Скачать текст письма

Модзалевский. Примечания - Пушкин. Письма, 1826-1830. Часть 17.

254. Неизвестному (стр. 43). Печатается впервые по беловому, но перечеркнутому самим Пушкиным, тексту, находящемуся на 5-м листе принадлежащей Б. Л. Модзалевскому подлинной рукописил«Отрывков из писем, мыслей и замечаний», где написано между заметками: «Вдохновение есть расположение души»... и «Coquette, prude. Слово кокетка»... и т. д. По черновому почти дословному (только вместо «представителя образованной публики» в черновом —Љ«представителя целого народа» и вместо: «трех литератур» — «двух литераторов») напечатано В. Е. Якушкиным в «Русск. Стар.» 1884 г., т. XLII, стр. 539 — по рукописи б. Румянцовского Музея № 2368, л. 30. — Датируется по нахождению среди «Отрывков из писем, мыслей и замечаний» и на основании положения среди черновых рукописей тетради № 2368; к кому относится, сказать невозможно (быть может, к Н. А. Полевому, издателю «Московского Телеграфа»?); но прав кажется Н. О. Лернер («Труды и дни Пушкина», стр. 168), высказывающий предположение, что эти строки, может быть, не письмо, а черновой набросок какой-нибудь заметки: это предположение подтверждается и тем обстоятельством, что как в черновой рукописи б. Румянцовского Музея № 2368, так и в переписанной на бело, но перечеркнутой и бывшей ранее неизвестной, это письмо находится среди других «Отрывков из писем, мыслей и замечаний».

255. А. Х. Бенкендорфу (стр. 44). Впервые напечатано вс«Русской Стар.» 1874 г., т. X, стр. 700 и 701 (отрывки) и в Соч., изд. Суворина, ред. Ефремова, т. VII, стр. 284 — 285; подлинник (на бумаге без вод. зн.) в Пушкинском Доме.

— Пушкин отвечает на вышеприведенное письмо Бенкендорфа от 22 августа, служащее, в свою очередь, ответом на два письма Пушкина от 20 июля (№№ 248 и 249).

— О деле с Ольдекопом см. выше в т. I, в письмах №№ 66, 92, 98, 107, 118, 120, и в т. II, № 248 и ниже, № 257.

— Письмо Пушкина осталось без всякого ответа и никаких последствий не получило.

256. М. П. Погодину (стр. 44). Впервые напечатано вс«Москвитянине» 1842 г., ч. V, № 10, стр. 458 — 459; поправка дана в «Вестнике Европы» 1887 г., № 5, стр. 405; подлинник был в архиве Погодина, но уже в 1902 г. его в нем не оказалось, и где он, неизвестно. —Письмо это относилось к исходу, концу 1827 г.; М. А. Цявловский, на основании одной записи в дневнике Погодина, высказывает предположение, что оно писано 23 — 24 октября («Пушк. и его соврем.», вып. XIX — XX, стр. 87); может быть оно было написано и в течение ноября, но вряд ли позже, ибо посланные в нем «Стансы» появилисэ в январской книжке «Московского Вестника» за 1828 г., процензурованной уже 9 января 1828 г., а в цензуру представленной недели на две или на три ранее.

— Стихотворение Василия Ивановича Туманскогои«Голубые глаза», взятое для Д., т.-е., для Дельвига, было напечатано, под заглавием «Прекрасным глазам», в изданных Дельвигом «Северных Цветах на 1828 год», стр. 75 — 76. Посланное Пушкиным стихотворение — вероятно, «Песенка», помещенная в «Московском Вестнике» 1828 г., ч. VII, № 2, стр. 151.

— Отрывок из Онегина — «Альбомы» (XXVII — XXX строфы Четвертой главы), был напечатан в № 2 «Московского Вестника» 1828 г., стр. 145 — 150.

— «Стансы» («В надежде славы и добра Гляжу вперед я без боязни»...) были пропущены еще в конце августа, о чем Пушкин узнал из письма Плетнева (см. выше, стр. 252 в объяснениях к письму № 249).

— «Москва», отрывок из Онегина (нач.: «Пред ними Уж белокаменной Москвы...»), напечатан в № 1 «Московского Вестника» 1828 г., стр. 5 — 12. См. ниже, в письмах № 264 и 265.

