Скачать текст произведения

Алексеев. Пушкин и наука его времени. Часть 5


ПУШКИН И НАУКА ЕГО ВРЕМЕНИ

(Разыскания и этюды)

5

Вћ«Сценах из рыцарских времен» есть небольшой, но полный глубокого философского смысла эпизод — разговор между Мартыном и Бертольдом, в котором, как это справедливо отметил Д. П. Якубович, «в кратких формулах противопоставлено мировоззрение ученого, смутно предчувствующего колоссальное значение двигателя-машины, совершившей переворот в истории человечества, — и купца, безвыходно ограниченного в своем мировоззрении отношениями торговли».202 В этом диалоге Пушкин действительно стремился подчеркнуть, что Мартын и Бертольд не могут понять друг друга; для купца Мартына научное творчество есть лишь один из путей приобретательства, возможностЉ делать золото; научно-изобретательская мысль Бертольда, напротив, бескорыстна: он ищет не личных выгод, но истины, предвидя, что деятельность человеческого разума, направленная на завоевание сил природы и открытие ее законов, поистине беспредельна. В окончательном тексте «Сцен из рыцарских времен» этот диалог имеет следующий вид (VII, 220—221):

Мартын

Постой! Ну, а если опыт твой тебе удастся, и у тебя будет и золото и славы вдоволь, будешь ли ты спокойно наслаждаться жизнью?

Бертольд

Займусь еще одним исследованием: мне кажется, есть средства открыть perpetuum mobile...

Мартын

Что такое perpetuum mobile?

Бертольд

Perpetuum mobile, то есть вечное движение. Если я найду вечное движение, то я не вижу границ творчеству человеческому... видишь ли, добрый мой Мартын: делать золото задача заманчивая, открытие, может быть, любопытное — но найти perpetuum mobile... О!..

Среди черновых рукописейЏ«Сцен из рыцарских времен» до нас дошел первоначальный черновой набросок, которым Пушкин воспользовался именно для указанного диалога. Этот набросок имеет для нас интерес, так как он дает некоторое представление о том, как развивался данный диалог в творческом сознании Пушкина, прежде чем он был введен в вышеприведенный окончательный текст. Набросок имеет еще совершенно предварительный характер — он зафиксировал первую творческую мысль, подлежавшую дальнейшему развитию и словесному воплощению; даже имя одного из собеседников, купца Мартына, в нем еще отсутствует: вместо него стоит здесь неопределенное имя Калибана, взятое на выдержку из Шекспира («Буря»), но, очевидно, без всякой связи с характерным образом его носителя, и затем устраненное.203 Но основное противопоставление — средневекового ученого-монаха, бескорыстного искателя истины, и богатого, но алчного купца — в наброске дано уже в достаточно выразительных чертах.

Речь идет о наброске, называемом обычно по его первой строке°«Шварц ищет филос<офского> камня». Рукопись принадлежала некогда собранию А. Ф. Онегина и потому сравнительно поздно введена была в научный оборот; ныне она хранится в ИРЛИ (ф. 244, оп. 1, № 281). Опубликованный впервые в 1922 г.,204 набросок этот входит ныне во все полные собрания сочинений Пушкина. Тем не менее обращение к подлинной рукописи не является бесполезным, поскольку во всех существующих ее описаниях и воспроизведения¤ остаются еще недомолвки или спорные места.

Интересующий нас текст набросан весьма небрежным почерком на случайном листке (VII, 346—347):

«Шварц ищет философского камня — Калибан, его сосед, над ним смеется. Он проедает свое богатство в пустой надежде —

Шв<арц> — нет я ищу не богатства, а истины, мне богатство не нужно —

Зачем ищешь ты золота —

Я ищу разрешения вопроса —

Если ты найдешь золото [бу<дешь>] ведь ты сложа руки будешь жить —

Нет, я стану искать квадратуру круга —

Что это такое, верно...».

Под этой строкой, но позже, другим почерком, Пушкин приписал:џ«Perpetuum mobile» и, вероятно одновременно с этим, несколькими поспешными чертами зачеркнул слова «квадратура круга».

