История Пугачева. Часть вторая (приложения). IV. Архивные документы. (часть 1)

IV. АРХИВНЫЕ ДОКУМЕНТЫ.

I. УКАЗЫ ПУГАЧЕВА.

1.

Первый указ Пугачева: от самодержавного императора Петра Федоровича Всероссийского, и проч. и проч. и проч.

Сим моим имянным указом в Рассыпной крепости всякого звания людям повелеваю: как вы мои верные Рабы служили и покорны были напред сего мне, буд<ь>те верны и послушны, ожидать меня старайтесь к себе с истинною верностию, верноподданническою радостию и детскою ко мне, государю вашему и Отцу, любовию. Потом старайтесь послужить верно и неизменно. З‡ что жаловать буду вас всех, воперво: вечною вольностию, реками, лугами, всеми выгодами, жалованием, провиянтом, порохом и свинцом, чинами и честию, а вольность, хоть и не легулярные, [но всяк] навеки получит. Кто ж сего моего указа преслушает, тот сам узнает праведный гнев противникам моим.

Подлинный подписал великий государь Петр третий Всероссийской.

2.

Указ Пугачева.

Самодержавного импер.<атора> наш.<его> вел.<икого> госуд.<аря> Петра Фед.<оровича> Всерос.<сийского> и проч. и п<роч.>

Во имянном моем указе изображено Яицкому войску, как вы, други мои, прежним царям служили до капли своей до крови, деды и отцы ваши, так и вы послужите за свое Отечество мне, вел.<икому> госуд.<арю> имп.<ератору> П.<етру> Ф.<едоровичу>. Когда вы устоите за свое отечество, и не истечет ваша слава казачья от ныне и до веку. И у детей ваших будите мною, вел.<иким> гос.<ударем> жалованы, казаки и калмыки и татары и которые мне, госуд.<арю> императорск.<ому> велич.<еству> Петру Фед.<оровичу> винные были, и я, гос.<ударь> Пет.<р> Фед.<орович> во всех винах прощаю и жаловаю я вас рекою с вершины и до устья, и землею и травами и денежным жалованием, и свинцом и порохом и хлебным провиантом я вел.<икий> госуд.<арь> имп.<ератор> жалую вас П.<етр> Фед.<орович> 1773 году сентябр.<я> 17 чис<ла>.

3.

От велик.<ого> государя имп.<ератора> Петра Фед.<оровича> Всерос.<сийского> и проч.

Сим моим имянным указом Илецкой станицы атаману Лазарю Портнову с старшинами и казаками повелеваю: как вы служили мне и предкам моим долговременно, так и ныне, верные мои рабы, послужите верно и неизменнЪ и докажите мне свою верноподданическую ревность, тем что во-первых ожидайте меня, велик.<ого> г<осу>д<а>ря к себе с истинною верноподданическою радостию и из города на встречу мне со оружием своим вытте и в доказательство своей верноподданической верности положите оружие свое перед знаменами моими, почем† и приму я вас с великою честию и удостою..... Службу мне которую ежели так будете продолжать, как присяжной долг требует, и так как мне приятно может быть, то столько награждены будете, сколько заслуги ваши достойны: и чего вы не пожелаете, во всех выгодах и жалованиях отказано вам не будет и слава ваша не исчезнет до веку - и как вы, так и потомки ваши первыми при мне велико.<м> г<о>с<у>д<а>ре, учинятся - а жалованья, провианта, пороху и свинцу всегда достаточно от меня давано будет. Кто же сверх чаяния моего преслушает и неисполнит сего моего великого повеления, тот вскоре почувствует сколькч жестокие приготовлены муки изменникам моим - и когда атаман или старшины, вам рядовым казакам, попрепятствуют, то и самих их перед меня неволею привести. За что награжден, тот кто приведет их, будет.

На подл.<инном> подписано по сему: Я, великий государь Петр III импер.<атор> Всеросс.<ийский>.

4.

Указ. Я во свете всему войску и народом учрежденный великий государь, явившийся из тайного места, прощающий народ и животных в винах, делатель благодеяния, сладоязычный, милостивый, мягкосердый российскиЪ царь император Петр Федорович, во всем свете вольный, в усердии чистый и разного звания народов самодержатель и прочая, и прочая, и прочая.

На сем свете живущему в городах и крепостях мне подданному благодетельному и продерзательному народу с домашними, то есть с детьми и женами объявляются сии мои указы во всех сторонах, как то: на всеN дорогах, местах, деревнях на перекрестках и улицах публикуются, за нужное нашел я желающим меня показать и для отворения на сих днях пространно милостивой моей двери послать нарочного, и Башкирской области старшинам, деревенским старикам и всем малым и большим, так как гостинец посылаю мои поздравления, заблудившие, изнурительные, в печале находящиеся, по мне скучившиеся, услыша мое имя ко мне идти, у меня в подданстве и под моим повелением быть желающие без всякого сомнения идите и как прежде сего ваши отцы и деды моим отцам и дедам же служа выходили против злодеев в походы, проливали кровь, а с приятелями были приятели, так и вы ко мне верно, душевно и усердно, бессомненно к моему светлому лицу и сладоязычному вашему государю для походу без измены и пременения сердцов и без криводушия в подданство и в мои повеления, а особливо первая надежда на бога: на сем свете мне вольному вашему государю служа душ ваших не пожалейте против моего неприятеля проливать кровь, когда прикажется что, будьте готовы, то изготовьтесь, а что верно я, то для уверения вас своей рукою во все стороны как то и к вам указы послал, слушайте и когда на сию мою службу пойдете, то за сие я вас по прежнему как вы от бога меня просите, так и я вас помилую; а что я ваш подлинно милостивый государь, признавайте и верьте, ныне я вас во-первых даже до последка землями, водами, лесами, жительствами, травами, реками, рыбами, хлебами, законами, пашнями, телами, денежным жалованьем, свинцом и порохом, как вы желали, так пожаловал по жизнь вашу и пребывайте так как степные звери, в благодеяниях и продерзностях всех вас пребывающих на свете освобождаю и даю волю детям вашим и внучатам вечно. Повеления мои послушайте и исполните; а что точно ваш государь сам едет, с усердием вашим для смотрения моего светлого лица на встречу выезжайте, а я уповаю на бога, и вам подтверждаю: от таких продерзностей размышляя, на себя сомнения не возлагайте; когда ж кто на приказания боярские в скором времени положась, изменит и повстречается моему гневу, то таковые от меня благодеяния уже не ожидайте и милости не просите и к гневу моему прямо не идите. Сие действительно божиим именем под присягою я сказываю, после истинно не прощу.

Доброжелатель великий император государь Петр Федорович и царь сам третий руку приложил.

Сей мой указ писан и скреплен по исход сентября месяца во вторник, то есть, в Покров.

На конверте написано: Между народов красивый и сладкоязычный сей написанный указ от высоковременного и высокопочтенного величайшего императора царя Петра Федоровича следует в Башкирскую область. С подлинног  переводил толмач Андрей Васильев.

5.