— Калайдович — Константин Федорович (род. 1792, ум. 1832), трудолюбивый археограф, историк и филолог, сотрудник графа Н. П. Румянцова, приятель Погодина. В 1828 году, вместе с поэтом Дмитрием ПетровичеЦ Ознобишиным, он предпринял издание: «Русский Зритель. Журнал истории, археологии и сравнительных костюмов» (см. «Моск. Вестн.» 1827 г., ч. VI, № 22, стр. 254). Калайдович, очевидно, просил у Пушкина пьес для своего издания, — но без успеха: в «Русском Зрителе» ничего Пушкинского не появилось. Вскоре, к тому же, Калайдович повредился в уме. «Вы слышали уже, вероятно», писал Н. А. Полевой В. Г. Анастасевичу из Москвы 15 марта 1828 г.: «о несчастии К. Ф. Калайдовича. Он впутался в дело весьма затруднительное и, кажется, что помешался или, по крайней мере, находится в таком раздражении, что оно походит на сумасшествие. «Зрителя» его напечатано листа с три. Не поверите, как горько видеть этого с большими достоинствами и семейного человека в бедственном его состоянии» («Русск. Стар.» 1901 г., № 5, стр. 403). «Зритель» был допечатан друзьями Калайдовича, который оправился лишь к концу 1829 г. и то не на долго. «Умер бедный Калайдович, патриот и автор хороший», — писал брату своему 4 мая 1832 г. А. Я. Булгаков: «14-е декабря его так поразило, что он от негодования занемог, а там и с ума сошел. Добрый князь Дм. Вл. [Голицын] выпросил ему пансион, хотя он служил в Архиве; я полагаю... Малиновский за это прогневался и теперь не хотел представить о пенсии жене, оставшейся с 4 ребятами в такой нищете, что мы сделали складчину, чтобы его похоронитг» («Русск. Арх.» 1902 г., кн. I, стр. 283). См. еще у Н. Барсукова: «Жизнь и труды М. П. Погодина», кн. II. стр, 225 — 230.

— Высшее Начальство — Бенкендорф и Николай I как личный цензор Пушкина.

257. С. А. Соболевскому (стр. 45). Впервые напечатано вс«Русском Архиве» 1878 г., кн. III, стр. 393 — 394; подлинник был в Остафьевском архиве гр. С. Д. Шереметева (архив Соболевского, Avant les voyages, № 114); ныне в Центрархиве. — Во всех изданиях, до Акад. изд. включительно, датировалось маем — июнем 1827 г. неправильно, так как в письме говорится о продаже 3-й главы «Онегина», которая была разрешена к выпуску III Отделением лишь 9 октября 1827 г. («Дела III Отделения об А. С. Пушкине», стр. 61), а в свет вышла и в продажу поступила 10 — 11 октября («Сев. Пчела» 1827 г., № 121, «С.-Петерб. Ведом.» 1827 г., № 81). В издании под ред. Венгерова (т. VI, стр. 30) датировано октябрем — ноябрем 1827 г., но и это не совсем верно, так как Соболевский возвратился в Москву из поездки в Петербург только 2 ноября («Пушк. и его соврем.», вып. XIX — XX, стр. 87; Н. Колюпанов, «Биография А. И. Кошелева», т. I, ч. 2, стр. 73; Н. Барсуков, «Жизнь и труды Погодина», кн II, стр. 134).

