Заметки на полях 2-й части "Опытов в стихах и прозе" К. Н. Батюшкова
ЗАМЕТКИ НА ПОЛЯХ 2-й ЧАСТИ
«ОПЫТОВ В СТИХАХ И ПРОЗЕ»
К. Н. БАТЮШКОВА
Текст «Опытов» Заметки К друзьям (стр. 3—5) Пушкина Вот список мой стихов, Который дружеству быть может драгоценен Я добрым гением уверен,
Приписка под стихотворением:
Весьма дурные стихи.
Надежда* (стр. 9—10) * Точнее бы Вера. Всё дар его, и краше всех ** ** Неудачный Даров надежда лучшей жизни! перенос.
Приписка под стихотворением:
Прекрасно
На развалинах замка в Швеции (стр. 11—18) Ах, юноша! спеши к отеческим брегам, вяло. Назад лети с добычей бранной; Уж веет кроткий ветр во след твоим судам, Герой, победою избранный! Красавица стоит безмолвствуя, в слезах, Вот стихи прелестные, ¤ собственно Батюшкова Едва на жениха взглянуть украдкой смеет, — вся строфа прекрасна. Потупя ясный взор, краснеет и бледнеет, Как месяц в небесах… Там старцы жадный слух склоняли к песне сей, Прекрасно. Сосуд™ полные в десницах их дрожали, И гордые сердца с восторгом вспоминали живо, прекрасно О славе юных дней. Где вы, отважные толпы богатырей, Вы, дикие сыны и брани и свободы…
Приписка под стихотворением:
Вообще мысли пошлые, и стихи не довольно живы.
Элегия из Тибулла Вольный перевод (стр. 19—26) О вы, которые умеете любить, Вяло. Страшитеся любовь разлукой прогневить! Тогда не мчалась ель на легких парусах Несома ветрами в лазоревых морях; Лишний стих. До гроба я носил твои оковы нежны узы Богами ввержены во пропасти бездонны, Ужасный Энкелад и Тифий преогромный и Тифий там огромный Питает жадных птиц утробою своей.* *Ошибка мифологическая При шуме зимних вьюг, под сенью безопасной, и грамматическая. Подруга в темну ночь зажжет светильник ясный И, тихо вретено кружа в руке своей, Прелесть. Расскажет повести и были старых дней. А ты, склоняя слух на сладки небылицы, Забудешься, мой друг; и томные зеницы Закроет тихий сон, и пряслица из рук Падет... и у дверей предстанет твой супруг, Как небом посланный внезапно добрый гений.
Приписка под стихотворением:
Прекрасный перевод
Воспоминание (стр. 27—29) На смерть летя против врагов слабо Да оживлю теперь я в памяти своей Неудачный оборот Сию ужасную минуту, и дурные стихи. Когда, болезнь вкушая люту И видя сто смертей, Боялся умереть не в родине моей! Но небо, вняв моим молениям усердным, Взглянуло оком милосердным
Приписка под стихотворением:
Писано в первой молодости поэта.
Воспоминания Отрывок (стр. 30—32) Ни дружбы, ни любви, ни песней Муз прелестных, Которые всегда душевну скорбь мою, Вяло. Как Лотос, силою волшебной врачевали. Средь бурей жизни и недуг бурь, недугов. Обитель древняя и доблести и нравов!* * галлицизм. Ты часто странника задумчивость питала. Когда румяная денница отражала Последние стихи И дальние скалы гранитные берегов, славны своей гармонией. И села пахарей, и кущи рыбаков, Сквозь тонки утренни туманы На зеркальных водах пустынной Троллетаны. Выздоровление (стр. 33—34) Не под серпом, а под косою. Как ландыш под серпом убийственным жнеца Ландыш растет Склоняет голову и вянет в лугах и рощах — не на пашнях засеянных.
Приписка под стихотворением:
Одна из лучших элегий Батюшкова.