Перевод с листа на татарском языке от самозванца в Башкирию отправленного, учиненный октября 4 дня 1773 года. Тысячью великий и высокий и государственный владетель над цветущим<и> селении, всем от бога сотворенным людям самодержец, тайным и публичным даже до твари наградитель усердственный и в святости искусный, милостив и милосерд, сожалетельное сердце имеющий государь императоЊ Петр Федорович, царь Российский, во всем свете славный, в верности свят, реченным разного рода людям под своим скипетром самодержавец еще и прочих, и прочих, и прочих. Всем от времени пришедшим в подданство светскому народу в городах и провинциях, також в степи и в полях повелению моему повинующимся добрым и худым людям моим с женами, с детьми и с дочерьми известно и ведомо да будет, сии мои указы публиковать во всех странах живущим в деревнях, в пути проезжающим и в деревнях по каждой улице распространяя везде разглашать, повелел показывать нужным моим людям жадное, радостное, мои милости для отворения у высочайшего моего двора дверей с посланцем башкирским, моим областям старшине и деревенским старикам большим и меньшим заблаговременно повеление посылается с моим поздравлением. Також с других стран заблуждая и претерпевая нужду и печаль находящиеся, да и с боку вспомня меня и услыша о моем имени приезжающим, желающим быть в моем подданстве, каким образом и чем отцы и прадеды ваши издревле предкам отца моего и прежним дядьям и теткам служили, проливая кровь и неприятелям сопротивлялись, приятелям же подмогу давали, и ныне таким же образом душевно-усердствующей и сердечно-вернейшей и несомнительнейшей, дражайшей, светлое лицо имеющей, сладчайший и честнейший разговор имеющей государыне вашей служите безъизменно, не пременяя сердца свои, повелениям бы моим были послушными, не вложа ваши сердца укривлению точно верьте. В начале бог, а потом на земле я сам, властительный ваш государь, и мне служить будете не щадя живота своего и души свои принося на жертву, и неприятелям моим сопротивляясь к пролитию крови при мне в готовности быть: ибо справедливо и точно сие есть, в чем во уверение ваше своеручно повсюду, а потом и к вам указы мои разослал. Итак будьте послушными и к сей моей службе преданность учините, то я в следствие первых примеров всем тем, что вы от единого бога просите, равно пожалую, ибо всемилостивший ваш государь я, о чем верно знайте и верьте, отныне я вас жалую землями, водами, лесами, рыбными ловлями, жилищами; покосами и с морями, хлебом, верою и законом вашим, посевом, телом, пропитанием, рубашками, жалованьем, свинцом, порохом и провиантом, словом всем тем, что вы желаете во всю жизнь вашу, и будьте подобными степным зверям, а происшедшие от вас в сей жизни добрые и худые дела упущаю, купно и с потомками вашими обоего пола до будущего пришествия. В следствие чего исполняя повеление мое, послушайте, что истинный ваш государь сам идет и с усердием и верностию вашей благословенное лице мое видеть встречайте, уповаю на господа от худых дел: чтоб сие выдумано было, в сердце не держите никакого сомнения; а когда по велению господина скорым временем лицо отвратите и придете на мой гнев, те мои подданные, от меня не ожидав хорошее упование, милосердия б уже не просили, чтоб на мой гнев и противность не пришел, для чего точно я присягаю именем божиим, после чего прощать не буду, ей, ей!

P. S. Сей мой указ писан сентября в последних числах во вторник. Начало в день Покрова подтвержден.

Доброжелатель тысячью великой и высокой един великой император государь Петр Феодорович третий руку приложил.

Переводил коллежский регистратор Артамон Иманов.

6.

Самод.<ержавного> имп.<ератора> наш.<его> велик.<ого> гос.<ударя> П.<етра> Ф.<еодоровича> Всерос.<сийского> и п<р.> и п<р.> и п<р.>.

Сим моим имянным указом регулярной команде повелеваю: как вы мои верные рабы, регулярные солдаты рядовые и чиновные, напредь сего служили мне и предкам моим великим государям имп<ератор>ам Всер<оссийски>м верно и неизменно, так, и ныне послужите мне законному своему велик.<ому> госуд.<арю> П.<етру> Ф<едорович>у, до последней капли крови и оставя принужденное послушание к неверным командирам вашим, которые вас развращают, и лишают вместе с собою великой милости моей, придите ко мне с послушанием и положа оружиЗ свое пред знаменами моими явите свою верно подданическую мне в.<еликому> гос.<ударю> верность, за что награждены и пожалованы мною будете денежным и хлебным жалованием и чинами - и как вы, так и потомки ваши первые выгоды иметь в государстве моем будете и славную службу при лице моеё служить определитесь - ежели же кто, позабыв свою должность к природному своему государю Пет.<ру> Фед.<оровичу>, дерзнет сего имянного моего повеления не исполнить, и силою оружия в руки моего верного войска получен будет, то увидят на себе праведный мой гнев, а потом и казнь жестокую.

Велик.<ий> гос.<ударь> имп.<ератор> П.<етр> Ф.<едорович> Всерос.<сийский>.

7.

Самодержавного имп.<ератора> П.<етра> Ф.<едоровича> Всеросс.<ийского> и пр.

Сей имянной указ Красногорской крепости коменданту и Сакмарским казакам и всякого звания людям.

Имянное мое повеление: как деды и отцы ваши служили, так и вы послужите мне велик.<ому> госуд.<арю> верно и неизменно до последней капли крови. Второе: когда вы исполните мое имянн.<ое> повеление и зато будете жалованы крестом и бородою, рекою и землею, травами и морями и денежным жалованием и хлебным провиантом и свинцом и порохом и вечною вольностию. И повеления мои исполните со усердием¬ ко мне приезжайте то совершенно меня приобрести можете к себе мою монаршескую милость, а если вы моему указу противиться будете, то в скорости восчувствуете на себе праведный гнев мой, власти всевышнего создателя нашего и гнева моего избегнуть не может никто, тебя от сильныя нашея руки защитить не может. Вел.<икий> гос.<ударь> Петр тр.<етий> Всеросс.<ийский>.

8.

Самодерж.<авного> и проч.

Сей мой имянной указ Яицкому войску старшине Мартемьяну Бородину и всем старшинам и казакам и всякого звания люди имянное мое повеление: как деды и отцы ваши служили мне великому гос.<ударю> верно и неизменно до капли своей крови. Второе когда вы исполните имянное мое повеление и за то будите жалованы крестом и бородою, рекою и землею, травами и морями, и денежным жалованием, и хлебным провиантоѓ и свинцом и порохом и вечною вольностию - и повеление мое исполните со усердием, ко мне приезжайте, то совершенно меня за оное приобрести можете мою монаршескую милость, а ежели вы моему указу противиться будете, то в скорости восчувствуете на себе праведный мой гнев; власти всевышнего создателя нашего, и гнева моего избегнуть ни можете, никто тебя от сильныя нашея руки защитить не может.

9.

<1>773 <г.> 22 окт.<ября>. Указ Пугачева. Самодерж.<авного> и пр.

Дан мой имянной указ в завод Каноникольской медиплавительной Назару Сорокину с командою. Взять в креп.<ость> пушки и ядра и свинец и порох и всякие государств.<енные> припасы и поспешать бы тебе скорым поспешением; да никто же бы Наз.<ара> с ком.<андою> не обидил, и брать бы ему подводы сколько Наз.<ару> Сор.<окину> потребно. А кто же Сор.<окина> с ком.<андою> обидит, тот примет от велик.<ого> гос.<ударя> гнев.

10.

Самодержавного и проч.

Имянной мой указ во Ор.<енбургскую> губернскую канцелорию губернатору иреинъздорпу ивану Андреевичу и всем господам и всякого звания людям. Выдите вы из града вон, вынесите знамена и оружие, приклоните знамена и оружие пред великим государеч - и за то великий г<осу>д<а>рь не прогневался что вы учинили великую пальбу и в этом великий г<осу>д<а>рь прощает чиновных и солдат и казаков и всякого звания людей а когда вы не выдите из града вон, да учините вы великую противность, то не будет вам от вел.<икого> г.<осударя> прощения; и власти великого создателя нашего избегнуть не можете. Никто вас от нашея сильныя руки защитить не может.

1773 г. ноябр<я> 5. [Велики] велики государь Петр третий всеросийского.

11.

Указ нашему губернатору Рейнсд<орпу>.

Довольно известно вам из публикованных манифестов, усмотреть можете каким образом мы от завистников общего покоя всероссийского престола беззаконно лишены были, а ныне всемогущий г<оспо>дь неизреченными своими праведными судьбами паки наших верноподданных рабов скипетру нашему покоряет, а завистников общему покою под ноги наши повергает; только вы ослепясь неведением, или помрачитесN злобою, не приходите в чувство, власти нашея безмерно чините с большим кровопролитием противление и тщитися продсветъщаяся име наше паки тем образом как и прежде паки угасить и наших верноподданных рабов аки младенцев осиротить; однако мы по природному нашему к верно подданному отеческому великодушию буде хотя и ныне возникнув от мрака неведения и пришед в чувство, власти нашеи усердно покорясь, всемилостивейше прощаем и сверх того всякою вольностию отечески вас жалую а будеж в таком же ожесточении и суровости остановитесь и данной нам от создателя высокой власти не покоритесь, то уже неминуемо навлечете на себя праведный наш гнев. Великий г<о>с.<ударь> П.<етр> III всероссийского. 1773 г. Ноября 17 дня

12.