— Еще 23 августа 1827 года агент III Отделения (вероятно, Булгарин?) доносил ему, чтое«Известный Соболевский (молодой человек из Московской либеральной шайки) едет в деревню к поэту Пушкину и хочет уговорить его ехать с ним заграницу. Было бы жаль. Пушкина надобно беречь, как дитя. Он поэт, живет воображением, и его легко увлечь. Партия, к которой принадлежит Соболевский, проникнута дурным духом. Атаманы — князь Вяземский и Полевой; приятели: Титов, Шевырев, Рожалин и другие Москвичи» (М. И. Сухомлинов, «Исследования», т. III, стр. 391, и «Историч. Вестн.» 1886 г., N 3, стр. 522; М. К. Лемке,И«Николаевские жандармы», С.-Пб. 1908, стр. 259). Через месяц полиция перлюстрировала письмо Соболевского к только что упомянутому Николаю Матвеевичу Рожалину из Петербурга (дом Устинова) от 20 сентября 1827 г., где он писал: «Старайтесь, молодые люди, о Вестнике. И я стараюсь, то есть еду завтра в Псков к Пушкину условливаться с ним письменно и в этом деле буду поступать пьяно (т.-е. piano). Вот пожива Киреевскому» (Б. Л. Модзалевский, «Пушкин под тайным надзором», изд. 3-е. Лгр. 1925, стр. 72). В деревне у Пушкина Соболевский собирался пробыть дня 4 (там же), но поездка эта, насколько известно, не состоялась, и сам Пушкин 16 октября уже вернулся в Петербург30 и уже 17 октября был у барона А. А. Дельвига (Барон А. И. Дельвиг,У«Мои воспоминания», т. I, стр. 71). — «Поэт Пушкин здесь», доносили Бенкендорфу агенты III Отделения: «он редко бывает дома. Известный Соболевский возит его по трактирам, кормит и поит на свой счет. Соболевского прозвали брюхом Пушкина. Впрочем, сей последний ведет себя весьма благоразумно в отношении политическом»; а несколько позже сообщали: «Поэт Пушкин ведет себя отлично хорошо в политическом отношении. Он непритворно любит государя и даже говорит, что ему обязан жизнию, ибо жизнь так ему наскучила в изгнании и вечных привязках, что он хотел умереть. Недавно был Литературный обед, где шампанское и венгерское вино пробудили во всех искренность. Шутили много и смеялись и, к удивлению, в это время, когда прежде подшучивали над Правительством, ныне хвалили государя откровенно и чистосердечно. Пушкин сказал: «Меня должно прозвать или Николаевым, или Николаевичем, ибо без него я бы не жил. Он дал мне жизнь и, что гораздо более, — свободу: виват!» — На записке этой сделана помета рукою Бенкендорфа карандашом: «Приказать ему явиться ко мне, завтра в 3 часа» (Б. Л. Модзалевский, назв. соч., стр. 73). В бытность свою в Петербурге, Соболевский бывал у барона Дельвига, где часто встречался с Пушкиным (Барон А. И. Дельвиг, «Мои воспоминания», т. I, стр. 72 — 73). 27 ноября 1827 г. Жуковский писал из Петербурга А. И. Тургеневу заграницу: «Я тебе ничего не сказывал о Пушкине. Он давно здесь. Написал много. Третья часть Онегина вышла. Доставлю ее тебе с Белизаром... У Пушкина готовы и 4, 5 и 6 книги Онегина. Годунов превосходное творение? много глубокости и знания человеческого сердца. Где он всё это берет; Но боюсь, чтобы легкость писать не обратилась в небрежностьН Он часто позволяет себе быть слишком прозаическим» («Письма В. А. Жуковского к А. И. Тургеневу», М. 1895, стр. 230).

— 3-ю главуК«Евгения Онегина» издавал Плетнев; 27 августа, получив уведомление Бенкендорфа о разрешении ее высочайшею цензурой, он писал Пушкину, что уже приступил к ее печатанию (Акад. изд. Переписки, т. I, стр. 40); но дело это внезапно осложнилось неожиданным вступлением в него Министра Народного Просвещения А. С. Шишкова, который 7 сентября 1827 г., за № 5067, писал Бенкендорфу: «Надворный Советник Плетнев представил в рукописи в типографию Департамента Народного Просвещения для напечатания сочинение Александра Пушкина: «Евгений Онегин, роман в стихах. Глава третия». — Как на сей рукописи не было одобрительной подписи Цензурного Комитета, то типография не приняла оную для напечатания. — После сего г. Плетнев доставил в типографию официальное письмо Вашего Превосходительства к г. Пушкину от 22-го августа сего года за № 1937, в коем сказано, что представленные от г. Пушкина новые его стихотворения государь император изволил прочесть с особенным вниманием; почему Ваше Превосходительство, возвращая оные, изъяснили, какие дозволяется напечатать и какие нет. В числе дозволенных к напечатанию находится и третия глава романа «Евгений Онегин». — Вместе с сим Г. Плетнев представил записку, писанную к нему от 27-го августа за № 2006-м в третьем лице от г. д. с. с. фон-Фока, коею уведомляет его, что на известных ему, г. Плетневу, стихотворениях А. Пушкина можно напечатать: «С дозволения Правительства». —