Мщение Из Парни (стр. 35—38) Но всё любовью здесь исполнено моей, И клятвы страшные твои напоминает, Их помнят и леса, их помнит и ручей, лишнее и вялое. И эхо томное их часто повторяет, Ты здесь, подобная лилее белоснежной, И у Парни это место дурно, у Батюшкова Взлелеянной в садах Авророй и весной, хуже. Любовь не изъясняется Под сенью безмятежной, пошлыми и растянутыми сравнениями. Цвела невинностью близ матери твоей. своей Здесь жертвы приносил у мирных алтарей, Что такое? И в первый раз люблю краснеяся сказала. (Тому сей дикий бор немой свидетель был). Какой оборот! И жребий с трепетом читает должно было: В твоих потупленных очах. свой жребий. В веселых пиршествах, тобой одушевленных, Где юность пылкая и взор считает твой. темно Когда ж безвременно с полей кровавой битвы К Коциту позовет меня судьбины глас. Скажу: будь счастлива в последний жизни час; Je dirai: q’’elle soit heureuse! <см. перевод> И тщетны будут все любовника молитвы! Et ce voeu ne pourra te donner le bonheur! <см. перевод> Какая разница! Привидение Из Парни (стр. 39—42) Если пламень потаенный прелесть По ланитам пробежал; Если пояс сокровенный Развязался и упал — Тибуллова элегия III (стр. 43-45) Колен пред случаем вовек не преклоняет faveur. <см. перевод> Не то. Когда же Парк сужденье, Приговор Когда суровых сестр противно вретено
Приписка под стихотворением:
Стихи замечательные по счастливым усечениям — мы слишком остерегаемся от усечений, придающих иногда много живости стихам.
Мой гений (стр. 46) О память сердца! ты сильней Рассудка памяти печальной, И часто сладостью своей Меня в стране пленяешь дальней.
Приписка под стихотворением:
Прелесть кроме первых 4.
Тень друга (стр. 48—51) Я берег покидал туманный Альбиона: Дмитриев осуждал цезуру Казалось, он в волнах свинцовых утопал. двух этих стихов. КажетсяТ несправедливо.
Приписка под стихотворением:
Прелесть и совершенство — какая гармония!
Тибуллова элегия Вольный перевод (стр. 52—58) Мы учиним пред ним обильны возлиянья, проза. Иль на чело его, в знак мирного венчанья, Увенчаем в знак венчания!!! Возложим мы венки из миртов и лилей. Обрызган кровию, выигрывает бой... проза. О подвигах своих расскажет древний воин, Товарищ юности; и, сидя за столом, * Было прежде: Мне лагерь начертит веселых чаш вином.* чаш пролитых вином — точнее.
В день рождения N (стр. 64)
Приписка под стихотворением:
Есть чувство
Пробуждение (стр. 65) Ни быстрый лет коня ретива усечение гармоническое И гордый ум не победит Смысл выходит — Любви, холодными словами холодными словами любви — запятая не поможет.
Разлука (стр. 66—67)
Приписка под стихотворением:
Прелесть
Таврида (стр. 68—70) Весна ли красная блистает средь полей, Любимые стихи Иль лето знойное палит иссохши злаки, Батюшкова самого. Иль, урну хладную вращая, водолей, Валит шумящий дождь, седой туман и мракЕ
Приписка под стихотворением:
По чувству, по гармонии, по искусству стихосложения, по роскоши и небрежности воображения — лучшая элегия Батюшкова.
Последняя весна (стр. 72—74) К чему так рано увядать? Закройте памятник унылый, Где прах мой будет истлевать; Закройте путь к нему собою черт знает что От взоров дружбы навсегда. такое! Но если Делия с тоскою К нему приближится, тогда Исполните благоуханьем дурно. Вокруг пустынный небосклон
Приписка под стихотворением:
Неудачное подражание Millevoye <см. перевод>
К Г***чу (стр. 75-76) Только дружба обещает Что за детские Мне бессмертия венок; стихи! Он приметно увядает, Как от зноя василёк. Ах! ужели наградит СлавЁ счастия утрату, Последние 4 стиха И ко дней моих закату очень милы Как нарочно прилетит? К Д***ву (стр. 77-80) Я видел бледных матерей, Из милой родины изгнанных! * прекрасное Я на распутье видел их* повторение. И там — где с миром почивали Останки иноков святых, И мимо веки протекали, прелесть Святыни не касаясь их
Источник (стр. 81—83)
Приписка под стихотворением:
Не стоит ни прелестной прозы Парни, ни даже слабого подражания Мильвуа.
