Скачать текст произведения

Тынянов Ю.Н. - Пушкин и Кюхельбекер. Часть 13.

XIII

19 февраля 1832 г. Кюхельбекер писал из крепости своим племянницам Глинкам:Ѕ«Я вчера, было, хотел с вами говорить об Онегине; но теперь вспомнил, что вы вероятно его не читали, да и не скоро прочтете, потому что этот Роман в стихах не из тех книг, которые

«Мать дочери велит читать».

Для тетушки вашей замечу, что совершенное разочарование, господствующее в Последней Главе, наводит грусть; но для Лицейского товарища Автора много таких намек47 в этой Главе, которые говорят сердцу, и по сему в моих глазах они ни чуть не из худших; а впрочем это суждение не беспристрастно, суждение более человека, нежели Литератора и посему не может иметь вес– для посторонних»48.

«Намеки» эти — первые строфы о лицее, а в последней строфе стих:

Иных уж нет, а те далече, адресованный Пущину и с ним Кюхельбекеру; быть может это также начало XII строфы:

Предметом став суждений шумных,

Несносно (согласитесь в том)

Между людей благоразумных

Прослыть притворным чудаком,

Или печальным сумасбродом

Иль сатаническим уродом,

Иль даже демоном моим...

Характерно, что и здесь соседство «Демона» вызвало недовольство Кюхельбекера: «в 12-й (строфе) стих:

«Иль даже демоном моим...» такой, без которого можно было бы обойтись» («Дневник», стр. 42).

Имя, обыкновенно читающееся до сих пор в XIV строфе «Шишков»:

Она казалась верный снимок

Du comme il faut... Шишков, прости,

Не знаю, как перевести,Ф— есть домысел позднейшей редактуры: и в издании «последней главы» 1832 г., и в отдельных прижизненных изданиях романа 1833 и 1837 гг., и в посмертном издании сочинений Пушкина 1838 г. (т. I), и наконец в издании Анненкова стихи печатаются:

***, прости,

Кюхельбекер прочел в стихах намек на себя:ј«Появление Тани живо, да нападки на *** не слишком кстати. Мне бы этого и не следовало, быть может, говорить, потому что очень хорошо узнаю самого себя под гиероглифом трех звездочек, но скажу стихом Пушкина же

«Мне истина всего дороже» («Дневник», стр. 43).

Расшифровка «Шишков», принятая до сих пор, довольно сомнительна; расшифровка Кюхельбекера:

...Вильгельм, прости,

Не знаю, как перевести, — помимо того, что она является свидетельством современника, имеет за себя еще и те основания, что одною из особенностей эпистолярного стиля Кюхельбекера, которая обращала на себя внимание друзей и в которой он охотно признавался, была привычка пересыпать свои письма «французскими словечками и фразами». Об этом имеются его неоднократные признания; ср. просьбу Туманского в приведенном выше общем письме его и Пушкина «не приправлять писем своих французскими фразами». Ср. также письмо Кюхельбекера к Пушкину от 20 октября 1830 г. из Динабургской крепости: «Ты видишь, мой друг, я не отстал от моей милой привычки приправлять мои православные письма французскими фразами»49. Ирония обращения понятна: теоретически отстаивая «чистоту речи», Кюхельбекер сам однако же грешит французскими фразами и не может отвыкнуть от них.

Особенно понравилась Кюхельбекеру строфа XXXVII по понятным причинам — здесь выпад против света и против «новых друзей», сменивших в 20-х годах старых, лицейских:

То видит он врагов забвенных,

Клеветников и трусов злых,

И рой изменниц молодых,

И круг товарищей презренных...

Эпилог, в котором последний намек: «те далече» — по мнению Кюхельбекера — «лучший из всех эпилогов Пушкина».

В приведенном выше отрывке из письма характерна уверенность современника и товарища, читающего недоступные «для посторонних» вещи.

Роман имел для Кюхельбекера еще и свое, домашнее значение, так как был тесно с ним связан.