Указ нашему губ.<ернатору> Рейнс.<дорпу> декабр.<я> 17.<го> 1773.

Небезызвестно есть каждому верноподданному рабу, каким образом не от доброжелате<ле>й и зависцев общего покоя, всероссийского и по всем правам принадлежащего престола лишены были, а ныне всемогущий г<о>сп<о>дь неизреченными своими праведными судьбами, и молением и усерднейшим желанием наших верноподданных рабов скипетру нашему покоряет, а зависцев общему покою и облаготишию под ноги наши повергает. Тольк• ныне некоторые ослепясь неведением или помрачены от зависти злобою, не приходят в чувство и высокой власти нашей чинят противление и непокорение, и тщатся процветшееся имя наше, таким же образом как и прежде, угосить и наших верноп.<одданных> рабов, истинн.<ых> сынов отечеству, аки младенцев осиротить. Однако мы по природному нашему к верноп.<одданным> отеческому и неизреченному великодушию, буде кто и ныне, возникнув от мрака неведения, и пришел в чувство, власти нашей усердно покорится, а во ви<но>подданической должности быть повинитесь, всемилостивейше прощаем, сверх того всякою вольностию отечески вас жалуем. А буде же и за сим в таком же ожесточении и суровости останетесь и данной нам от создателц высокой власти не покоритесь, то уже неминуемо навлечете на себя праведный наш и неизбежный гнев, чего ради от нас надлежащего исполнения и всенародно истинного познания сим и публикуется. Petr

13.

Указ директору Ив. Тимашеву.

Понеже по данной нам от создателя высокой власти между прочими ежедневно изливаемыми щедротами новые знаки отеческого своего милосердия всегда оказуем и тщимся, аки Отец Отечеству, своих верноп.ь–µђЅ’Ѓ‹Еna("Источник: Пушкин\n 92784C6D553CAE7177775B6F403702DF6A9973477B7A776A224B754C634E4DA1112510696278666D5CA04CE55E4BAF5D6F537D3B3A2265417644655A487A05A59B6F7B6E6168182217785B59A34A705E6F38727E67477A4CA5C70820857E4C626FAB71771E79846D48506B57F2152FB07C657F907F4364024EB44C7C406B7CE73623416743724A45B354375160677D7E7154331F33824B6A45794F6B692A76709769917E5B12260B7556706A706C778C3686714083604F750CEBF6677A6550739179501B7B517A506163") от мрака неведения и со усердием приидешь в чувство, власти нашей покоритесь конечно, приять можете от нас всемилостивейшее прощение и преданы те противности будут вечному забвению, и сверх того всякую вольность и благополучие вам даруем, а буде и за сим последним нашим всемилостивейшим указом в такой же жестокой суровости и непокорении найдетесь, то уже всемерно избегнуть не можете поносной и публичной, как и Копеичкин, смерти. С давного б времени вы могли от нас восприять по суровости вашей награждения; однако, как г<оспо>дь терпя отдает человеком грехи, чему и мы ревнуем и ожидаем от усердия обращения вашего. При том же несколько сожалительно о неповинных и ко оной злобе и противлению неучастных. Дек.<абря> 21 дн.<я> 1773 года: Petr

14.

Указ Март.<емьяну> Бородину.

Понеже, и проч.

15.

Указ нашего императорского величества самодержца всероссийского.

Мещеряцкому полковнику Бахтиару Каныкаеву, походному старшине Ерму Хадмету Кадерметеву. Репорт ваш сего июня 13 числа получен, коим требуете повелительного указу о набрании русского и башкирского войскаЛ на что сим имянным нашим указом повелевается оного войска как русского, так и башкирского всячески стараться набирать болшую армию и стоять против злодеев и искоренять противящихся нашей короне. И полковнику Каныкаеву и старшине Кадырметеву учинить о том по сему нашему указу во всем непременно. Во верность сего за подписанием собственной руки и за приложением корон. Сей указ дан июня 13 дня 1774 года. Петр.

II. ПОСЛАНИЯ ПУГАЧЕВЦЕВ.

1.

Окт.<ября> 17 д.<ня> 1773 г. Держителю другу господину старшине Аблаю Мурзагулу и прочим башкирским старшинам нижайший поклон.

Известно б было подкомандующие твои с полковником, прямо не истеряв войска явясь, для того вы сами известны - желаемое нами от бога, дал бог нам. От земли. Потерянный царь вел.<икий> гос.<ударь> П.<етр> Ф.<едорович> подлинно сам, клянусь тебе богом - и сын его Пав.<ел> Петр.<ович> с 72.000 Донск.<ими> казаками уж к нам приближается и мы получили известие - и другие старшины с полками. 11 старшин уже склонились. Во уверение Навчаковский старшина Кинзя Арасланов руку приложил.

2.

Письма Падурова.

<В. И. Могутову.> Милост.<ивый> государь и отец Василий Иванович. Доношу вашему высокобл.<агородию>: командированные со мною чины и козаки всего 150 ч. за бежавшими хорунжего одного, урядника 1-го, капрала 1, рядовых 22-х, обстоят все благополучно; сверх того в.<ашему> высокобл.<агородию> объявляю: приказано мне от е. в. Петра Феод.<оровича> к вам писать чтоб вы не пришли в худое - а прочих не привести своей команды а жителей такоже в крайнее разорение, понеже еще к вам будет приступ, и получено с заводов 5 бомб, которые чинятся пороху п• два пуда и слишком; чем то допустить и всем разориться, то невозможно-ли, батюшка, уговаривать его высокопр.<евосходительство> Ивана Андреевича, чтоб он склонился и по обычаю прислал бы к нему письменно наклонность с прописанием тем чтоб он вас простил и ничего бы над вами не чинил, и на то он вам будет еще во ответ писать, сверЫ того вам объявляю, Бат.<юшка> В.<асилий> Ив.<анович>, что он упоминает об вас всегда, что вы к тому несклонны, и упоминает то, как вашего сына Ив.<ана> Вас.<ильевича> произвел в пажи; сверх того в.<ашему> высокобл.<агороди>ю, об нем объявляю, что он росту середнего, лицом смугл, верхнего зуба нет, правым глазом прищуриват, а затем вы сами изволите знать; ибо он ныне в городе, и ежели бы я его видел прежде, то б я мог ег• признать, а что слышал прежде про его поступки, то все на то сходны. Пожалуй, Бат.<юшка>, не оставьте свою команду, чтоб не пошли вечно плакать. И не смотри, Бат.<юшка>, на Мартемиана и на дядю его, понеже они разорили свой град да и нас бедных в то же привели, а за тем более уже до вас, мил.<остивый> г.<о>с.<ударь> и отец, писать не имею и остаюсь в.<ашего> высокоб<лагород>ия - верный и покорный слуга Тимофей Падуров. 4 ноя<бря> 1773.