Пленный (стр. 86—90) С полей победы похищенный Один, толпой врагов* * Любимые стихи князя Петра Вяземского. На родине мой кров, * было прежде: Покрытый в зиму ярким снегом!* белым снегом. «На родину, в сей терем древний, Где ждет меня краса,* * вместо: красавица. И под окном, в часы вечерни» Неудачно. «Шуми, шуми волнами, Рона, И жатвы орошай; Но плеском волн — родного Дона Мне шум напоминай! прекрасно О ветры, с полночи летите От родины моей; Вы, звезды севера, горите, Изгнаннику светлей!»—
Приписка под стихотворением:
Лев Васильевич Давыдов в плену у французов говорил одной женщине:”«rendez-moi mes frimas». <см. перевод> Батюшкову это подало мысль написать своего «Пленного». Он неудачен, хотя полон прекрасными стихами.— Русский казак поет, как трубадур, слогом Парни, куплетами французского романса.
Гезиод и Омир—соперники (стр. 93—100) Народы, как волны, в Колхиду* текли. * Невежество непростительное! Коней отрешите от тягостных уз И в стойлы прохладны ведите; Вы, пылью и потом покрыты бойцы, ¤ прекрасно При пламени светлом вздохните. Внемлите, народы, Эллады сыны, Высокие песни внемлите! Пройдя из края в край гостеприимный мир* * в конце сказано рожденный в Самосе и проч. Противуречие. Омир Мне снилось в юности: орел-громометатель прекрасно От Мелеса меня, играючи, унес. На край земли, на край небес, Вещая: ты земли и неба обладатель. Гезиод О, нежны дочери суровой Мнемозины! зачем суровой Твой гений проницал в Олимп: и вечны боги * * вот пример удачной Отверзли для тебя заоблачны чертоги. перемены цезуры. И что ж? В юдоли сей страдалец искони ** ** Библеизм неуместный.
Приписка под стихотворением:
Вся элегия превосходна — жаль, что перевод.
К другу (стр. 101—105) Минутны странники, мы ходим по гробам; Все дни утратами считаем; прелесть! — да и все На крыльях радости летим к своим друзьям, прелесть! И что ж? их урны обнимаем. ќНрав тихий ангела, дар слова, тонкий вкус. Любви и очи и ланиты;* * звуки итальянские! Чело открытое одной из важных муз Что за чудотворец И прелесть — девственной Хариты. этот Батюшков Она в страданиях почила прекрасно! Напрасно вопрошал я опытность веков, И Клии мрачные скрижали, Клио, как депо, не склоняется. Но это правило было бы затруднительно. Как в воздухе перо кружится здесь и там, Подражание Ломоносову Как в вихре тонкий прах летает, и Torrismondo. <см. перевод> Как судно без руля стремится по волнам И вечно пристани не знает: Так ум мой посреди сомнений погибал. Все жизни прелести затмились; Мой гений в горести светильник погашал И музы светлые сокрылись,
Последние 8 стихов отчеркнуты и под стихотворением приписано:
Сильное, полное и блистательное стихотворение.
