а дело исполнялось буквально по решению.

Вот всё, милостивый государь! что в ответе на письмо Ваше я мог Вам написать с памяти о делах давно минувших лет и преданиях старины глубокой.

С истинным почитанием, имеет честь быть, милостивый, государь, Вам покорнопреданным слугою

Ф.Глинка.

Сноски

*1   В РА вместо «и он был ко мне постоянно симпатичен» — «и он это чувствовал и потому».

*2   Кто таков помянутый здесь Фогель? Фогель был одним из знаменитейших современных ему агентов тайной полиции. В чине надворного советника он числился (дли вида) по полиции; но действовал отдельно и самостоятельно. Он хорошо говорил по-французски“ знал немецкий язык как немец, говорил и писал как русский. Молодежь называла его Библейскою птицею: потому что, кажется, у Сираха сказано: «Не говори худого о Властях, ибо Птица (Vogel) перенесет слова твои!» Во время Семеновской истории он много работал и удивлял своими донесениями. Служил он прежде у Вязмитинова, потом у Балашова, и вот один из фактов его искусства в ремесле.

В конце 1811-го года с весьма секретными бумагами на имя французского посла в С.-П-ге выехал из Парижа тайный агент. Его перехватили и провезли прямо в Шлюссельбургские казематы, а коляску его представилџ к Балашову, по приказанию которого ее обыскали, ничего не нашли и поставили в сарае с министерскими экипажами. Фогеля послали на разведку. Он разведал и объявил, что есть надежда открыть, если его посадят, как преступника, рядом с заключенным. Так и сделали. Там, отделенный только тонкою перегородкою от нумера арестанта, Фогель своими вздохами, жалобами и восклицаниями привлек внимание француза, вошел с ним в сношение, выиграл его доверенность и чрез два месяца неволи вызнал всю тайну. Возвратясь в С.-П-г, Фогель отправился прямо в каретный сарай, снял правое заднее колесо у коляски, велел отодрать шину и из выдолбленного под нею углубления достал все бумаги, которые, как оказавшиеся чрезвычайно важными, поднес министру. Вот какого полета была эта птица, носившаяся и над головою Пушкина! — Ф. Г. (В «Русском архиве» текст «Молодежь называла... ...слова твои!» опущен. Примеч. ред.)

*3   В РА вместо «Мы прислонились к стенке» — «Мы остановились».

*4   В РА вместо «все мои бумаги сожжены» — «все мои стихи сожжены».

*5   В РА слово «десть» опушено.

*6   В РА вместо «для заведения» — «в пользу».

*7   В автографе слова «Не рано ли?!.» дважды подчеркнуты.

*8   В РА местоимение «Мы» передано с маленькой буквы, что исказило смысл автографа.

Примечания

  • Федор Николаевич Глинка (1786—1880) — поэт, один из руководителей умеренного крыла Союза Благоденствия, после 1825 г. сосланный в Петрозаводск, а затем в Тверь. Председатель Вольного общества любителеѓ российской словесности. Его личная связь с Пушкиным охватывает 1818—1820 годы; под его воздействием возникли некоторые литературно-общественные выступления Пушкина, близкие программе декабристов («Ответ на вызов написать стихи...» — см.: «К Н. Я. Плюсковой»,1818). Близкий служебно и лично генералу Милорадовичу, петербургскому генерал-губернатору, ведавшему и политическим сыском, Глинка умел воспользоваться своим положением в интересах Союза Благоденствия, отводя от его членов правительственные репрессии (Базанов, с. 183 и след.); подобным же образом он вел себя и в истории с Пушкиным, высоко оценившим его гражданскую позицию. Воспоминания Глинки о Пушкине — очень важный и достоверный источник по истории литературно-общественногЄ движения. Они написаны в форме письма к П. И. Бартеневу, обратившемуся 21 марта 1866 года к Глинке за «разъяснениями его дружеских сношений с Пушкиным». В том же году Бартенев напечатал письмо Глинки под названием «Удаление А. С. Пушкина из Петербурга в 1921 году», но с купюрами и искажением текста (РА, 1866, № б,ст. 917 — 922). По этой публикации воспоминания Глинки воспроизводились во всех сборниках воспоминаний о Пушкине, начиная с изданного в 1936 году С. Я. Гессеном. В настоящем издании публикуется по автографу полный текст письма.

  • ПИСЬМО К П. И. БАРТЕНЕВУ
    С ВОСПОМИНАНИЯМИ О ВЫСЫЛКЕ
    А. С. ПУШКИНА ИЗ ПЕТЕРБУРГА В 1820 г.

    (Стр. 201)

    Отдел письменных источников Госуд. Исторического музея; ф. 445, д. 93, л. 39 — 42 об.

  • 1 Письмо П. И. Бартенева к Ф. Н. Глинке от 21 марта 1866 г. не разыскано.

  • 2 Первоначальное знакомство Глинки с Пушкиным произошло, возможно, через В. К. Кюхельбекера, тесно связанного с семьей Глинок. В 1818 — 1820 гг. Пушкин, по-видимому, посещал литературные вечера Глинки (Летопись, с. 746).

  • 3 Подробности этого эпизода неизвестны.

  • 4 Встреча произошла в половине апреля (до 18) 1820 г. Глинка жил в доме Анненковой, 2-я Адмиралтейская часть, № 121, ныне Театральная пл.

  • 5 Десть — мера писчей бумаги в 24 листа.

  • 6 См. также с. 89 наст. изд. (рассказ Пущина, возможно, со слов самого Глинки). Воспоминания Глинки подтверждаются современными свидетельствами С. Л. Пушкина и Н. И. Тургенева (П.Врем., 1, с. 191— 195, 198). «Тетрадь Милорадовича» до нас не дошла. По некоторым рассказам, Пушкин не включил в нее эпиграмму на Аракчеева, которая не была бы ему прощена (Модзалевский, с. 337).

  • 7 Карамзин (отчасти по настояниям Чаадаева) ходатайствовал за Пушкина перед императрицей Марией Федоровной и гр. И. А. Каподистрия, взяв с Пушкина слово два года не писать ничего против правительства. См’ Летопись, с. 212.