<М. M. Бородину.> Г<о>с<у>д.<арь> мой братец Мартемиан Михайлович. Известился я, что вы, братец, в моей сиротской квартире стоите с своими казаками. Уже много, бр<атец>, слышно мне, что вы и прочие ваши подчиненные моим домашним обиды кажете и почему мой сын малой, который оставлен от меня для сохранения моего дома, и тот содержится в таможне под караулом. По чему б” оное? кажется, я не вор и не разбойник, чтоб меня в том разорять. Подумай, братец, как о себе и по заочности на ваш дом кто найдет, не жалко-ли? То теперь пожалуй, бр<атец>, прикажи сына моего выпустить из-под караула при последней вам оказии, чтоб он сохранил жену мою и мачиху свою и своих детей. Пожалуй, бр.<атец> Мар.<темьян> Мих.<айлович>, не оставь моего прошения, чтоб я за то вас благодарить мог. Удивляюсь я вам, люб.<езный> бра<тец> Мар.<темьян> Мих.<айлович>, что вы в такое глубокое дело вступили и всех в то привлекли. Как сам ты знаешь, бр<атец>, против кого идешь. Ежели бы не вы с дядею, то б и разорения на народ того бы не было. Известен ты сам, как наш г<о>с<у>д.<арь> П.<етр> Феод.<орович> умре, а ныне вы называете его Донским казаком Ем.<елькой> Пугачевым. И яко бы у него ноздри рваные и клейменый - а по усмотрению моему, у него тех признаков не имеется. Из чего вы, братец, в то вступили и не можно-ли вам просить прощения и може он человек милостивыйЎ в той вас вине простить может, а затем я уже писал Вас.<илию> Ив<анови>чу, изволите у него из письма усмотреть, и что команды вашей козаки, которые съезжаются с своими козаками и ругают его беззаконно и что всё Он слышит, только терпит до время. Как бы то чинить мог таки• человек? а он делает всё не боясь никого и вы, бр.<атец>, одумайтесь и возьмите отсель тот <грех> на себя и проси прощения непродолжительно. А как уж Он вступит в дело, то уж в то время упросить ни в чем не можете, а более уже я до вас г<осу>д<а>ря моего братца, писать ничего не имею и остаюсь ваш покорный слуга Т. Под<уров>. 4 ноябр<я>.

3.

По указу его величества государя третьего императора Петра Феодоровича самодержца всероссийского и прочая и прочая и прочая.

Объявителям сего отправленным из государственной военной Коллегии сымянными его величества асамонужнейших делах Указами к находящемуся с войском старшинам Бахтиару Каныкаеву с товарищами Эсаулу Салих” Наврузову лежащим трактом башкирскими и рускими жителствами з будущими при нем тремя казаками давать мирских три подводы с пристойным числом камвою и нигде нимало недержав, во верность чего за подписанием Государственной военной коллегии присутствующих и за приложением печати дана июня 13 дня 1774 года. Иван Творогов Секретарь Алексей Дубровский Повытчик Герасим Степанов

4.

По указу его величества Петра Федоровича самодержицы всероссийского с повеления его послан ис команды Якова Пьянова казак с товарищем до города В.<ерхнего> Ломова и <в> верхоломовскую воеводскую канцелярию репорт.

Нынешнего числа августа месяца ехать вам немедленно учинять справку, которые слышно ко известию находится казаков команда и отколь оная команда послана чтоб переслать ведомость когда оная команда его величества Петра Федоровича, а когда из других команд и чтоб тебе командующему и с командою из В.<ерхнего> Ломова выступить безо всякого спору учиненного его величеству указу.

III. ПОКАЗАНИЯ РАЗНЫХ ЛИЦ.

1.

Показания М. Кожевникова, в последст.<вии> казненного. Приметы Пугачева. Сент.<ябрь> 1773.

1773 года сент.<ября> 16 дня в управляющей войском Яицким комендантской канцелярии Чаганских хутор<ов> казак Михайло Кожевников спрашиван и показал.

В хуторах своих при урочище Чаганского устья состоящих, нахожусь я с 16 прошедш.<его>авг.<уста> и будучи там сего сент.<ября> 12<го>, от работного казака Василья Коновалова, Михайлы (чей сын не знаю) слышал, яко против того чусла в ночи козаки Иван Зарубин и Тимофей Мясников приезжали верьхами с неведомо каким человеком, оглашающи• себя высокой фамилии самозванцем, и переночевав в хуторе их при хозяине их, помянутом казаке Василье Коновалове, паки до рассвету уехал - по объявлению-де их якобы на Усихину россаш (?), а после-де их по утру и тот хозяин его Коновалов и еще казак Козьма Кочуров туда ж для стреляния сайгаков поехали, коих (Коновалова и Кочурова), как они поехали и я видел, и кои мне сказывались также, что едут туда для стреляния сайгаков, при чем у меня на двух колесах и колымагу выпросили и с собою взяли. А казаков Зарубина и Мясникова, а с ними и самозванца - каким образом они в хутор Коновалова приезжали и паки уезжали - сам я не видал и не знаю. В чем сказал сущую правду и подписуюсь.

(У подлинного подписано по сему: вместо казака Кожевникова, по его прошению, писарь Яков Плишкин подписал).

А в пополнении того, оный казак Кож.<евников>, под битьем плети, показал:

Между произнесшемся в здешнем городе о помянутом самозванце слухе, назад тому ныне дней с одиннадцать, приехав ко мне на хутор, казак Иван Зарубин сказал, яко сей самозванец едет к нам в хутора и хотя я несколько воспрещал, чтоб ко мне не возили, однако жительствующий у меня в хуторе в особливой избе, отставной казак Роман Шестерковский, сказал: Пущай-де привезут, мы посмотрим. Почему оный казак Зарубин и уехал и того же числа в ночи, например в часу четвертом, паки с тем самозванцем и с казаком Тим. Мясниковым к нам на хутор на лошадях верьхами я приехали; - и по приезде казаки Зарубин и Мясников уехали в город для повестки народу, а оный самозванец оставался у нас на хуторах, при чем вопрос мой изъяснил: "что-де о том яко О (в подл.<инном> чужим почерком вопрос.<ительный> знак) умре, указами публиковано, будто бы напрасно; но из-под караула выпущен-де он караульным офицером, и ушел в Киев и там за болезнию продолжался года полтора, а из Киева был в Цареграде, и в здешней противу тур.<ецкого> салтана там находящейся армии, а из оной на Дону - и совокупясь с Донск.<ими> казаками, двумя тысячью ч<е>л<о>в<е>ки, приезжал в город Царицын, и как-де во оный с малыми людьми он въехал, тогда тут его поймали и содержали под караулом, а прочие Донские казаки разбежались. А потом паки собравшись под видом купцов, его отбили, откуда уже в прошл.<ом> 772 г. приезжал он на Иргиз и оттоль и в Яицкой городок и находился квартирою у казака Дениса Пьянова, а с Яику паки был на Иргизе, и тут, по поимке, отослан был в Казань и содержен под караулом; но там-де у часовых неведомым купцом за 700 рублей выкуплен, и по побеге оттоль под видом купца и неимеющего у себя паспорта, в нынешнее летнее время паки подъезжал к здешнему Яицкому городку до Переволошной роще; но уведомясь через одну шедшую из коровьего табуна женку, что по неимению паспорта приехать ему в город невозможно, возвратился назад на Сызранскую дорогу; и будучи-де на Толовинском умете, многие здешние казаки его видели, а с того-де умета поехал было с тутошним уметчиком, к Иргизскому монастырю, но там-де уметчика поймали, а он бежал обратно на Толовинской умет, и со оного уже казаками Ив. Зарубиным и Т. Мясниковым взят, и ко мне привезен. И как-де войско на плавню выступит, тогда-де и он при урочище Бударине ко оному выедет, ибо-де ему прежде обнаружить себя и в город ехать невозможно. Потому что как иногда могут иные к нему приставать, а другие, будучи сумнительными, против его отпор держать, то может из-за того напрасное кровопролитие последовать. А когда-де войско на плавню выступит, тогда-де никто ему противиться на будет, причем-де он и будущего при том войске атамана свяжет и наперед дав в город о себе знать, потом и сам следовать с войском туда имеет. А дабы прежде время никуда о сем известия подано не было - учредит заставы, а ежели кто ему противиться будет, с такими де он поступит как знает; а кои де склонными окажутся, тех-де за то (и вместо плавни, когда она пропадет) пожаловать ему есть чем; но если де, по прибытии его в город, находящаяся во оном воинская команда его не примет, а сила его не преодолеет, тогда он с войском следовать будет в Русь, которая-де вся к нему пристанет, ибо-де желание его есть, чтоб на царство восстановить государя цесаревича, и в прочих местах учредить судей других, в рассуждении что-де в нынешних присмотрена им многая неправда, а сам-де он однако более царствовать уже не желает". - - - Который у нас и находился трои сутки, а потом вышеписанные казаки Зарубин и Мясников приехав его взяли и повезли на Усихину Россаш, куда его провожать и еще из тех наших хуторов казаки Вас. Коновалов и К. Кочуров поехали, а потом и я того же дня, для уверения, где они станут, за ними ездил же и на той рассоше продолжался с ними двое суток, а потом приехал обратно в свой хутор один, а за мною и они, все через один день (14 сент.<ября>) в хутор к казаку В. Коновалову приезжали и попарившись у них в бане, паки на ту же россаш уехали, где и хотели быть даже до выступления войска на плавню. А приметами сей самозванец: росту среднего, волосы на голове русые, борода черная, на левом виску пятно, одежа на нем бумажный полосатый азям, сапоги черные козачьи, шапка калмыцкая василькового сукна, еще кафтан черный, армяк желтый верблюжий, ружье винтовка - в чем сказал сущую правду etc. etc.

