Комовский. Воспоминания о детстве Пушкина
 
С. Д. КОМОВСКИЙ
ВОСПОМИНАНИЯ О ДЕТСТВЕ ПУШКИНА
 
А. С. Пушкин, при поступлении в Императорский Царскосельский лицей, отличался в особенности необыкновенною своею памятью и превосходным знанием французского языка и словесности. Ему стоило только прочесть раза два страницу какого-нибудь стихотворения, и он мог уже повторить оное наизусть без малейшей ошибки*1. Будучи еще двенадцати лет от роду, он не только знал на память все лучшие творения французских поэтов, но даже сам писал довольно хорошие стихи на этом языке. Упражнения в словесности французской и российской были всегда любимыми занятиями Пушкина, в коих он наиболее успевал. Кроме того, он охотно учился и наукам историческим, но не любил политических 1 и ненавидел математических;*2 почему*3 всегда находился в числе последних воспитанников второго разряда и при выпуске из Лицея получил чин 10-го класса*4. Не только в часы отдыха от учения в рекреационной зале, на прогулках в очаровательных садах Царского Села, но нередко в классах и даже во время молитвы*5, Пушкину приходили в голову разные пиитические вымыслы, и тогда лицо его то помрачалось, то прояснялось, смотря по роду дум, кои занимали его в сии минуты вдохновения*6. Вообще он жил более в мире фантазии. Набрасывая же свои мысли на бумагу, везде, где мог, а всего чаще во время математических уроков*7, от нетерпения он грыз обыкновенно перо и, насупя брови, надувши губы, с огненным взором читал про себя написанное.
Пушкин вообще был не очень словоохотлив и на вопросы товарищей своих отвечал обыкновенно лаконически. Любимейшие разговоры его были о литературе и об авторах, особенно с теми из товарищей, кои тоже писали стихи, как, например, барон Дельвиг, Илличевский, Кюхельбекер (над неудачною страстью последнего к поэзии он любил часто подшучивать)*8.
Из лицейских профессоров и гувернеров никто в особенности Пушкина не любил и ничем не отличал от других воспитанников*9. Все, однако ж, с удовольствием слушали его сатиры и эпиграммы насчет других. Так, например, профессор математики Карцев от души смеялся его пиитическим шуткам над лицейским доктором Пешелем, который, в свою очередь, охотно слушал его же насмешки над профессором математики. Один только профессор российской и латинской словесности Кошанский, заметя необыкновенную и преимущественную склонность Пушкина к поэзии, сначала всячески старался отвратить и удержать его от писания стихов, частию, быть может, потому, что сам писал и печатал стихи, в которых боялся соперничества, провидя в воспитаннике своем возникающего вновь Гения 2. Но когда будущий успех сего нового таланта сделался слишком очевидным, тогда тот же самый профессор употребил все средства, чтобы, ознакомив его, как можно лучше, с теориею языка отечественного и с классическою словесностию древних, разделить со временем литературную славу своего ученика. Впрочем, Пушкин мало успел в изучении древних классиков, и талант его к поэзии наиболее начал развиваться в то время, когда профессор российской словесности Кошанский, по тяжелой болезни своей, целые три года устранен был от преподавания в
Лицее*10. Вообще Пушкин, следуя единственно вдохновениям своего Гения, неохотно подчинялся классному порядку и никогда ничего не искал в своих начальниках.
Вне Лицея он знаком был только с семейством знаменитого историографа нашего Карамзина*11, к коему во всю жизнь питал особенное уважение, и с некоторыми гусарами*12, жившими в то время в Царском Селе (как-то: Каверин, Молоствов, Соломирский, Сабуров и др.). Вместе с сими последними Пушкин любил подчас, тайно от своего начальства, приносить некоторые жертвы Бахусу и Венере, волочась за хорошенькими актрисами графа В.Толстого и за субретками приезжавших туда на лето семейств*13; причем проявлялись в нем вся пылкость и сладострастие африканской его крови. Одно прикосновение его к руке танцующей производило в нем такое электрическое действие, что невольно обращало на него всеобщее внимание во время танцев*14.
Но первую платоническую, истинно пиитическую любовь возбудила в Пушкине сестра одного из лицейских товарищей его (фрейлина
К. П. Бакунина). Она часто навещала брата и всегда приезжала на лицейские балы. Прелестное лицо ее, дивный стан и очаровательное обращение произвели всеобщий восторг во всей лицейской молодежи. Пушкин, с пламенным чувством молодого поэта, живыми красками изобразил ее волшебную красоту в стихотворении своем под названием «К живописцу». Стихи сии очень удачно положены были на ноты лицейским товарищем его Яковлевым и постоянно петы не только в Лицее, но и долго по выходе из оного. Вообще воспоминания Пушкина о счастливых днях детства были причиною, что он во всех своих стихотворениях, и до конца жизни, всегда с особым удовольствием отзывался о Лицее, о Царском Селе и о товарищах своих по месту воспитания. Это тем замечательнее, что учебные подвиги его, как выше объяснено, не очень были блистательны*15.
