Розанов. Пушкин в поэзии его современников. Часть 5.
V
И лирические отступления романа воспринимались современниками Пушкина иначе, чем потомством, если судить по отношению к ним в русской поэзии.
У позднейших поэтов мы часто находим цитаты такого рода:ќ«Блажен, кто смолоду был молод», «А счастье было так возможно» (то и другое из VIII главы), т. е. все больше элегические афоризмы. Современники же в певце Онегина и Татьяны никак не могли забыть «певца Людмилы и Руслана» и всего острее воспринимали Пушкина как автора первой главы и воспринимали его как «балагура» (выражение В. Л. Пушкина в 1816 г.) или как «Парнасского шалуна» (выражение Рылеева).
Лирические отступления первой главы имеют огромное число отражений в стихах пушкинских современников. Сокольницкий житель (Каллаш.¤«Puschkiniana», I, 108) в восторге от обстановки и убранства петербургского кабинета Онегина. Полежаев с упоением цитирует пушкинские строки:
Я вечно помнить буду рад:
«Люблю я бешеную младость,
И тесноту, и блеск, и радость,
И дам обдуманный наряд».
Следующие затем пушкинские строки о женских ножках нашли себе совершенно невероятный резонанс. Вот чем Пушкин особенно угодил людям своего круга и воспитания! На все лады, с постоянной оглядкой на Пушкина начинается восхваление стройной и маленькой женской ножки. Едва ли не запевалой в этом хоре был пресловутый князь Шаликов, который в своем «Дамском Журнале» (1825, № 8) поместил свое послание «К А. С. Пушкину на его отречение петь женщин». Шаликов не верит искренности этого отречения, потому что Пушкин
Лишь только женщин отбранит,
Как вдруг невольно с восхищеньем
О ножках, лучшей красоте
Роскошно-томного Востока, —
Своей прелестнейшей мечте,
Воспомянув, в мгновенье ока
У ножек с лирою златой!
И ножки женщины, конечно,
Не хуже головы мужской,
Набитой спесью, чванством вечно,
И тем не менее — пустой!
Необычайно видеть восхваление ножек в стихах «На кончину».
«А ножка, ножка, Пушкина мечты!» восклицает М. Демидов, вспоминая в элегии изящество покойницы («На кончину ***» — Каллаш. «Puschkiniana», I, 119). Князь Вяземский ставит вопрос, что изящнее — ножки варшавянок, или их обувь. В Варшаве много
...ножек стройных,
Мой Пушкин, строк твоих достойных
И так обутых, что едва ль
Их обнажить было б не жаль.
(Каллаш. «Puschkiniana», I, 81.)
Миниатюрность ножек доводится у некоторых до комизма: они «немного больше чайных ложек», не ножки, а «ноженочки». Н. Медведенко в довольно плохих стихах воспевает «московскую девушку» Катеньку
...ножкой своей миленькой
Чуть трогая паркет,
С такой танцует легкостью,
Как будто ее нет.
Я этим двум ноженочкам
Подобных не видал;
И лучше б — клянусь честию —
Сам Пушкин не желал.
Нет недостатка и в пародиях. Скоро после появления первой главыњ«Онегина» в «Благонамеренном» печатается стихотворение «Ангелике», где восхваляются ручки («О ручки, ручки золотые!») и в примечании указывается «к сочинению сих стихов дало повод автору прекрасное обращение к ножкам в поэме Евгений Онегин» (Каллаш. «Puschkiniana», I, 62).
В 1834 г. под псевдонимом «Касьяна Русского» выходит в свет отдельной книжкой пародийная повесть «Две гробовые жертвы». Здесь, следуя вообще за Пушкиным в описании героини, автор старается быть игривым.
...........
Была маркиза молодая
Долин Прованса лучший цвет,
Красавицей в семнадцать лет,
Короче, — вот ее портрет:
Стройна как тополь полевая,
Бела как лилия, как снег...
...........
Читатель может заглянуть
В любой роман и ряд жемчужных
Прибавить от себя зубов...
И негой дышущую грудь
И пару востроносых ножек,
Немного больше чайных ложек,
За Пушкиным в счастливый путь,
Еще прибавить что-нибудь
По вкусу своему и нраву,
Что по цензурному уставу
Здесь, спотыкаясь и скользя,
Мне высказать никак нельзя.
В том же году выходит роман в стихах Н. Карцева «Семейство Комариных», где автор обнаруживает довольно тяжеловатую игривость.
Хоть я женатый человек,
Но признаюсь тебе, читатель,
Я милых ручек обожатель.
В наш просвещенный умный век
Об ножках много говорили,
Их Пушкин по свету пустил,
Он пару ножек расхвалил —
За ним их сотни расхвалили.
Но согласись, читатель мой,
Что в ножке башмачек пленяет,
А ручка просто восхищает
Своей открытой красотой.
Но·«ручкам» не так повезло в русской поэзии, на смену пушкинским ножкам входят в моду бенедиктовские кудри («кудри девы-чародейки»), вызвавшие тоже ряд подражаний, но эта мода скоро проходит, а затем другие времена, другие песни: являются другие мерила для выражения женской привлекательности.