2.

Показание мещеряка Ахмета Шаринова.

Под Твердышевым заводом башкиром отнято у него 10 рубл. Шапка казачья красного кармазинного сукна, обложенная черной мерлушкой в 1 р., две рубашки, двое портки бумажные в 2 р., седел 2 (в 1 р., др°<угое> 80 коп.), сайдак с стрелами в 1 р., копье с древкою (25 коп.) да кошма в 60 к., войлок в 50 коп. Узд плетеных ременных 2, недоуздов плетеных один 1 руб., плеть ременная (20 коп.). Зипун сукна белого новой (1 р. 50 к.), чулки ношеные 25 коп., шаровары сукна синего 1 р. 80 коп. Тамгу свою приложил.

3.

Взятие Ильинской крепости 29 ноября.

<а.>

При выступлении солдаты имели заряж.<енные> ружья и шли батальоном карре.

Креп.<ость> нашли мы в худом состоянии, некот.<орые> стены и избы от злод.<еев> разбиты - командиров не было, кроме одного серж.<анта> да Озерск.<ого> баталиона больной прапорщик. А прежний комендант, поручик Лопатин (по ск.<азке> жителей) разбит и увезен. - Пушка была одна, да и та в ворота брошеная, да четыре ящика пустые, провианту было довольно. Анбар был отворен и несколько четвертей муки и сухарей валялись на дворе.џ

Противу въезжих ворот поставлен Заевым пикет при об.<ер> и ун.<тер> офиц.<ерах>.

28<го> отбитый неприятель, показался потом из-за горы скача в рассыпную. Началась пальба пушечная. Из ружья выстрелил солдат на подбежавшего к воротам казака. В пятницу 29<го>, около обеда, толпа ворвалась.

Убиты маиор Заев, кап.<итан> Палицын, подпор<учик> Никитин. (Показ<ание> гарниз.<онного> капрала Иванова).

<б.>

Показания сотника Ив. Белоносова.

Верхояицкой ком.<ендант> Ступишин послал нас 200, в Ор.<енбург>, откуда за худобою лошадей 22<го> н.<оября> отправлены мы были в редут Гириальский, всего 590 чел.<овек>. 25<го> взяты Пугачевым и на другой день пошли к Озерной. При первом взятии Ильинской креп.<ости> я не был, а под Озерной был 26<го> (с самим Пугачевым), но взять ее не могли с осьмью пушками. Ил.<ьинская> прежде была взята полков.<ником> Хлопушею с 500 ч.<еловек>, а пушек 6. Хлопуша с Пугачевым соединился под Озерной.

28<го>, оставшись в деревне для навивки сена и сыскания саней и хомутов, бежал по степной стороне реки Я.<ика>.

А у Хлоп.<уши> ноздри рваные до хрящей.

Пугачеву хотелось взять Озерную, чтоб повесить жену бриг.<адира> Корфа, а Ильинскую для казны, пушек и людей.

В ночное время Пугачев ставит к себе двух часовых, а пушки перед своею квартирою, и караулы вокруг всей своей силы, ходят дозоры три раза в ночь и часовые их окликают.

У Пугачева под пр.<авым> глазом рубец. Платье на нем казачье, шаровары малиновые, бархатные, бешмет голубой штофной, шапка малинового бархату, мерлушка черная, рубашка белая, волосы подбриты под кружало и не много сверху спущеныЦ Богу молится по-раскольнически, грамоте видно не умеет, а при нем писарь из Яиц.<ких> казаков сам пишет указы и их подписывает, Пугачев ездит всегда верхом, а при себе имеет оружия, только два маленькие пистолета и сабля. Пугачева в тайне все боятся, он вешает за всякую вину.

<в>.

Показание сотн.<ика> Як.<ова> Сутормина.

Захваченные при том каз.<ацкие> старшины были повешены Пугачевым по доносу капрала Белдина. Им прочли приговор: за непорядки и название г<о>с<у>даря злодеем и разбойником. Белд.<ин> был произведен за то в полковники.

Под Озерной в редуте Гиреяльском ночевали мы 25 ноябр<я>. По утру пошли к Оз.<ерной>. - Целый день палили, отступили в Бахчирскую деревню за 12 верст. Услыша от кого-то о каком-то маиоре, Пугачев двинулся к нему, но застал уже его в Ильинской: 28<го> подступал без успеха, а 29<го> после пальбы, вся толпа засела в ров, пешие - и вдруг все стеною бросясь на стены, стали колоть солдат и офицеров (и проч.).

Верблюдов взяли из креп.<ости> 25. Пугачев, оставя в Ильинск.<ой> однех баб, зажег ее и отступил в тат.<арскую> деревню, где делил между яицк.<ими> казак.<ами> захваченную пожить. Казак.<ов> Я<и>цк.<их> у Пугачева уб.<ито> 200.

Взята прежде всего была Ильинск.<ая> крепость Хлопушею, который и заколол кап.<итана> Лопатина да двух женщин и несколько солдат. Пугачев раздевает мертвых своих и чужих - а тела не прибранные валяются.

Ильинск.<ой> креп.<ости> поп ходил с крестом в тат.<арскую> деревн.<ю>. Пугачев к кресту не подошел, но попа оставил в живых.

Из Оз.<ерной> и Ильин.<ской> вылазки не было. По взятии Ильинск.<ой> вся сила Пугачева пела песни.

У Пугачева с Хлопушею было около 2200 чел. Пушек 12 (в Ильинск.<ой> взято 4). Под Оренб.<ургом>, слышно, в Гребенях стоит тысяч 30.

Пугачев жалование дает одним Яиц.<ким> казакам из разграбл.<енного>, лошадей и корм берет у башк.<ир>, всяк доволен тем что заграбит. Нашим ничего еще не дал, а обещает дать как возьмет Оренбург. Намерен зимовать в Бердинской слободе. Намерен был идти против Станиславского, но, перехватив оренб·<ургскую> почту, раздумал и пошел на Озерную.

Ночью ставит караулы около своей силы на притин по 3 человека, разъезды состоят из 50 чел.

Наши гринодеры, мушкетеры и особливо поляки просились у Заева сделать вылазку выбрав под чиновн.<иками> лучших лошадей. Заев отвечал: разве хотите передаться к нему, злодею? Оставайтесь здесь и защищайте креп.<ость>. А я от генерала выходить на вылазку повеления не имею.

Воевода Рушинской из креп.<ости> Нагайбацкой бежал и явился к Фрейману в декабре.

Маршилов и Голов бежали из Стерлитамацкой пристани и ложно объявили о разбитии оной.

26 ноябр.<я> Нурали-Хан прикочевал к Кулагинской крепости на острову и послал письма к Пугачеву.

<г.>

Взятие Ильинской крепости.

Из редута Подгорного сек.<унд>-маи.<ор> Заев с губернскою и 2-мя мушк<етерными> ротами, с капитаном Превлоцким, с казаками вступил ноября 27<го> в 10 ч. вечера в креп.<ость> Ил.<ьинскую>. 3 пушки поставлены были на 3 бастиона, а 4<й> крепостной бастион был без пушки. На обвахту откоманд.<ирован> обер-офицер один, с унд.<ер>-офицерами, капралами и рядовы<ми> 75 чел. (для креп. <остного> караула). С оной обвахты на баст.<ион> и у ворот постав.<лены> часовые, а при пушках канонеры, а за крепостию не было ни конных, ни пеших отводных пикетов, а учреждены около крепости каз.<ачьи> разъезды.