Мечта (стр. 106—118) Иль в Муромских лесах задумчиво блуждаешь, Когда на западе зари мерцает луч Гармония. И хладная луна выходит из-за туч? Или, влекомая чудесным обаяньем В места, где дышит всё любви очарованьем, Под тенью яворов ты бродишь по холмам, Студеной пеною Воклюза орошенным? То вдруг он пренесен во Сельмские леса, Где ветр шумит, ревет гроза, прекрасно. Где тень Оскарова, одетая туманом, По небу стелется над пенным океаном U — U U U — — — И эхо по горам песнь звучну повторяет. Или в полночный час Скальд и бард одно Он слышит скальдов глас и то же, по крайней Прерывистый и томный. мере — для нашего Зрит: юноши безмолвны, воображения. Склоняся на щиты, стоят кругом костров, Зажженных в поле брани; И древний царь певцов Простер на арфу длани.* Мир, мир тебе, герой! Твоей секирою стальной Пришельцы гордые разбиты! Но сам ты пал на грудах тел, Пал витязь знаменитый, детские стихи Под тучей вражьих стрел!.. Стихи от Мир, мир тебе, Ты пал! И над тобой посланницы небесны, герой! и далее до стиха Валкирии прелестны. Где уготовали для сонма храбрых боги Пушкиным перечеркнуты. Склонясь на злачный дерн С дружиною младою, Там снова с арфой золотою В восторге скальд поет * О славе древних лет Поет, и храбры очи, Как звезды тихой ночи, * Опять всё то же. Утехою блестят. Тогда на крылиях Мечты Летал я в поднебесной; Или, забывшися на лоне красоты, дурно. Я сон вкушал прелестной, И счастлив наяву, был счастлив и в мечтах! дурно. Волшебница моя! Дары твои бесценны И старцу в лета охлажденны, С котомкой нищему и узнику в цепях. Заклепы страшные с замками на дверях, какая дрянь Соломы жесткий пук, свет бледный пепелища Изглоданный сухарь, мышей тюремных пища, Сосуды глиняны с водой, Всё, всё украшено тобой!.. Кто сердцем прав, того ты ввек не покидаешь: !! За ним во все страны летаешь, И счастием даришь любимца своего. Пусть миром позабыт! что нужды для него? Но с ним задумчивость в день пасмурный, осенний, какая дрянь На мирном ложе сна, В уединенной сени, Беседует одна. О, тайных слез неизъяснима сладость! Что пред тобой сердец холодных радость, Веселий шум и блеск честей Тому, кто ничего не ищет под луною; Тому, кто сопряжен душою С могилою давно утраченных друзей! * * * Кто в жизни не любил? Кто раз не забывался, Любя, мечтам не предавался, И счастья в них не находил? Кто в час глубокой ночи, Когда невольно сон смыкает томны очи, Всю сладость не вкусил обманчивой Мечты? какая дрянь Теперь, любовник, ты На ложе роскоши с подругой боязливой. немного опять похоже на Батюшкова Ей шепчешь о любви и пламенной рукой Снимаешь со груди ее покров стыдливой; Теперь блаженствуешь, и счастлив ты — Мечтой! Ночь сладострастия тебе дает призраки, И нектаром любви кропит ленивы маки.* * Катенин находил эти два стиха достойными Баркова * * * Мечтание душа поэтов и стихов. И едкость сильная веков Не может прелестей лишить Анакреона; дурно, вяло. Любовь еще горит во пламенных мечтах Любовницы Фаона; А ты, лежащий на цветах Меж нимф и сельских граций дурно Певец веселия, Гораций! Ты сладостно мечтал. Мечтал среди пиров, и шумных и веселых, И смерть угрюмую цветами увенчал! Как часто в Тибуре, в сих рощах устарелых, слабо На скате бархатных лугов, В счастливом Тибуре, в твоем уединенье, Ты ждал Глицерию, и в сладостном забвенье, Томимый негою на ложе из цветов, При воскурении мастик благоуханных, При пляске Нимф венчанных, Сплетенных в хоровод, При отдаленном шуме В лугах журчащих вод, Безмолвен в сладкой думе Мечтал... и вдруг Мечтой Восторжен сладострастной, дурно. У ног Глицерии стыдливой и прекрасной Победу пел любви Над юностью беспечной, пошло И первый жар в крови И первый вздох сердечный, Счастливец! воспевал Хорошие 4 стиха. Цитерские забавы, И все заботы славы Ты ветрам отдавал! * * * Ужели в истинах печальных Стихи от Ужели в истинах печальных до Угрюмых стоиков и скучных мудрецов, Летит, как бабочка от терновых кустов Сидящих в платьях погребальных Пушкиным перечеркнуты. Между обломков и гробов, Найдем мы жизни нашей сладость? От них, я вижу, радость Летит, как бабочка от терновых кустов; Для них нет прелести и в прелестях природы; Им девы не поют, сплетяся в хороводы; Для них, как для слепцов, Весна без радости и лето без цветов... прекрасно Увы! но с юностью исчезнут и мечтанья, дрянь Исчезнут граций лобызанья± Надежда изменит, и рой крылатых снов, Увы! там нет уже цветов, Где тусклый опытность светильник зажигает, И время старости могилу открывает. * * * Но ты — пребудь верна, живи еще со мной! дрянь Ни свет, ни славы блеск пустой, Ничто даров твоих для сердца не заменит! Отчеркнуто до конца стихотворения.