По выходе из Лицея Пушкин, сохраняя постоянную дружбу к товарищу своему барону Дельвигу, коего хладнокровный и рассудительный характер нравился ему более других (несмотря на явное противоречие с его собственным), посещал преимущественно литературные общества Карамзина, Жуковского, кн. Вяземского, Воейкова, графа Блудова, Тургенева и т. п.*16.
Сноски
*1 В первой редакции примечание: «Слова бывшего гувернера С. Г. Чирикова».
*2 В 1-й редакции: «Но не любил политических и в особенности математику». Ремарка М. Л. Яковлева: «Математика — наука не политическая, а историю действительно любил».
*3 В 1-й редакции: «вместе с другом своим б. Дельвигом» и ремарка М. Л. Яковлева: «Почему именно вместе с другом своим бароном Дельвигом?»
*4 Воспитанники 1-го курса разделены были только на два разряда и при выпуске своем из Лицея награждены были чинами: во-первых, офицера гвардии (или IX классом) и, во-вторых, офицера армии (или Х классом)Ъ
*5 В 1-й редакции: «...и даже в церкви». Ремарка Яковлева: «Это замечание, по мнению моему, вовсе лишнее». Подстрочная ссылка Комовского: «Замечание того же гувернера С. Г. Чирикова».
*6 В 1-й редакции ремарка Яковлева: «Лицо Пушкина, и ходя по комнате, и сидя на лавке, часто то хмурилось, то прояснялось от улыбки».
*7 В 1-й редакции:Ї«Набрасывая же мысли свои на бумагу, он удалялся всегда в самый уединенный угол комнаты...» Ремарка Яковлева: «Неправда. Писал он везде, где мог, а всего более в математическом классе».
*8 В 1-й редакции: «Кроме любимых разговоров своих о литературе и авторах с теми товарищами, кои тоже писали стихи, как-то: с б. Дельвигом, Илличевским, Яковлевым и Кюхельбекером (над неудачною страстью коего к поэзии он любил часто подшучивать), Пушкин был вообще не очень сообщителен с прочими своими товарищами и на вопросы их отвечал обыкновенно лаконически». Имя Яковлева было им зачеркнуто.
*9 В 1-й редакции: «Но все боялись его сатир, эпиграмм и острых слов». Ремарка Яковлева: «Не помню и не знаю, кто боялся сатир Пушкина; разве один Пешель, но и этот только трусил. Острот Пушкин не говорил».
*10 В 1-й редакции:Ї«Один только профессор российской и латинской словесности Кошанский, предвидя необыкновенный успех поэтическому таланту Пушкина, старался все достоинство оного приписывать отчасти себе и для того употреблял все средства, чтобы как можно более познакомить его с теориею отечественного языка и с классическою словесностью древних, но к последней не успел возбудить в нем такой страсти, как в Дельвиге». Ремарка М. А. Корфа: «Так: но вместе с тем Кошанский — особенно в первое время — всячески старался отвратить и удержать Пушкина от писания стихов, частию, может быть, возбуждаемый к тому ревностию или завистию: ибо сам писал и печатал стихи, в которых боялся соперничества возникающего нового гения». Ремарка Яковлева: «Русским языком занимался Пушкин не потому, чтобы кто-нибудь из учителей побуждал его к тому, а по страсти, по влечению собственному. Пушкина талант начал развиваться в то время, когда Кошанский, по болезни, был устранен и три года в Лицее не был. Дельвиг вовсе не Кошанскому обязан привязанностью к классической словесности, а товарищу своему Кюхельбекеру».
*11 По совету его Пушкин написал куплеты, петые в Павловске, при праздновании, сколько помнится, взятия Парижа в 1814 г. За поднесение сего стихотворения он удостоился получить от блаженные памяти государыни императрицы Марии Федоровны золотые с цепочкою часы при всемилостивейшем отзыве.
*12 В 1-й редакции: «Отчаянными гусарами». Слово «отчаянными» подчеркнуто, в знак неодобрения, Яковлевым.
*13 В 1-й редакции ремарка Яковлева: «Эта статья относится не до Пушкина, а до всех молодых людей, имеющих пылкий характер».
*14 В 1-й редакции последняя фраза в тексте отсутствует. Вместо нее примечание Комовского: «Пушкин до того был женолюбив, что, будучи еще 15 или 16 лет, от одного прикосновения к руке танцующей, во время лицейских балов, взор его пылал, и он пыхтел, сопел, как ретивый конь среди молодого табуна». Ремарка Яковлева: «Описывать так можно только арабского жеребца, а не Пушкина, потому только, что в нем текла кровь арабская».
*15 По существующему во всех учебных заведениях обычаю давать прозвища, товарищи Пушкина, заметив особенную страсть его к всему французскому (что, впрочем, было в духе тогдашнего времени), называли его в шутку французом, за что он иногда сердился не на шутку.
В 1-й редакции: «И что сами товарищи его, по страсти Пушкина к французскому языку (что, впрочем, было тогда в духе времени), называли его в насмешку французом, а по физиономии и некоторым привычкам обезьяною и даже смесью обезьяны с тигром». Ремарка Яковлева: «Как кого звали в школе, в насмешку, должно только оставаться в одном школьном воспоминании старых товарищей; для читающей же публики и странно и непонятно будет читать в биографии Пушкина, что его звали обезьяной, смесью обезьяны с тигром».