28<го> подступил под крепость Пугачев в сумерки - человек со 100, вооруж.<ены> копьями, ружьями и стрелами, разъежали около крепости крича часовым: не палите, и выходите все, ибо под крепостию г<о>с<у>-д<а>рь. На что отвечали им: У нас в России госуд.<арыня> имп.<ератрица> Ек.<атерина> Ал.<ексеевна> и наследник ея цесар.<евич> и в.<еликий> к.<нязь> Пав.<ел> Петр.<ович>, а кроме их никого г<о>с<у>д<а>ря нет - а потом Заев и велел выстрелить из пушки, и подстрелена была одна лошадь. Они ретировались за 2 версты и через полчаса возвратились в 1500 чел. с приезду отсюду (с креп.<ости> Губерлинской) от ворот на левой стороне к бастиону, и подле оного из лощины в сажен.<ях> во 100, из двух пушек раз 10 выпалили и убили казака да ранили солдата - из креп.<ости> также. В 3 часа ночи Пугачев отступил в татар.<скую> деревню в 1 1/2 в. от креп.<ости> - а казаки и роты всю ночь были расставлены для охран.<ы> баст.<ионов> и заплотов.

29<го> в 10 ч. утра Пугачев опять подступил к тому же бастиону, везя возов 5 сена и из-за оного производя пальбу из 2 пуш.<ек> около получаса. И обратился потом к бастиону (на реку Яик состоящему) где не было пушек; Заев велел туда поставить две, но непр.<иятель> разбил бастион пушками, и спешась разломали и ворвались в креп.<ость> и начали колоть солдат, сии побежали было, но в расстройстве, к разбитому и разломанному бастиону.

Заева, лекаря Егерсона и многих офицеров изрубили и искололи, ряд.<овых> и унд.<еров> и капр.<алов> чел.<овек> 200 убили, а кап.<итана> Башарина, прап.<орщика> Воронова и остальных погнали в означ.<енную> тат.<арскую> деревню. Пугачев велел пред себя привести кап.<итана> Камешкова, да прап.<орщика> Воронова, да сотника каз.<ачьего> и спросил: зачем вы шли на меня, на вашего государя. На что Кам.<ешков> и Вор.<онов> отвечали: ты нам не госуд.<арь>, а у нас в России г<о>с<у>дарыня имп.<ератрица> Ек.<атерина> А.<лексеевна> и наслед.<ник> цес.<аревич> П.<авел> П.<етрович> - а ты самозванец и Бунтовщик. - Пугачев приказал их тут же повесить; потом привели к нему кап.<итана> Башарина, и Пугачев не сказав ему ничего, велел было его повесить, но солд.<аты> чис.<лом> 30, просили за него, что-де он был до них добр и в солдатских нуждах их не оставлял. На что он сказал: когда он был до вас добр, то я его от смерти прощаю. - И велел ему и солда<там> остричь волосы по-казацки, а раненых, чел.<овек> 60, отвезть в крепость.

29 разграбя крепость, и навьюча на верблюды, там бывшие, тесаки, шубы и мундиры салдатские и добро офицерское, с артиллерией пошел Пугачев в Оренб.<ургскую> сторону, взяв с собою Башарина, и креп.<остных> солдат - а пленных оставил, по просьбе их; обещаясь за нами прислать. [Командир креп.<ости> Орской с ними бывший тут же заколот].

Казаков не кололи, и оставили им оружие и спрашивали: зачем вы не вышли.

Казаки извинились, страхом быть побиты от солдат. Солдаты приведены были против заряженой пушки, и поставлены на колена при появлении Пугачева, он сказал им: прощает вас бог и я ваш г<о>с<у>д<а>рь Пет.<р> Феод.<орович> III имп.<ератор>. И потом приказал всем встать и, единорог обратя в степь, выпалить. Был он в красном каз.<ачьем> платье - а с ним всегда ездит неведомый человек в каз.<ачьем> платье, волос.<ы> и бор.<ода> русые, ряб, ноздри рваные и клеймы на лице поставлены.

(Фурьер Ив. Иванов 3<го> декабря привезенный из Ильинской кр.<епости> губерн.<ской> роты, допрашивая показал по повеле.<нию> ген.<ерала> Станиславского).

4.

Показания присланною курьером в П.<етер>Б.<ург> от Симанова казака Григ.<ория> Синельникова.

О самозванце слух разнесся в марте 1773 года, но посланные от Симанова нигде настичь его не могли. Наконец из Яицкого городка бежал он с Пьяновым, у коего и жил. Собрал он чел. с 300 казаков непослушноЌ стороны, и 18 сент.<ября> подошел в 3 верст.<ах> от Яицк.<ого>Гор.<одка>. Против него послано легк.<ой> пол.<евой> команды, да гарниз.<она> чел. 500, да чел. 400 каз.<аков> с послушной, да с 1000 непослушной под команд.<ой> маиора Наумова. В 2 верст.<ах> от города Наумов послал 100 послушных да 200 непослуш<ных> для рекогносцировки. Тут те перебежали. На ночь Сим.<анов> велел ретироваться, 19<го> самозванец приблизился, но при виде команды стал мало по малу отступать, преследуемый 1500 войска. Он пошел к Оренб.<ургу> без пушек и не более как с 400 людей (с 500).

Через неделю Симанов посылает за ним пол.<евую> команду, но та находит все крепости разоренными, и в Илеке узнает, что Пугачев внутреннею стороною пошел к Оренб.<ургу>. Они поворотили степною стороною и прибыли в Ор.<енбург> 1 окт.<ября> после разбития Билова.

Депутат Падуров по выходе с Биловым из-под Оренб.<урга>, передался Пугачеву. Он объявил Чернышеву, будто бы прислан от губернат.<ора> Рейнсд.<орпа> провести его безопасною дорогою, показывая в доказательство добронамеренности депутатской знак.

Живущие на нижних форпостах Яицкие казаки принадлежат непослушной стороне, и готовы пристать к Пугачеву, который уж и подсылал их уговаривать дабы они, возмутясь осадили, с 2,000 его войска, и взяли ЯицкЦ<ий> Городок.

25 декабр.<я> Самара взята 5 стами мятежниками, под начальством крестьянина, татарского переводчика Арапова, но 29-го прибыл с легк.<ой> полевой командою маиор Муфель. Они вышли к нему на встречу; он их разбил и прогнал (убив чел. 40, и вз.<яв> в пл.<ен> 60) и писал в Сызран гусарам повеление идти к нему в Самару.

14 ноября хотел идти Пугачев на Яик, оставя сволочь свою и башкирц<ев> против Оренб.<урга>, но башкирцы не пустили его. - Ты-де нас взбунтовал, обещал взять Оренб.<ург>, чтобы губернии не было, а теперь хочешь бежать, чтоб нас казнили, как казнили отцов наших.

О командах уверяет Пугачев, что они идут к нему на помощь от вел.<икого> кн.<язя> и что-де он сам к нему едет; и уже приготовил ему казацкое суконное платье и сыскал где-то портрет его выс.<очества>, с собою возит.

Пугачев для приступа к Оренб.<ургу> делает лестницы.

5.