Набрасывая этот план, Пушкин не случайно остановился на словахЁ«квадратура круга»: он почувствовал, вероятно, что этот пример не доводит его мысль до конца; и в самом деле, упорство в стремлении найти решение неразрешимой и абстрактной математической задачи не могло быть свойственно Бертольду как представителю средневековой учености, искавшему более конкретных применений своих знаний к практической жизни; недаром он должен был выступать в тех же «Сценах» Пушкина как изобретатель пороха, как алхимик. Пример perpetuum mobile, удержанный и в беловом тексте, гораздо лучше оттенял его основную мысль. Таким образом, написав слова «квадратура круга» и задумавшись над тем, как объяснить их Бертольду на вопрос купца «что это такое», Пушкин остановился и, как это нередко бывало у него в моменты подобных творческих пауз, начал чертить рисунки на том же листке, теснейшим образом связанные с поисками лучшего решения ввиду возникшего в его сознании затруднения.

В первом издании этого фрагмента 1922 г. рисунки описаны не были.205 В VII томе академического издания (1935) рисунки описаны подробно и довольно точно: «геометрические фигуры (треугольник, круг, внутри которого — четырехугольник, разбитый на три треугольника) и нечто вроде частей машины»; кроме того, здесь же сделано безусловно правильное указание, что эти рисунки, «очевидно, связаны с текстом плана: „Нет, я стану искать квадратуру круга“ — и ниже: „perpetuum mobile“».206 В описании Л. Б. Модзалевского и Б. В. Томашевского рисунки расшифрованы несколько иначе: «геометрические фигуры и двухэтажный дом».207

Для того чтобы понять, что в действительности изображают эти рисунки, остановимся еще на датировке указанного наброска и сопровождающих его рисунков. В этом вопросе разногласий между исследователями, по-видимому, не было. «Так как самые „Сцены“ относятся к 1835 году, то и наш план нужно датировать этим временем», — заметил Н. В. Измайлов.208 Такого же мнения придерживался и Д. П. Якубович, писавший: «Датировать листок (по связи с остальными документами, относящимися к пьесе) можно также 1835 годом».209 Более точной датировке рукопись не поддается; не менее трудно было бы установить, каким временем приписка «perpetuum mobile» отделена от даты первоначального заполнения листка. Тем не менее, думается, можно подойти к решению этих вопросов с другой стороны, попытавшись установить, в силу каких причин у Пушкина возникла мысль заменить один пример другим и почему вместо «квадратуры круга» на листок вписано было другое определение: perpetuum mobile.

О бесплодных попытках решить проблему «вечного двигателя» и о месте, которое заняла она в истории человеческой мысли, Пушкин, разумеется, знал задолго до того времени, когда он задумал свои «Сцены из рыцарских времен». Трудно утверждать с полной определенностью, была ли ему известна, хотя бы в общих чертах, длинная история попыток изобретения perpetuum mobile, восходящая действительно к европейскому средневековью.210 Но Пушкин все же мог знать, что, хотя уже в XVII в. Ньютон признал невозможность создания такого двигателя, а столетие спустя парижская Академия наук (в 1775 г.), а вскоре за ней и лондонское Королевское общество постановили не принимать к рассмотрению никаких описаний новоизобретенных «вечнодвижущихся» механизмов (так же как и решений задач о квадратуре круга и удвоении куба), новые опыты по изобретению и конструированию таких механизмов все еще продолжались. Время от времени сведения о них проникали и в печать. П. П. Свиньин в составленной им биографии И. П. Кулибина (1735—1818) рассказывал, например, как сильно идея perpetuum mobile захватила этого талантливого русского механика-самородка. «Кулибин, — писал Свиньин, — тайно от всех занимался сим открытием, и... в 1816 году удача некоторого опыта так польстила его, что в последние минуты жизни своей он единственно обращал все внимание свое на предмет сей и надеялся успеть еще подарить оным отечество свое, страстно им любимое». Характерно при этом, что Свиньин, по-видимому, простодушно допускал теоретическую возможность создания такого механизма, потому что он даже высказывал сожаление по поводу того, что Кулибину так и не удалось «кончить сего важного изобретения». «Может быть, он был бы счастливее своих предшественников, останавливавшихся на сем камне преткновения, — с полной серьезностью писал о Кулибине Свиньин, — может быть, он доказал бы, что вечное движение не есть химера механики, как утверждал Даламберт, подобно философскому камню в химии, бескорыстной любви — в нравственности».211 Из других источников212 мы знаем, какое потрясающее впечатление произвела на Кулибина незадолго до его смерти небольшая заметка, помещенная ≫Русском инвалиде»: здесь сообщалось, что некий Петерс, механик из Майнца, будто бы «изобрел наконец так называемое вечное движение (perpetuum mobile), которого тщетно изыскивали в течение многих веков, и привел оное к концу в Брюсселе в ночи с 25 на 26 августа».213 Однако в русской печати пушкинского времени термин perpetuum mobile чаще встречается в качестве синонима затруднительного вопроса или неразрешимой задачи.Ъ«В чем могут состоять надежды публики?» — спрашивал, например, Н. Полевой в «Письме издателя к N. N.» в первом номере «Московского телеграфа» и отвечал, что этот вопрос кажется ему «perpetuum mobile в спорах и квадратурой круга в литературе».214