Поелику же на самой рукописи романа «Евгений «Онегин» никакой подписи не сделано, кроме того только, что на первой странице карандашом написано: «Позволено», то типография, не имея права, на основании Устава о Цензуре, принять оную к напечатанию, испрашивает моего на то разрешения. В следствие сего, препровождая при сем рукопись, представленную г. Плетневым, покорнейше прошу Ваше Превосходительство при возвращении оной почтить меня уведомлением: какие именно сочинения г. Пушкина государь император высочайше дозволил напечатать? С сим вместе не угодно ли будет Вам, милостивый государь мой, приказать кому следует, дабы в Канцелярии вашей манускрипт сего сочинения скреплен был по листам».. («Дела III Отделения об А. С. Пушкине» стр. 58). Бенкендорф исполнил просьбу Шишкова 10 сентября, подтвердив, что на пропущенных им сочинениях Пушкина можно делать помету «С дозволения Правительства»(там же, стр. 59), — и 9 октября, как было сказано выше, 3-я глава была разрешена к выпуку из типографии (там же, стр. 61). 15-го же ноября был разрешен к выпуску и «Граф Нулин», отпечатанный в той же Типографии Департамента Народного Просвещения (там же, стр. 62).

— «Ольдекопничаешь», т.-е. действуешь, как Ольдекоп; см. о деле с ним Пушкина в письмах №№ 66, 92, 98, 107, 118, 120, 248, 255.

— «Воейковствуешь», т.-е. поступаешь, как Воейков, Александр Федорович (род. 1779, ум. 1839), издатель «Сына Отечества» (с Гречем, 1821 — 1822), «Русского Инвалида» (1822 — 1839), «Новостей Русской Литературы» (1822 — 1826), «Славянина» (1827 — 1830) и «Литературных Прибавлений к Русскому Инвалиду» (1831 — 1837), нередко перепечатывавший и даже опубликовывавший в своих изданиях чужие произведения без ведома и позволения авторов или редакторов. Еще в 1821 г. обвинял его Вяземский за то, что Воейков в изданном им «Новом собрании образцовых русских сочинений и переводов в стихах, вышедших в свет от 1816 по 1821 г.» (С.-Пб. 1821) перепечатал стихотворения Вяземского и В. Л. Пушкина, приписав первому некоторые пьесы второго («Русск. Стар.» 1904 г., № 1, стр. 115). По выражению П. И. Бартенева («Русск. Арх.» 1878 г., кн. III, стр. 394), «А. Ф. Воейков живал часто на счет людей, которых оглашал друзьями своими и которые не прогоняли его от себя только из уважения к его жене» — известной «Светлане». Ср. выше, в письмах № 72, 73, 78, 85, 125, 135, 190; в III томе см. письмо к нему Пушкина от конца августа 1831 г.; ср. еще в письме А. А. Бестужева к сестрам (1824 г.) — сб. «Памяти декабристов», изд. Академии Наук, вып. I, стр. 47 и 78 — 89. Любопытные примеры приемов журнальной полемики Воейкова приведены в статье В. В. Каллаша: «Пушкин, Н. Полевой и Булгарин» — «Пушк. и его соврем.», вып., II, стр. 32 — 38.

— Мерзляков, Алексей Федорович — профессор Московского Университета, критик и поэт; см. о нем выше, в т. I, в объяснениях, стр. 180 и др.

— «Двое Пушкиных», — т.-е., Василий Львович и сам поэт.

— О Великопольском см. выше, письма №№ 203, 209 и ниже № 269.