1774 года июля ... дня присланный артиллерии от господина полковника и казанского обер-коменданта Лецкого яв<ив>шийся к нему бывший Казанского третьего баталиона подпоручик Федор Минеев, в Секретной комиссии допрашиван и показал:

В прошедшем маие месяце 27 числа отправлен он был из Казани по повелению казанского господина губернатора в Терсинскую волость в команду находящегося там маиора Скрипицына, куда он при случившейся иё Казанской секретной комиссии оказии с посланными с ним преступниками двенадцатью человеками для учинения им там наказания и отправился и по приезде туда к Скрипицыну он явился, а потом с ним из Терсы с командою в числе сорока осьми человек отправились они в Дворцовую сарапульскую волость, которая в расстоянии от Терсы восьмидесяти верстах для учинения в селе Сарапуле из показанных преступников некоторым наказания, которое учиня, следовали они к крепости Осе для защищения оной от злодеев, ибо к ним в Сарапуль слух о том дошел, для чего они и поспешали, и на дороге будучи от Сарапуля верстах в 25-ти соединились с посланною из Казани под предводительством Казанских батальонов капитана Смирнова военною командою, с коим было воинских чинов человек до сорока и одна пушка, и с ними пришли они до Осинской крепости минувшего июня 17 числа, где застав злодейскую толпу, имели с оною к защищению той крепости сражение, и через несколько времени оных отбили. И вошед в крепость Осу, были в оной трои сутки, и каждый день имели они вылазки, но уже были в крайнем бессилии и пороху оставалось самое малое число. Почему маиор Скрипицын посылал от себя нарочного к злодею Пугачеву, живущего в Осе отставного солдата, а как его зовут не знает, разведать о нем и признать его, что похож ли он на покойного государя, который вскоре потом возвратись уверил его, что самозванец на покойного государя лицем очень схож, но оброс бородою. И тогда маиор Скрипицын говорил им чтоб лучше сдаться, а потому они уже больше и не противились, и вышед из города обще с Осинским воеводою, а как его зовут, не знает, и со всеми жителями, с образами, взяв с собою знамя, пришли прямо к злодейской толпе, и увидав самого Пугачева, приказал Скрипицын приклонить то знамя, после чего приведены были они к присяге, и Скрипицын пожалован тогда полковником. Причем Пугачев говорил им, чтоб они ему послужили верою и правдою: знаете-де сколько лет я странствовал; и потом с Яицкими козаками и башкирцами вошел в крепость, а маиор Скрипицын и он Минеев оставлены им за городом с прочею его толпою, и были тут по самый его Пугачева из крепости отъезд, и тогда усмотрели они, что он забрал бывшие там пушки с нарядами, ружья, тесаки и барабаны, и потом все они с ним пришли в его лагерь, крепость Осинскую, выведши из оной всех мужеска и женска пола обывателей, зажгли. После чего злодей Пугачев забрав в свой лагерь всех яицких казачьих старшин, советовал с ними, чтоб идти к Казане, и по совету тех старшин положил непременно туда идти через три часа. Собравшись, они со всеми своими тягостьми следовали 10 верст и построили другой лагерь, в котором ночевали одну ночь; а между тем посланный от Пугачева яицкой полковник Афанасий Петров, ездя по всем злодейским толпам, объявлял, что якобы к нему Пугачеву приехал из Петербурга московской купец и привез с собою от цесаревича Павла Петровича в подарок сапоги. После чего на другой день в самое утро с того лагеря они приехали к реке Каме, у которой на самом берегу злодей Пугачев маиора Скрипицына и капитана Смирнова повесил за то, что попался ему в руки чрез доказательство его Минеева, писанный от него Скрипицына в Казань репорт, с приложением во оном двух его злодейских о преклонении к нему народа указов, надписанный на конверте рукою Смирнова, а как потом чрез Каму переправились к Александровскому заводу и прошед оный верст с двадцать вперед, остановились лагерем, в котором Пугачев пожаловал его Минеева полковником, а взятым из Осы солдатам выдал в награждение по 50 копеек каждому, и после того приехав на Водкинской и Ижевской казенные заводы, разбив высланные из оных команды и побрав оставших в полон, также пограбя на Ижевском заводе денежную казну, а сколько числом было, не знает, оба завода и обывательские дворы до основания сожгли, а по разорении тех заводов роздал Пугачев всей своей сволочи из пограбленных денег каждому по два рубля и оттуда паки отправились в путь и быв от Казани проехал село Чепчуги, встретился им солдат, а как его зовут не знает, и объявил, что близ села Высокой горы стоит с командою из Казани полковник Толстов. Почему Пугачев взяв из толпы своей тысячу человек злодеев ездил для разбития того Толстова с командою, которою разбив, возвратился к ним со взятыми в полон военнослужащими 53 человеками; как же приближились они к Казане верст за семь, остановились тут лагерем и вся толпа расположилась лугом до самого села Царицына, в кое время пришли из Казани в их толпу двое казанских слободских татар да один руской мужик, а как их зовут не знает, и сказывали, что в Казане воинских людей весьма мало, а ко укреплению-де город обведен рогатками и поделаны батареи. И посему Пугачев призвав яицких старшин, условились, чтоб назавтрее напасть на город с четырех сторон и атаковав, разбить, А между тем для удостоверения Пугачев взяв с собою 100 человек, поехал усмотреть градские укрепления, и как возвратился, то слышал он Минеев от бывших с ним Козаков, что он Пугачев был в Суконной слободе и все суконщики сдались на его сторону и хотели в ночь пробраться в его толпу, однако ж не приходили. А назавтрее в самое утро разделя полки на четыре части, пошли к Казане, из которых одною частию управлял сам Пугачев, а прочими тремя полковники: отставной солдат Белобородов, из Донских казаков Анисим Донской, исецкой Александр Егоров, яицкой Григорий и он Минеев, и взошед на Арское поле начали из имеющихся при них десяти пушек стрелять, и по многом сражении всеми градскими батареями овладели и взошли в форштат, а как приближились к крепости, то Пугачев расставил пушки, как на базаре так и на Гостином дворе, из которого двора сам он Пугачев продолжал стрельбу по крепости с час времени, и напоследок велел всем силам отступить в лагерь, яицкому ж полковнику и казакам приказал зажечь со всех сторон форштат и грабить из домов имения; сам же уехал в лагерь наперед, а за ним и он Минеев с тремя полками туда ж пришел, и вскоре яицкой полковник привез с собою множество богатства, также напитков и лошадей, а исецкой Егоров - мужеска и женска пола с их детьми всех до тысячи человек. После ж того, по приказанию Пугачева все злодеи начали пить привезенные напитки, а людей всех мужеска пола привели в то ж время к присяге. Между тем Пугачев всенародно кричал, что он намерен завтре идти подкопом под Казанскую крепость и как оную возьмет, то идти уже в Москву и там принять Российский престол; по подкопе же намерение его было чтоб сделать то с лица от Казанского монастыря к городу, и того ж дни под вечер нечаянно прибыл с корпусом господин подполковник Михельсон, то Пугачев предупреждая, хотел собравшись с толпою встретить его своею атакою, однако ж учинить того не мог. Но вскоре корпусом его господина Михельсона был атакован, а как только началось сражение, то он Минеев раскаявшись в своих прегрешениях бежал в лес, и оным пробравшись в Казань, явился у господина обер-коменданта, а от него прислан сюда. Хотя он злодею Пугачеву в верности присягу и учинил, но то произошло не от чистого его сердца, а единственно из страха: потому, что всех непокаряющихся ему вешали; за государя ж его он никогда не признавал, ибо и все находящиеся в его толпе Яицкие казаки и другая сволочь государем его не называли, а имяновали по большей части батюшкой, каковым образом и он Минеев при случаях его называл же. От роду ему 27 лет.

6.

Об Аристове. Копия.

1774 года Июля 25 дня, представленный в Нижегородскую губернскую канцелярию Нижегородского баталиона от подпрапорщика Рассыпенкова пойманный им известного государственного злодея и варвара Пугачева сообщнињ в общем с его превосходительством господином генерал-поручиком орденов св. Александра Невского и св. Анны кавалера Нижегородской губернии губернатором Алексеем Алексеевичем Ступишиным с товарищи присутствии, с довольным о показании истины увещанием, допрашиван и показал.