Любопытно, однако, что в 1834—1835 гг. в петербургской печати тот же термин применен был к действительно выдающемуся открытию Б. С. Якоби и вся эта проблема неожиданно получила у нас совершенно новое освещение и привлекла к себе большое внимание.

В 1834 г. в десятом номере петербургского «Журнала мануфактур и торговли» под интригующим заголовком «Новая машина для беспрерывного кругообращения» появилось сообщение об изобретенном Б. С. Якоби, выдающимся физиком этого времени и в недалеком будущем знаменитым петербургским академиком, электродвигателе, первая модель которого была им продемонстрирована 15 мая 1834 г. То же сообщение опубликовано было и в петербургской немецкой газете (St. Petersburgische Zeitung, 1834, 5 сентября, стр. 804) под заглавием «Elektromagnetisches Perpetuum mobile».215

Эта заметка сообщала, что Б. С. Якоби «выдумал произвесть беспрерывно круговое движение посредством электромагнетизма железа. Он показывал свой снаряд многим ученым мужам и технологам, которые прилежно наблюдали его действия». Далее кратко описывалась и самая машина: «Снаряд состоит из 8 железных полос неподвижных и 8 других таких же полос, вставленных в кружок и движущихся вокруг деревянного вала...; сии полосы окружены, в виде винта, железною проволокою» и т. д. Заметка кончалась известием, что «г. Якоби занимается теперь доказательствами, что сия новая двигательная сила может быть применена ко всяким машинам, дабы дать им потребное движение».216

Сведения об этом первом электродвигателе, которому суждено было сыграть столь важную роль в истории не только отечественной, но и мировой техники, сообщались в печати и в 183€ г. В номере от 6 марта за 1835 г. в той же петербургской немецкой газете (стр. 231) писали, например, о продолжающихся опытах Б. С. Якоби над его двигателем, названным в заметке «электромагнитным perpetuum mobile», а в номере от 9 марта (стр. 243) шла уже речь не только о преимуществах новоизобретенной машины, но и о неправильном наименовании ее в печати и о мнении самого изобретателя по поводу perpetuum mobile. Дело в том, что еще в 1834 г. в своем докладе «Об использовании сил природы для нужд человека», который, между прочим, дает Б. С. Якоби право считаться «одним из предшественников великого открытия закона сохранения энергии»,217 он уже достаточно ясно высказался о том, почему чисто механический perpetuum mobile невозможен,218 следовательно, наименование его электромагнитного двигателя этим термином оказалось ошибкой, тем не менее популярный термин, несомненно, сыграл свою роль при обсуждении его изобретения в широких кругах, в особенности потому, что собственного утвердившегося наименования изобретенный Якоби двигатель еще не имел.

Машина Якоби, предназначенная для практической работы, несмотря на все несовершенства своих первых моделей, как известно, оправдала свое назначение; работы над нею Якоби продолжались и в последующие годы со все возрастающим успехом, сопровождаемые удачными опытами ее применения, например в судоходстве; об этом все чаще писали и русские журналы и газеты второй половины 30-х годов.219 Хотя наиболее удачные из этих опытов, сопровождавшиеся и другими замечательными открытиями Якоби в области физики и техники, относятся к концу 30-х — началу 40-х годов, т. е. ко времени уже после смерти Пушкина, но хронологическое совпадение первых печатных известий о новоизобретенном perpetuum mobile с появлением этого термина в набросках «Сцен из рыцарских времен» не кажется нам случайным. Более того, соблазнительно было бы приписку Пушкина на указанном выше листке (после отброшенных слов «квадратура круга») поставить в прямую связь с получением им известия об изобретении Б. С. Якоби. Мог ли знать о нем Пушкин в 1834—1835 гг.? Могли, ли дойти до него заметки об этом, мелькнувшие в петербургской печати тех лет? На это можно ответить утвердительно прежде всего потому, что одним из информаторов его об этой новости мог быть П. Л. Шиллинг, бывший, кстати сказать, одним из первых, кто сразу же понял выдающееся значение изобретения Якоби и предсказал его будущее.220