— Подолинский — Андрей Иванович (род. 1806, ум. 1886), поэт, тогда еще только начинавший литературную деятельность и в 1827 г. издавший свою поэму «Див и Пери» (рецензия — в «Моск. Вестн.» 1827 г., № 15, стр. 277 — 278). Питомец Петербургского Университетского Благородного Пансиона с мая 1821 г. (вып. в июле 1824 г.), он здесь был младшим товарищем М. И. Глинки (вып. в июле 1822 г.) и С. А. Соболевского (вып. в июле 1821 г.,31 вращался в кружке барона А. А. Дельвига и сотрудничал в «Северных Цветах» и в других альманахах и периодических изданиях. Собрание его сочинений было издано в 1860 году. — С Пушкиным он познакомился в конце июля 1824 г. в Чернигове: он ехал к родным в Малороссию, по окончании курса в Пансионе, а поэт следовал из Одессы в Михайловское в свою вторую ссылку (см. выше, в т. I, в объяснениях к письму № 92, стр. 343). «Однако эта встреча», говорит Подолинский»: не была началом моего знакомства с Пушкиным. Он вскоре забыл и самую мою фамилию, как я мог удостовериться из того, что когда, в 1827 году, появилась моя первая поэма, Пушкин приписывал ее то тому, то другому из известных уже в то время поэтов, будто бы скрывшемуся под псевдонимом. Он разуверился только тогда, когда, по издании моей второй повести, я, при выходе из театра, был ему представлен, помнится, Булгариным, с которым он не был еще в открытой войне. Пушкин встретил меня очень приветливо и имел любезность насказать мне много лестного. С тех пор знакомство наше продолжалось, но не долго, так как года через два я оставил Петербург» («Русск. Арх.» 1872 г., ст. 863). Наиболее часто Пушкин встречался с Подолинским как раз в зиму 1827 — 1828 г. — у барона Дельвига. А. П. Керн рассказывает в своих Воспоминаниях: «В эту зиму (1827 — 1828 г.) Пушкин часто бывал по вечерам у Дельвига, где собирались два раза в неделю Лицейские товарищи его: Лангер, князь Эристов, Яковлев, Комовский и Илличевский. Кроме этих приходили на вечера Подолинский, Щастный, — молодые поэты, которых выслушивал и благословлял Дельвиг, как патриарх. Иногда даже являлся Сергей Голицын [«Фирс»] и М. И. Глинка, гений музыки, добрый и любезный человек, как свойственно гениальному существу... На вечера к Дельвигу являлся и Мицкевич. Вот кто был постоянно любезен и приятен! — Не помню, встречался ли он часто с Пушкиным, но знаю, что Пушкин и Дельвиг его уважали и любили... Многие из тогдашних писателей читали [у Дельвига] свои произведения. Так, например Щастный читал нам своегоЮ«Фариса», переведенного им тогда [из Мицкевича], и заслужил всеобщее одобрение. За этот перевод Дельвиг очень благоволил к нему, хотя вообще Щастный, как поэт, был гораздо ниже других второстепенных писателей. Среди этих последних видное место занимал Подолинский и многими его стихами восхищался Пушкин. Особенно нравились ему следующие:

ПОРТРЕТ.

Когда,  стройна и светлоока,
Передо мной стоит она,
Я мыслю:  Гурия  пророка
С небес не землю сведена... и т. д. (Л. Майков, «Пушкин», стр. 253 — 254); он и пародировал эти стихи в применении к А. П. Керн (см. «Русск. Стар.» 1880 г., т. XXVII, стр. 145). Поэмы Подолинского, однако, Пушкину не нравились, и Шевырев, сообщая Погодину о встрече с Подолинским у Дельвига 24 февраля 1829 г., передает (в письме от 25 февраля) следующие слова поэта: «Пушкин говорит: Полевой от имени человечества благодарил Подолинского за «Дива и Пери», — теперь не худо бы от имени вселенной побранить его за «Борского» (см. Письма Шевырева к Погодину, в Рукоп. Отд. Пушкинского Дома, собрание Дашкова, письмо № 2).

— Говоря о намерении (неосуществившемся) Соболевского перепечатать сочинения перечисленных выше «образцовых великих людей», Пушкин намекал на известное подобное издание: «Собрание новых русских стихотворений, вышедших в свет с 1822 по 1825 г., служащее дополнением к Собранию образцовых русских сочинений и переводов»; его вторая часть, с портретом А. С. Шишкова, была издана в С.-Пб. в 1826 г. (стр. 315); рецензию на него С. П. Шевырева см. в «Московском Вестнике» 1827 г., ч. VI, стр. 439 —447. В эту книгу вошли и сочинения Пушкина (отрывки из «Бахчисарайского Фонтана» и др.).