Приписка к стихотворению:
Писано в молодости поэта. Самое слабое из всех стихотворений Батюшкова.
Мои пенаты Послание к Жуковскому и к Вяземскому (стр. 121—137).
Главный порок в сем прелестном послании — есть слишком явное смешение древних обычаев мифологических с обычаями жителя подмосковной деревни.
Музы — существа идеальные. Христианское воображение наше к ним привыкло, но норы и келии, где лары расставлены, слишком переносят нас в греческую хижину, где с неудовольствием находим стол с изорванным сукном и перед камином суворовского солдата с двуструнной балалайкой. Это все друг другу слишком уже противоречит.
Там жесткая постель — Два последних стиха Пушкиным перечеркнуты. Всё утвари простые, Всё рухлая скудель! Богатство с суетой; Стихи эти Пушкиным С наемною душой перечеркнуты и сбоку Развратные счастливцы сопровождены заметкой: Придворные друзья И бледны горделивцы, Сильные стихи Надутые князья! Мой век спокоен, ясен; Эти стихи Пушкиным В убожестве с тобой перечеркнуты. Мне мил шалаш простой; Без злата мил и красен Лишь прелестью твоей! К чему сии куренья И колокола вой, стихи прекрасные, но И томны псалмопенья опять то же противуречие Над хладною доской?
Приписка под стихотворением:
Это стихотворение дышит каким-то упоеньем роскоши, юности и наслаждения — слог так и трепещет, так и льется — гармония очаровательна.
Послание Г. В—му (стр. 138—141) Когда отвоевав под знаменем Беллоны, Под знаменем Любви я начал воевать И новый регламент* и новые законы * mauvais gђût <см. перевод> - В глазах прелестницы читать! это редкость у Батюшкова. Обетованный край! где ветреный Амур Прелестным личиком любезный пол дарует, Под дымкой на груди лилеи образует, (Какими б и у нас гордилась красота!) как дурно! О мой любезный Друг! отдай, отдай назад Зарю прошедших дней и с прежними бедами, С любовью и войной! Или, волшебник мой, * * не понимаю этого Одушеви мое музыкой песнопенье. перехода. Еще отдай стихам потерянны права, И камни приводить в движенье плоско И горы, и леса! Тогда я с сильфами взлечу на небеса * * вот сунуло куда! Коснусь... и нимфы гор при месячном сиянье, Сильваны, нимфы и наяды — Как тени легкие, в прозрачном одеянье, меж сыром выписным и С сильванами сойдут услышать голос мой. гамбургским журналом!!! Наяды робкие, всплывая над водой, Восплещут белыми руками.
Приписка под стихотворением:
Преглупая пиеса.
Послание к Т—ву (стр. 142—145) Лишь дайте им! промолви — вмиг как плоско! Они очутятся с рублями Но кто оне? — Скажу точь-в-точь Всю повесть их перед тобою Был беден. Умер. От долгов Он, следственно, спокоен. * * Какая холодная шутка! Но в мире он забыл жену С грудным ребенком; и одну Суму оставил им в наследство... Но здесь не всё для бедных бедство! Что за слог! Прекрасно! славно! — спору нет! стихи, достойные Василия Львовича. Но... здешний свет Не рай — мне сказывал мой дед И стала... Грация точь-в-точь!.. опять! Они пред образом, конечно, * Я не угадаю: если за здоровье Затеплят чистую свечу,— Тургенева, то это плоско — если нет, За чье здоровье — умолчу: ¤ так изъяснись.— Ты угадаешь, друг сердечный! * Охота печатать всякий вздор! Батюшков — не виноват. Ответ Г—чу (стр. 146) Твой друг тебе навек отныне * Батюшков женится С рукою сердце отдает * на Гнедиче! И если к нам любовь заглянет В приют, где дружбы храм святой... Увы! твой друг не перестанет Еще ей жертвовать собой! — Как гость, весельем пресыщенный, прекрасно. Роскошный покидает пир, Так я, любовью упоенный, Покину равнодушно мир!