Возвращаясь теперь к рисунку Пушкина, сопровождающему набросок беседы между Бертольдом Шварцом и Мартыном, можно, думается, с большой уверенностью сказать, что та его часть, которая была принята за «двухэтажный дом» или за «нечто вроде машины», ближе всего напоминает первую модель двигателя Якоби, как он был описан в десятом номере «Журнала мануфактур и торговли» за 1834 г. под заглавием «Новая машина для беспрерывного кругообращения».221 Приписка Пушкина «perpetuum mobile» сделана им справа от его рисунка машины, а расходящиеся от нее линии — это не детали пейзажа вокруг мнимого «двухэтажного дома», а скорее всего изображение возникающих электрических разрядов.

В 30-е годы для большинства современников Пушкина машины, подобные двигателю Якоби, были окружены еще атмосферой своеобразной романтики. Можно указать здесь в качестве примера на одно из типических в этом смысле описаний опытной лаборатории Б. С. Якоби, которое может подтвердить, что ассоциативная связь между образами новейших изобретателей и средневековых ученых возникала сама собой и не являлась натяжкой. В «Северной пчеле» за 1839 г., т. е. всего лишь через четыре года после того, как созданы были «Сцены из рыцарских времен», писали: «Квартира г. Якоби, на Васильевском острову, в доме Парланда № 30, на берегу Невы, между 16 и 17 линиями, — это точно жилище волшебника. Везде стоят машины и аппараты самого простого устройства, и по прикосновению его волшебного жезла вдруг все машины двигаются, мечут искры, плавят металлы! От прикосновения другим концом жезла... все мертвеет. Любопытно и поучительно! В средние века фанатики сожгли бы г. Якоби, а поэты и сказочники выдумали бы о нем легенду, как о Фаусте».222

Ассоциативная мысль Пушкина могла идти тем же путем. Прочтя или услышав в 1834—1835 гг. (т. е. в период, когда в его творческом сознании складывались первые очертания будущих «Сцен из рыцарских времен») об изобретении «электромагнитного perpetuum mobile», он заменил «квадратуру круга» — задачу, которая должна была первоначально владеть мыслью его Бертольда Шварца, другим, более удачным примером и тогда же приписал на своем наброске слова «perpetuum mobile» рядом с рисунком этого воображаемого «вечного двигателя».

Если некоторые краски для образа Бертольда, помимо книжных источников, Пушкин мог частично позаимствовать из бесед с В. Ф. Одоевским, как раз в этот период много занимавшимся средневековой наукой, философией и алхимией, то другие, менее заметные, но все же уловимые нити тянутся от «Сцен» Пушкина непосредственно к современной ему жизни и, может быть, ведут нас в физический кабинет того же П. Л. Шиллинга, к беседам с ним поэта о новейших изобретениях и будущности их в истории русской культуры.223 С другой стороны, полулегендарный, полуисторический Бертольд Шварц был именно тем лицом, которому предание упорно и с давних пор приписывало изобретение пороха.224

С середины 30-х годов эти открытия и изобретения, в особенности в области электромагнетизма, начинают играть толь заметную роль среди впечатлений действительности, так прочно водворяются в сознании людеЏ этой поры, что с ними нельзя не считаться при характеристике особенностей русской литературной лексики и произведений литературы, казалось бы, вовсе далеких от сферы научной деятельности. Из множества примеров, которые могли бы здесь быть приведены, укажем прежде всего на употребление прилагательного «электрический» (в переносном смысле) у самого Пушкина в следующем отрывке его статьи «Опровержение на критики» (1830): «Я не могу вам позволить начать писать... стихи, а уж, конечно, не стихов. Неужто электрическая сила отриц[ательной] частицы должна пройти сквозь всю эту цепь глаголов и отозваться в существительном» (XI, 147). Из «Словаря языка Пушкина» (т. IV, М., 1961, стр. 1004) видно, что слово «электрический» встречается в писаниях Пушкина только однажды. Укажем также и на другой пример, имеющий ближайшее отношение к Пушкину.