258. Ф. В. Булгарину (стр. 45). Впервые напечатано в «Русской Старине» 1893 г., т. LXXVII, стр. 223; подлинник (на бум. — вод. зн. J. Whatman Turkey Mill. 1826) в Берлинской Библиотеке.

— Отношение Пушкина к Булгарину в течение 1827 года было еще вполне терпимое, и издательЧ«Северной Пчелы» в журнале своем расточал похвалы произведениям поэта, имя которого упоминалось с неизменным восторгом; лишь с конца 1829 года в отзывах Булгарина начинает уже отражаться изменившийся взгляд Пушкина на этого литературного деятеля (см. статью П. Н. Столпянского: «Пушкин и Северная Пчела» — «Пушк. и его соврем.», вып. XIX — XX, XXIII — XXIV и XXXI — XXXII). В высшей степени добродушный и простосердечный в отношениях своих к людям, Пушкин и к Булгарину относился терпимо, хотя один из ближайших друзей поэта, кн. Вяземский, в письме от 22 ноября 1827 г. (дающем возможность предположительно датировать настоящую записку Пушкина), и писал ему с упреком: «Не стыдно ли тебе, пакостнику, обедать у Булгарина? Не лучше ли обедать в недрах Авраама [т.-е., у родителей]?» (Акад. изд. Переписки, т. II, стр. 50). Личное знакомство поэта с Булгариным состоялось только теперь, т.-е. в конце 1827 г. — 26 ноября 1827 г. Пушкин встретился с Булгариным еще и у Дельвига («Русск. Вестн.» 1875 г., кн. 8, стр. 597, в статье М. Ф. Де-Пуле о Второвых.) — 16 января 1828 г. Булгарин, под впечатлением этих встреч, писал литератору В. А. Ушакову: «Я познакомился с Пушкиным. Другой человек, как мне его описывали и каковым он был прежде в самом деле. Скромен в суждениях, любезен в обществе и дитя по душе. Гусары испортили его в Лицее, Москва подбаловала, а несчастия и тихая здешняя жизнь его образумили. Он, кажется, полюбил меня, хотя по правилам сектатора Вяземского меня не должно ему любить» («Щук. Сборник», вып. IX, М. 1909, стр. 161; то же — «Русск. Стар.» 1909 г., ноябрь, стр. 350, с объяснениями Н. О. Лернера и с характеристикой отношений Пушкина к Булгарину). К началу декабря 1827 г. относится любопытная записка Фока к Бенкендорфу с описанием празднования именин у Греча и с сообщением о том, как вел себя здесь же бывший Пушкин. Вот эта любопытная записка, составленная в III Отделении, вернее всего, по информации Булгарина, тогда ревностно сотрудничавшего в этом учреждении: «В день св. Николая журналист Николай Греч давал обед для празднования своих именин и благополучного окончания Грамматики. Гостей было 62 человека: все литераторы, поэты, ученые и отличные любители Словесности. Никогда не видывано прежде подобных явлений, чтоб столько умных людей, собравшись вместе и согрев головы вином, не говорили по крайней мере двухсмысленного о Правительстве и не критиковали мер оного. Теперь напротив — только и слышны были анекдоты о правосудии государя, похвала новых Указов и изъявление пламенного желания, чтобы государь выбрал себе достойных помощников в трудах. Насчет министров не женировались, как и прежде, – каждый рассказывал какие-нибудь смешные анекдоты и злоупотребления, всегда прибавляя: «При этом государе всё это кончится. На него вся надежда. Он всё знает; он всё видит, всем занимается; при нем не посмеют угнести невинного; он без суда не погубит [sic!]; при нем не оклевещут понапрасну. Он только не любит взяточников и злодеев, а смирного и доброго при нем не посмеют тронуть». — Под конец стола один из собеседников, взяв бокал в руки, пропел следующие забавные куплеты, относящиеся к положению Греча и его Грамматики:

1.

Уж двадцать лет прошло, как Гречь
Писать Грамматику затеял;
Конец труду, и тяжесть с плечь, —
Пусть жнет теперь, что прежде сеял.
Лились чернила, лился пот, —
Теперь вино польется в рот.

2.