К Ж—му (стр. 148—152)
Приписка под стихотворением:
Прекрасно, достойно блестящих и небрежных шалостей французского остроумия,— и везде язык поэзии.
Ответ Т—ву (стр. 153—156)
Приписка под стихотворением:
Как неудачно почти всегда шутит Батюшков! Но его «Видение» умно и смешно.
Послание И. М. М. А. (стр. 160—166) Но там ли, где всегда роскошная природа Это дело десятое: И раскаленный Феб с безоблачного свода не о том дело; см. стих 1. Обилием поля счастливые дарит, Таланта колыбель и область ПиеридУ И день, чудесный день, без ночи, без зарей! зорь Как часто Дмитриев, расторгнув светски узы, Водил нас по следам своей счастливой музы, Столь чистой, как струи царицы светлых вод, вяло На коих в первый раз зрел солнечный восход, Певец сибирского Пизарра вдохновенный!.. Всем наслаждается, и всюду наконец темно! Готовит Фебу дань, его грядущий жрец.
Приписка под стихотворением:
Цель послания не довольно ясна; недостаточно то, что выполнено прекрасно.
Песнь Гаральда Смелого (стр. 172-174) Когда мы, содвинув стеной корабли ? И Гела зияла в соленой волне. Но волны напрасно яряся хлестали: прекрасно. Я черпал их шлемом; работал веслом Вакханка (стр. 175—176) Нагло ризы поднимали * * смело и И свивали их клубком. счастливо. И по роще раздавались Эвоэ! и неги глас! — может быть, слишком громкое слово.
Приписка под стихотворением:
Подражание Парни, но лучше подлинника, живее.
Разлука (стр. 180—182)
Приписка под стихотворением:
Цирлих манирлих. С Д. Давыдовым не должно и спорить.
Ложный страх Подражание Парни (стр. 183—185) «Гименей за всё ручался, И амуры на часах».* * Стих Муравьева Рано утренние розы Запылали в небесах... Но любви бесценны слезы, Но улыбка на устах, очень мило. Томно персей волнованье Под прозрачным полотном, Молча, новое свиданье Обещали вечерком. Если б Зевсова десница Мне вручила ночь и день, Поздно б юная денница прекрасно Прогоняла черну тень! Поздно б солнце выходило На восточное крыльцо; Чуть блеснуло б и сокрыло За лес рдяное лицо; Долго б тени пролежали Влажной ночи на полях; Долго б смертные вкушали прекрасно Сладострастие в мечтах. Дружбе дам я час единый, Вакху час и сну другой; Остальною ж половиной Исправлено: Поделюсь, мой друг, с тобой! Поделился бы. Сон могольца (стр. 186—188)
Приписка под стихотворением:
Монгольская басня, как называет ее Батюшков сам.
Любовь в челноке
(стр. 189-191)
Стихотворение отмечено чертой по полям, переходящей к концу перечеркивание.
Счастливец
Подражание Касти (стр. 192—195)
Первые 11 четверостиший зачеркнуты; из них последнее, так же как и два заключительных, отмечено на полях чертой.
Радость
Подражание Касти (стр. 196—198)
Приписка под стихотворением:
Вот батюшковская гармония.
К. Н.* (стр. 199—201) * Подражание старым трубадурам И под победными громами Мы хвалим господа поем!.. Te Deum laudamus, <см. перевод> а по-нашему должно бы Царю небесный. Спокойся; с первыми громами К знаменам славы полетишь прекрасно!
Эпиграммы, надписи и пр.