Один из «любителей искусств», выведенных Гоголем во второй редакции «Театрального разъезда», утверждает, что все теперь изменилось в свете и что в театральных пьесах нынешнего времени должна играть первенствующую роль не любовная интрига, а иные движущие силы: «Теперь сильней завязывает драму стремление достать выгодное место, блеснуть и затмить, во что бы то ни стало, другого, отмстить за пренебрежение, за насмешку. Не более ли теперь имеют электричества чин, денежный капитал, выгодная женитьба, чем любовь?».225

Метафорическое употребление слова «электричество» в данном контексте примечательно как живая черта эпохи; с этим словом у Гоголя соединялись поэтические представления, и оно прочно вошло в его литературный словарь. Еще в статье «Несколько слов о Пушкине» (1832) Гоголь писал, что имя поэта «имело в себе что-то электрическое»,226 да и впоследствии в статье, вошедшей вЏ«Переписку с друзьями» («В чем же наконец существо русской поэзии и в чем ее особенность»), Гоголь именно о Пушкине говорил, что он «изо всего, как ничтожного, так и великого... исторгает одну электрическую искру... поэтического огня».227 Характерно, что та же терминология была привычна и для В. Ф. Одоевского: свою статью о Пушкине он начинал со свидетельства, что имя поэта везде производит «какое-то електрическое потрясение».228 И. В. Киреевский в своей знаменитой статье «Девятнадцатый век» также напомнил «электрические слова, которых звук так потрясал умы: свобода, разум, человечество».229 Эти примеры подтверждают, что в 30-е годы специальная физическая терминология не только входила в обиходную речь, но что она получала определенные экспрессивные функции в литературном языке, становилас† одним из элементов художественной литературы.

Сноски

202 Пушкин. Полное собрание сочинений, т. VII. Л., 1935, стр. 657.

203 Единственным основанием для этой странной ассоциации могло быть представление о шекспировском Калибане как о воплощении антиинтеллектуализма в противовес творческой, ищущей натуре Бертольда Шварца.

204 Неизданный Пушкин. Пгр., 1922, стр. 167—168.

205 Там же. Нет никаких данных о рисунках и в первом упоминании об этой рукописи в кн.: Пушкин и его современники, вып. XII. СПб., 1909, стр. 18, № 44.

206 Пушкин. Полное собрание сочинений, т. VII, 1935, стр. 640.

207 Рукописи Пушкина, хранящиеся в Пушкинском доме, стр. 109, № 281.

208 См.: Неизданный Пушкин, стр. 168.

209 См.: Пушкин. Полное собрание сочинений, т. VII, 1935, стр. 640. Тут же, впрочем, Д. П. Якубович допускал, что план мог относиться и к предшествующему году. Черновая рукопись «Сцен» находится в той тетради, которая заведена была Пушкиным в самом конце 1833 г.; отсюда заключают, что дата («15 августа»), проставленная в рукописи Пушкиным, может относиться и к 1834, и к 1835 г.; так как текст пьесы значительно отошел от плана, несомненно написанного раньше, то отсюда Д. П. Якубович и заключал, что интересующий нас листок написан был «может быть даже в 1834 году» (VII, 1935, 640, 650).

210 Одно из наиболее древних описаний механизма, будто бы представляющего собой «вечный двигатель», находится в рукописи французского архитектора XIII в. Вилара де Гонекора. Существует довольно много историй изобретения такого двигателя; одна из наиболее полных: A. Daul. Das perpetuum mobile. Eine Beschreibung der interessantesten, wenn auch vergeblichen, aber doch immer sinnreichen und belehrenden Versuche, eine Vorrichtung oder Maschine herzustellen, welche sich beständig soll. Wien — Pest — Leipzig, 1900.