Явись покал — ты наш союз:
Склонение — к любви и славе;
Глагол сердец — причастье Муз.
Знак удивительный в забаве!
Друзья! Кто хочет в счастьи жить,
Спрягай почаще: пить, любить!

3.

В отчаяньи ужь Гречь наш был,
Грамматику чуть, чуть не съели:
Но царь Эгидой осенил,
И все педанты присмирели.
И так, молитву сотворя,
Во-первых здравие царя!

4.

Теперь, ура, друг Николай! (то-есть Гречь)
Ты наш жандарм языкознанья.
Трудись, живи да поживай,
Без всяких знаков препинанья...
Друзья воскликнем наконец:
Ура, Грамматики творец!

Трудно вообразить, какое веселие произвели сий куплеты. Но приятнее всего было то, что куплеты государю повторены были громогласно всеми гостями с восторгом и несколько раз. Куплеты начали тотчас послБ стола списывать на многие руки. Пушкин был в восторге и беспрестанно напевал, прохаживаясь:

Итак, молитву сотворя
Во-первых здравие царя!

Он списал эти куплеты и повез к Карамзиной. Нечаев послал их в Москву.

Все удивляются нынешнему положению вещей: прежде не было помину о государе в беседах, — если говорили, то двухсмыслонно. Ныне поют куплеты и повторяют их с восторгом!

L’opinion publique a besoin qu’on la dirige!32 Но направлять общее мнение тогда только можно, когда есть элементы к возбуждению хороших впечатлений, и когда честные и умные люди, видя и чувствуя благие виды Правительства, охотно содействуют к направлениN мнений в хорошую сторону. Теперь всё это есть — и элементы, и добрые люди, а через несколько лет можно надеяться, что образ мыслей вообще и в целом примет самый лучший оборот» (Б. Л. Модзалевский, «Пушкин под тайным надзором», изд. 3-е. Лгр. 1925, стр. 74 — 76). — В конце же декабря, когда Погодин, редактор «Московского Вестника», приехал в Петербург, и Булгарин дал в честь Московского гостя обед, — на нем «пировал и сам Пушкин» (Н. Барсуков, «Жизнь и труды М. П. Погодина», кн. II, стр. 166). «Отношения Пушкина и Булгарина», пишет Н. О. Лернер: «никогда не бывшие дружескими, сначала лишь светски приличные, быстро испортились, и Булгарин вскоре почувствовал силу навеки заклеймивших его львиных когтей Пушкинской сатиры» («Русск. Стар.» 1909 г., ноябрь, стр. 355). С 1830 г. они были уже открытыми врагами и оставались таковыми до самой смерти поэта. А. О. Россет рассказывал, что Пушкин говаривал: «Если встречу Булгарина где-нибудь в переулке — раскланяюсь и даже иной раз поговорю с ним; на большой улице — у меня не хватает храбрости» («Русск. Арх.» 1882 г., кн. II, стр. 274, примеч. 39); «Рассказы о Пушкине, записанные Бартеневым», стр. 31). Узнав о смерти поэта, Булгарин писал 4 февраля 1837 г. своему приятелю А. Я. Стороженке из имения своего Карлова, под Дерптом: «У нас разнесся слух, что поэт Пушкин убит на дуэли... за жену.... Жаль поэта — и великая, — а человек был дрянной. Корчил Байрона, а пропал как заяц. Жена его право не виновата. Ты знал фигуру Пушкина: можно ли было любить, особенно пьяного!» («Стороженки. Фамильный архив», т. III, стр. 29). Об отношениях Пушкина и Булгарина см. еще в статье Н. К. Пиксанова «Пушкин и Общество Любителей Российской Словесности» — в сборнике Общества «Пушкин», М. 1924, стр. 7 — 9.

Сноски

30 14 октября, на станции Залазы, около Боровичей, произошла известная трогательная встреча поэта с декабристом В. К. Кюхельбекером, описанная поэтом в особой записке в форме дневника под 15 октября 1827 г. (см. письмо Кюхельбекера к Пушкину от 20 октября 1830 г. и заметку Н. О. Лернера — «Русск. Арх.» 1910 г., кн. I, стр. 215 — 216).

31 Л. С. Пушкина, исключенного в феврале 1821 г., он в Пансионе уже не застал.

32 Т.-е.: общественное мнение нуждается в том, чтобы его направляли.