(стр. 202—207)
Эпиграммы и надписи II (Как трудно Бибрису...), III (Панфил забавен...), IV (И телом и душой...), VII (Ни вьюги, ни морозы...) и XII (По чести, это смесь...) зачеркнуты.
I Всегдашний гость, мучитель мой, Это не Батюшкова, а Блудова, О Балдус! долго ль мне зевать, дремать с тобой?¤ и то перевод. Будь крошечку умней, или — дай жить в покое! Когда жестокий рок сведет тебя со мной— Я не один и нас не двое. V Мадригал новой Сафе Ты Сафо, я Фаон; об этом и не спорю: Переведенное острословие — Но, к моему ты горю, плоскость. Пути не знаешь к морю. XI Мадригал Мелине, которая называла себя нимфою Ты нимфа, Ио; нет сомненья! Какая плоскость! Но только... после превращенья! Странствователь и домосед (стр. 208—229) Сижу и думаю о том, Как трудно быть своих привычек властелином Стих не сказочный, натянутый. Наследственным добром свои насытя взоры, лишнее. Такие завели друг с другом разговоры они тут необходимо. Друг с другом — наречие, а не имена сущ. И на море глядел, В полголос исправлено От скуки сам с собой в полголос рассуждая. на в полголоса Да где ж Тритоны все? где стаи Нереид? лишнее Где скрылися они с толпой Океанид? Я ни одной не вижу в море? Уже он в Мемфисе, в обители чудес дурно Скорее в руки посох, шляпу, Скорей из Мемфиса бежать От гнева старцев разъяренных, От крокодилов, псов и луковиц священных¤ холодно И между греков просвещенных Любезной мудрости искать... Ты мудрости ко мне, мой сын, пришел учиться? У грека старец вопросил холодно С усмешкой хитрою; итак, прошу садиться И слушать пенье Сфер: ты слышишь? Ничего! А видишь ли в девятом мире Духов, летающих в Эфире?.. Стихи от От скуки сам с собой в полголос рассуждая до Он в Грецию скорей Пушкиным перечеркнуты и сопровождены замечанием: Всё это лишнее. Топиться хочешь ты? Согласен; но сперва Поведай мне, твоя спокойна ль голова? Рассудок ли тебя влечет в реку иль страсти? Рассудок: но его что нам вещает глас? Что жизнь и смерть равны длД нас. Равны: так незачем топиться. прекрасно Дай руку мне, мой сын, и не стыдись учиться У старца, чем мудрец здесь может быть счастлив. Кто жить советует, всегда красноречив: И наш герой остался жив. Стихи от Забыв людей и свет до Отправиться в Афины Пушкиным перечеркнуты и сопровождены замечанием: лишнее Так же зачеркнуты стихи Пора с философом Расстаться до Как жить и в жизни сомневаться. Стихи от Я сам, друзья мои, дань сердца заплатил до И ждет опять денницы зачеркнуты. Зачеркнуты стихи: Вы помните бульвар кипел в Париже так до Иль северный Амур с колчаном и стрелами По пальцам доказал, что в мире быть... опасно, — Что ж делать? — закричал с досадою народ. — Что делать? сомневаться. Сомненье мудрости есть самый зрелый плод. Я вам советую, граждане, колебаться И не мириться и не драться!.. прекрасно — но не Народ всегда нетерпелив. в тоЁ дело Сперва наш краснобай услышал легкий ропот, Шушуканье, а там поближе громкий хохот.
Приписка под стихотворением:
Конец прекрасен. Но плана никакого нет, щели не видно — всё вообще холодно, растянуто, ничего не доказывает и пр.
Переход через Рейн (стр. 233-241) Стеклись, нагрянули, за честь твоих граждан, За честь твердынь и сел и нив опустошенных, темно, дело идет И берегов благословенных, об Елизавете Алексеевне. Где расцвело Ё тиши блаженство россиян; Где ангел мирный, светозарный, Для стран полуночи рожден И провиденьем обречен Царю, отчизне благодарной Там всадник, опершись на светлу сталь копья, Задумчив и один, на береге высоком прелесть! Стоит и жадным ловит оком Реки излучистой последние края. Быть может, он воспоминает Реку своих родимых мест — И на груди свой медный крест Невольно к сердцу прижимает
Приписка под стихотворением:
Лучшее стихотворение поэта — сильнейшее и более всех обдуманное.