211 Статья «Жизнь русского механика Кулибина и его изобретения. Сочинение Павла Свиньина» была одновременно напечатана в «Отечественных записках» и «Сыне отечества» в 1819 году и вышла отдельным изданием (СПб., 1819). Любопытно, что еше А. Н. Островский, создавая «Грозу» и воспользовавшись для образа Кулигина некоторыми чертами И. П. Кулибина, удержал в тексте своей драмы и этот штрих из биографии прототипа своего героя: «мещанин, часовщик-самоучка, отыскивающий перпетуум-мобиле» (см.: Н. К. Гудзий. Прототип Кулигина. В кн.: Историко-литературный сборник. Посвящается В. И. Срезневскому. Л., 1924, стр. 185, 187).

212 Д. И. Каргин. Perpetuum mobile И. П. Кулибина. «Архив истории науки и техники», вып. 6. М. — Л., 1935, стр. 187—209; В. Н. Пипуныров. Иван Петрович Кулибин, стр. 105.

213 Русский инвалид, 1817, 22 сентября. Далее следовало описание самого изобретения Петерса: «Сие вечное движение состоит... из колеса, имеющего два фута толщины и 8 фут в поперечнике. Оное движется собственною своею силою и без всякой помощи пружин, ртути, огня, электрической или гальванической силы. Скорость оного превосходиГ вероятие. Если прикрепить оное к дорожной карете или коляске, то в течение 12 часов проехать можно 100 французских миль, взбираясь притом на самые крутые горы и опускаясь с оных без малейшей опасности. Сие изобретение вводит совсем новую систему механики, ибо оное, как кажется, противоречит принятому доселе правилу, что с прибавлением скорости уменьшается сила и напротив».

214 Московский телеграф, 1825, ч. I, стр. 4. — Ср. еще в последней статье К. Рылеева «Несколько мыслей о поэзии»: «...что бы тогда осталось грядущим поколениям? Куда бы девалось perpetuum mobile?» (Сын отечества, 1825, ч. 104, № XXII, стр. 154).

215 Борис Семенович Якоби. Библиографический указатель. Составила М. Г. Новлянская, под редакцией К. И. Шафрановского. М. — Л., 1953, стр. 105, 178.

216 Журнал мануфактур и торговли, 1834, № 10, стр. 60, 61.

217 Т. П. Кравец. К семидесятипятилетию со дня кончины Б. С. Якоби (1874—1949). Успехи физических наук, 1949, т. XXXVIII, вып. 3, стр. 411.

218 Считая, что Бс С. Якоби стоял «на самых передовых позициях физической мысли», и цитируя его соображения по поводу того, почему невозможен механический «так называемый perpetuum mobile, или машина, которая должна работать, не требуя затраты силы», Т. П. Кравец, однако, обращает внимание также на другое место того же доклада Якоби 1834 г., которое является действительно наивным и, во всяком случае, очень типичным для уровня знаний того времени об электромагнетизме как движущей силе: «Механический perpetuum mobile, — писал Якоби, — невозможен, так как движущая сила может дать только равный ей эффект; физический, конечно, можно себе представить, ибо он нуждался бы лишь в движущей силе, которая могла бы, подобно магнетизму Фарадея, возбуждаться простым движением, поэтому не нуждалась бы в питании или требовала бы его очень мало, и, — в чем и состоит, в сущности, значение perpetuum mobile, — действие которой не стоило бы ничего или почти ничего». «Тепловой двигатель, — замечает Т. П. Кравец по поводу этого высказывания Якоби, — управляет всей современной ему техникой — и инженер Якоби отчетливо видит, что тепловой perpetuum mobile невозможен; но электродвигатель еще не вошел в технику, и тот же инженер Якоби не считает возможным распространить на него этот принцип без дальнейшего обсуждения» (Т. П. Кравец. К семидесятипятилетию со дня кончины Б. С. Якоби, стр. 412). Таким образом, журналисты 1834—1835 гг., называвшие двигатель Якоби «электромагнитным perpetuum mobile», в сущности не столь сильно погрешили против уровня физических понятий своего времени. (См. также: Д. В. Ефремов и М. И. Радовский. Электродвигатель в его историческом развитии. Документы и материалы, I. М. — Л., 1936, стр. 110—116, 148—209; М. И. Радовский. Борис Семенович Якоби. М. — Л., 1949, стр. 12—42).

219 Ср. заметку: Двигательная электромагнитная машина г. Якоби. Библиотека для чтения, 1838, т. 29, отд. VII, стр. 9—12.