*16 В 1-й редакции текст продолжен:Ї«Впрочем, он более и более полюбил также и разгульную жизнь, служителей Марса, дев веселия и модных женщин, нынешних львиц, или, как очень удачно выразился, кажется, Загоскин, — вольноотпущенных жен». Ремарка Яковлева: «Пушкин вел жизнь более беззаботную, чем разгульную. Так ли кутит большая часть молодежи?»
Примечания
-
Комовский Сергей Дмитриевич (1798—1880) — лицейский товарищ Пушкина. После окончания Лицея служил в департаменте народного просвещения, успешно делал карьеру и вышел в отставку с чином действительно㥠статского советника.
В Лицее любил читать товарищам моральные проповеди. Наставники писали о нем:ќ«благонравен», «крайне решителен к пользе своей», «прилежанием своим вознаграждает недостаток великих дарований», а лицеисты называли его «смола», «лисичка-проповедница», «фискал» (см.: Гастфрейнд. Товарищи П., т. I. с. 519—548). После окончания Лицея встречался с однокурсниками, которые подшучивали над его карьеризмом, но считали «добрым и услужливым товарищем» (см. письмо 1829 г. М. Л. Яковлева к В. Д. Вальховскому. Гастфрейнд. Указ. соч., т. I, с. 529). Комовский был обязательным участником лицейских «годовщин», где встречался и с Пушкиным. Пушкин упоминает Комовского в варианте к стихам «Гавриилиады» (IV, 368).
Записка Комовского создана в качестве ответа на вопросы Анненкова, составленные в 1851 г., когда тот начал собирать материалы для биографии Пушкина. В Лицее существовали разные «кружки» (см. «Записки» И. И. Пущина). Закадычный друг Корфа Комовский не принадлежал к «кружку» Пушкина, поэтому он мало знает о внутренней, духовной жизни Пушкина-лицеиста. Для него Пушкин «несообщительный» юноша. Ханжеские наклонности Комовского проявились в рассуждениях о темпераменте поэта и его юношеских увлечениях и в неодобрительном отношении к «отчаянным гусарам». Общение Пушкина с ними, в частности с П. П. Кавериным (впоследствии членом Союза Благоденствия) и П. Я. Чаадаевым (которого Комовский забывает назвать), далеко не исчерпывалось гусарскими проделками. Педантизм Комовского пошел на пользу его записке. Он, как сообщает Я. К. Грот, «не полагаясь на свою память, счел нужным передать свои воспоминания, вместе с вопросами Анненкова, на суд товарищей». Этими товарищами были М. А. Корф и М. Л. Яковлев. Корф сделал одно замечание, а Яковлев, после значительных поправок, отправил записку Комовского А. А. Корнилову, который и вернул ее автору с отзывом: «С моей стороны я не сделал никаких замечаний: написанное тобою я нахожу верным» (Я. К. Грот, 1899, с. 218). По замечаниям товарищей (главным образом Яковлева) Комовский переработал свою записку (Комовским было написано также начало биографии Пушкина, полностью использованное Анненковым в «Материалах»).
Первая редакция записки (с замечаниями Корфа и Яковлева в подстрочных примечаниях) была напечатана Я. К. Гротом в его книге:®«Пушкин, его лицейские товарищи и наставники». СПб., 1887, с. 250—253. Вторую редакцию записки опубликовал С. Я. Гессен в «Литературном современнике» (1937, № 1) и в книге «Пушкин в воспоминаниях и рассказах современников», поместив в подстрочных примечаниях замечания Корфа и Яковлева и наиболее значительные разночтения из первой редакции.
ВОСПОМИНАНИЯ О ДЕТСТВЕ ПУШКИНА
(Стр. 56)
Гессен, с. 87—97, с уточнением по рукописи (ИРЛИ, ф. 244, оп. 17, № 17, 22).
-
1 Политические и нравственные науки в Лицее преподавал А. П. Куницын. Пушкин с увлечением слушал его лекции (см. вЏ«Записках» И. И. Пущина), но не любил их записывать. Между тем записывание и переписывание составляло в Лицее основу изучения. «При неимении в то время печатных курсов, он (Куницын) сам писал свои записки, и мы должны были их списывать и изучать слово в слово», — вспоминал М. А. Корф (Я. Грот. Пушкин, его лицейские товарищи и наставники, изд. 2-е. СПб., 1899, с. 228). Этим и объясняются слабые успехи Пушкина в классе Куницына.
2 Н. Ф. Кошанский — схоластик и поклонник архаического стиля — не пользовался авторитетом у лицеистов. Значительно большее значение для формирования поэтических взглядов Пушкина имели уроки А. И. ГаличаЃ заменявшего почти в течение года больного Кошанского. Кошанскому Пушкин адресовал послание «Моему Аристарху» (1815). Несмотря на иронический тон послания, по нему можно судить, что Кошанский требовал от начинающего поэта серьезной работы над стихом.