Умирающий Тасс, элегия
(стр. 245-253)
Замечание ко всему стихотворению:
Эта элегия, конечно, ниже своей славы. — Я не видал элегии, давшей Батюшкову повод к своему стихотворению, но сравните—«Сетования Тасса» поэта Байрона с сим тощим произведением. Тасс дышал любовью и всеми страстями, а здесь, кроме славолюбия и добродушия (см. замечание), ничего не видно. Это — умирающий Василий Львович, а не Торквато.
Ни в хижине оратая простого, Ни под защитою Альфонсова дворца,* * добродушие историческое, Ни в тишине безвестнейшего крова, но вовсе не поэтическое Ни в дебрях, ни в горах не спас главы моей «Там, там... о, счастие!.. средь непорочных жен, Остроумие, а не Средь ангелов, Елеонора встретит!» чувство. Это покровенная глава Агамемнона в картине. И с именем любви божественный погас.
Беседка муз
(стр. 254-256)
Приписка под стихотворением:
Прелесть
Переводы иноязычных текстов
- Я скажу: пусть она будет счастлива! И это желание не сможет дать тебе счастья. (Франц.)
- благосклонность. (Франц.)
- Мильвуа. (Франц.)
- «верните мне мои морозы». (Франц.)
- Торрисмондо. (Итал.)
- Дурной вкус. (Франц.)
- Тебя, бога, хвалим. (Латин.)
Примечания
ЗАМЕТКИ НА ПОЛЯХ 2-й ЧАСТИ
«ОПЫТОВ В СТИХАХ И ПРОЗЕ» К. Н. БАТЮШКОВАСделаны, по-видимому, не ранее 1830 г. Опубликованы в 1899 г. Находятся на полях экземпляра 2-й частиТ«Опытов»; 5 из них чернильные, остальные сделаны карандашом. Приурочивание чернильных пометок к 1817 году, сделанное В. Л. Комаровичем («Литературное наследство», 1934, №№ 16—18, стр. 885), дальнейшим исследованием не подтверждается.
Из книги Батюшкова в разделе «Заметки на полях» приведены стихи и названы стихотворения, сопровожденные словесными замечаниями Пушкина и отчасти знаками, выражающими более или менее определенную оценку. Пометки с недостаточно ясной оценкой (черточки на полях, подчеркивания отдельных стихов или слов и т. и.) даны Пушкиным и к некоторым другим местам 2-й части «Опытов». Такие пометки, как и стихи, их вызвавшие, в текст тома не включены.
- «Ошибка мифологическая и грамматическая». Тифей (Тифон) и Энкелад, побежденные Зевсом, были положены под огнедышащую Этну. Не они, а Прометей питает «жадных птиц утробою своей» (миф).
- «Je dirai...» - Цитата из Парни (IX элегия четвертой книги).
- «Невежество непростительное!» Батюшков сам отметил в отделе опечаток Колхиду, заменившую античный город Халкиду на Эвбее.
- «Подражание Ломоносову и Torrismondo ». Пушкин имеет в виду стихи из 2-й строфы «Вечернего размышления о божием величестве» Ломоносова и стихи заключительного хора трагедии Тасса «Торрисмондо», которые Батюшков привел в виде эпиграфа к своей элегии «Умирающий Тасс».
- «Стих Муравьева». Четвертый стих 7-й строфы стихотворения «Богине Невы».
- «Это не Батюшкова, а Блудова...» Д. Н. Блудов, в 20-х и 30-х гг. крупный сановник, в 10-х гг. был одним из главных участников «Арзамаса» и сочинял посредственные стихи.
- «темно, дело идет об Елизавете Алексеевне». Об императрице, супруге Александра I.
- «Это — умирающий Василий Львович...» См. письмо Пушкина к Плетневу от 9 сентября 1830 г. о смерти В. Л. Пушкина.