220 П. Л. Шиллинг был и лично близко знаком с Б. С. Якоби и встречался с ним до конца своей жизни в 1837 г. См.: А. Любарский. Свет русской науки, стр. 87; Ф. Х. Чирахов. Работы П. Л. Шиллинга и Б. С. Якоби в области электрических линий связи. Изв. Академии наук СССР. Серия физическая, 1949, т. XIII, № 4, стр. 497—504.

221 См. изображение ранней модели двигателя Якоби в книге: А. Любарский. Свет русской науки, стр. 88.

222 Северная пчела, 1839, 27 сентября, стр. 868.

223 Может быть, самая идея ввести ‫Сцены из рыцарских времен» эпизод взрыва крепости-тюрьмы изобретенным Бертольдом порохом возникла у Пушкина под влиянием опытов взрыва пороха электричеством, производившихся в Петербурге, которыми П. Л. Шиллинг был как раз сильно занят в 1833—1835 гг. (см.: А. В. Яроцкий. Павел Львович Шиллинг, стр. 23—26). Отметим, кстати, что одна из публичных лекций, читанных в Петербурге в 183И г. от имени Института инженеров путей сообщения, называлась: «Об изобретении пороха» (Евг. Соколовский. Пятидесятилетие Института и корпуса инженеров путей сообщения, стр. 38—39).

224 Хотя в Фрейбурге (Брейзгау) воздвигнут памятник Бертольду Шварцу, на котором высечен 1380 г. в качестве даты изобретения пороха (см.: H. Hausjakob. Der Schwarze Berthold, der Erfinder des Schießpulvers und der Feuerwaffen. Freiburg, 1891), но в настоящее время можно считать вполне установленным, что самое отнесение жизни Шварца к XIV в. является ничем не подкрепленной легендой. Францисканский монах Bartoldus, с именем которого связывается изобретение пороха, упоминается в источниках только начиная с XVI в. (W. L. Hertstlet. Der Treppenwitz der Weltgeschichte. Geschichtliche Irrtümer, Entstellungen und Erfindungen. Berlin, 1918, S. 198—199). Было бы интересно установить, из каких источников легенда о Бертольде Шварце была известна Пушкину.

225 Н. В. Гоголь. Полное собрание сочинений, т. V, стр. 142. Примечательно, что тот жеш«любитель искусств» уподобляет театральную пьесу сложному по своему устройству механизму и утверждает, что «течение и ход пиесы производит потрясение всей машины: ни одно колесо не должно оставаться как ржавое и не входящее в дело... И в машине одни колеса заметней и сильней движутся; их можно только назвать главными; но правит пиесою идея, мысль» (там же, стр. 142, 143). Как установлено было В. В. Гиппиусом, высказывания этого «любителя искусств» довольно близки некоторым положениям статьи В. П. Андросова о «Ревизоре» в «Московском наблюдателе» 1836 г., однако ставший знаменитым тезис об «электричестве», которым обладают «чин, денежный капитал, выгодная женитьба», принадлежит исключительно самому Гоголю. Белинский цитировал этот тезис в статье «Русская литература в 1843 году». Напомним здесь также, что в самом начале 30-х годов А. А. Бестужев-Марлинский написал свое сатирическое «Объявление от общества приспособления точных наук к словесности», в котором высмеивал трафаретные приемы в исторических повестях и романах многочисленных русских подражателей В. Скотта: он предлагал проект паровой машины для приготовления общих мест к новым историческим романам, в которой главным механизмом является «валик, на манер Вальтера Скотта» (А. Марлинский. Полное собрание сочинений, т. IV, ч. X. Изд. 2-е. СПб., 1847, стр. 191).

226 Н. В. Гоголь. Полное собрание сочинений, т. VIII, стр. 51. Отметим, что в фразе этой же статьи о «чудной, магической силе» сочинений Пушкина первоначально вместо «магической» стояло «магнитной» (там же, стр. 602).

227 Н. В. Гоголь. Полное собрание сочинений, т. VIII, стр. 381.

228 См.: П. Н. Сакулин. Из истории русского идеализма. Кн. В. Ф. Одоевский, т. I, ч. 2, стр. 327.

229 Европеец, 1832, № 1, стр. 7.