Ильею его зовут Степанов сын прозванием Аристов, от роду ему сорок восемь лет, из дворян, деревню имеет Костромской провинции Чижева стану в сельце Белой реки, крестьян шесть душ, женат, у него сын д• дочь, которые живут в означенном же сельце. В службу он вступил в прошлом 746 году апреля 10-го числа, определен в Бутырской пехотный полк подпрапорщиком, из оного в 762-м году отставлен сержантом и по отставке пришел в свою вотчину, где и жил, а в 764-м году, за произведение в оном сельце неуказное винное курение написан и определен был Государственной военной коллегии конторою в Томской пехотной полк солдатом, в коем и продолжал службу с 770-го года по март месяц и по его службе в том полку произведен сержантом, а в оном марте месяце согласись оного полка с солдатами Иваном Малковым, Сергеем Невенщиным, Федором Поляковым, из состоящей в Грузии Моздоцкой крепости бежали чрез Куминскую степь и прошли в Царицыно, а оттуда в Москву, где означенные солдаты остались; он же Аристов пошел в сельцо Белую реку и быв в своем доме с полгода, сказываяся жене и прочим отпущенным от полку. И как он Аристов жив в толикое время в судебном месте не представил письменного о себе известия, то вознамерились его другие помещики поймать. Избегая чего, он учинил побег в Москву, и сыскав там означенных своих товарищей солдат, пошли с следуемыми из Санктпетербурга чрез Москву горного начальства служителями Васильем Львовым, Петром Чижиковым и Петром Аверьяновым в Екатеринбург, которые приняли их за ведомо, что они беглые, со обнадеживанием, что там таковые принимаются и в работу на заводах употребляются. И по приходе были у оных служителей в работе недели с четыре; однако по причине от конторы требования у них известия, бежали и будучи в пути, уведомились они в Сарапуле и Осе, что называющийся государем Петром третьим Пугачев принимает к себе разного звания людей с большим награждением жалованья. Чему они польстясь, приняли намерение идти прямо к нему, и не дойдя до Казани верст шесть, как он расположился лагерем, и пришли и явились сего июля в первых числах на Арском поле к старшине его яицкому казаку Петру Ивову, который по их желанию и представил их к тому Пугачеву, а он, под именем государя Петра третьего, принял и допустил их к руке, подтвердя при том, чтоб они служили ему верно, обещевая награждением до немалого числа жалованья, и по приеме определил их в казацкий Яицкий полк рядовыми под команду полковника казака Федора Прохорова, при чем оный Пугачев сказывал ему, что живущие при городе Казане в Татарской слободе татаре чрез присылаемых к нему приглашают его идти прямо в Казань, уверяя, что ее можно взять без дальней трудности, где де военных людей немного, они ж будут ему на вспомоществование; да на другой день под вечер приехав из самых состоящих в городе Казане Татарских слобод человек до семидесяти, а по именам не знает, явились к нему Пугачеву и принесли меду, сахару и завернутые материи, а какие - не ведает, сказывая, чтоб он ехал в Казань по Арской дороге от речки Казанки низом, где никакого укрепления нет и для въезда место удобное; в Казанском же де монастыре многое число обывателями положено денег, и быв у него часа с два, пили чай, поехали в домы свои. А на другой день, то есть в пятницу сего июля 11 числа, поутру в два часа дни, дан от реченного злодея Пугачева старшинам приказ, чтоб были к нему, а после того чрез самое короткое время получили от тех старшин повеление, и посему оставя обоз, а в нем весь свой экипаж, с полутора стами человеки за присмотром старшины Федора Козмина, сами в числе пяти тысяч человек не изъемля и реченного злодея Пугачева, пошли по тому тракту, который сказывали татаре к Казане, куда пришли в 3-м часу дня к такому месту, где никакой к защищению предосторожности не было, и обойдя батарею, с которой хотя и происходима была по них оборотная пальба, но им вреда никакого не сделано. Бросились сзади на ту батарею и взяли четыре пушки с имеющимся на оной батарее порохом, и с ними ворвались в форштат. И прежде вышеписанный злодей Пугачев рассыпал по всему форштату разные партии, которые обывательские домы разоряли, пожитки и деньги грабили, людей били и кололи до смерти и из взятых пушек стреляли по городовой крепости; однако ж собравшись военная команда и того города разных чинов обыватели сделали по них с другой учрежденной батареи из пушек и из ружей стрельбу, чем их от крепости отогнали, и так пошли обратно в форштат, взяв с собою показанные прежде взятые четыре пушки. И идучи в форштат в разных местах зажгли и от Казани отступили в прежний свой лагерь. И по приходе его Аристова за взятье батарей произвел в полковники, на место раненого полковника Федора Прохорова, а во оное время из города Казани и из состоящих в Казанском уезде татарских деревень пришло пеших и конных татар с полтараста человек и уведомили того Пугачева о идущей в Казань полевой команде в дву тысячах человеках, чтоб он имел предосторожность. И побыв часа с два, возвратились в свои места. И по малом времени подполковник Михельсон их атаковал, разбил и взял пушки вышеписанного злодея, с которыми пришел он к Казане, от коего они ретировались вниз по речке Казанке в сторону версты с четыре; а поутру на другой день собравшись оный Пугачев, во второй раз покусился паки идти в Казань с намерением взять крепость и в ней короноваться, а потом идти в Москву; однако придупрежден паки тем же подполковником Михельсоном от Казани за четыре версты и разбит, в котором сражении побито с его Пугачева стороны до пяти сот человек, взято в плен сколько же человек не знает, потеряв всю взятую под Казанью артиллерию, с оставшими ж до 4,000 человек обратился в бег, преследуем и поражаем был легкими войсками до тридцати верст. А когда они вошли в леса, оные войска их оставили; он же Пугачев продолжал свой бег луговою стороною вверх по Волге к городу Кокшайску, и не доезжая до него повыше за версту переправлялся. Той же ночи чрез Волгу на нагорную сторону по примеру, за отпуском из-под Казани башкир по желанию их в четырех тысячах человеках, в числе оном находилось несколько башкирцев. Казанских татар, отставных солдат, барских людей и выпущенных им злодеем из тюрем казанских, и переправившись наутро в село Сундырь, тут исполня свои злодеяния выжег всё село без остатку за невстречу и недачу перевезенных судов, повеся при том офицера бывшего для охранения перевоза и целовальника, из которого идти положил намерение к городу Нижнему. Но как отошед верст с пятнадцать, остановился для кормления лошадей, где пришли из лесу чуваши человек до пятнадцати, и на спрашивание его о городе Нижнем объявили, что он весьма укреплен и воинской команды в нем много, да сверх оного уведомясь чрез разъездные от него партии о переправляющейся близь города Свияжска за ним в погоню воинской команде, для сего переменя свое намерение, пошел к Донцу и Дону лесными местами чрез Курмыш, миновав Алатарь на Промзино городище, а потом минуя Пензу на Усть-Медведицу и чрез станицы Качалино, Малые Чиры, Большие Чиры и Пяти-избинскую; а с сей последней станицы намерен послать в Царицыно осмотреть, не можно ли будет оттуда получить пушек с припасами, с коими маршировать до Черкасского, и там будучи по способности возмутить Белогородскую и Кубанскую орды и умножа силы, обратиться к Москве, а его Аристова, как выше значит, отшедши от села Сундыря пятнадцать верст послал с семью человеками вперед, для приуготовления где он будет идти, хлеба, овса и разных съестных припасов. Почему он пришел Ядринского уезда под деревню Ивановскую, и переправясь чрез реку Суру, войдя во оную деревню из оной отпустил трех по желаниям их в чувашские деревни с приказанием явиться им в селе Фокине или деревне Осиновке, а прочие своевольно в чувашские ж селения разошлись; сам же он Аристов оставшись один, взяв с собою в проводники оной деревни крестьянина Данилу Иванова пришел в присутное к селу Воротынцу село Семьяно, где его встретили крестьяне с хлебом и солью, спрашивая у него таковыми речьми: не от государя ль Петра третьего прислан? и на то объявил, что он полковник и прислан от оного государя, с тем, если кто имеет себе от начальников своих какие обиды, то б их вешать, и после того вскоре в оное село привез из села Воротынца староста со крестьяны по объявлению: управителя с женою, да француза и немца и крестьянина Андрея Киреева, да представил еще села Семьяна двух крестьян с жалобою на всех их в причиняемых ими одновотчинным крестьянам обидах, кои по его Аристова приказанию Воротынцовскими и Семьянскими крестьянами и повешены, где он был часов с пять, а потом из жительства проводили его крестьяне и дали проводника до села Воротынца, в котором также как и в селе Семьяне был встречен и по приезде на требование его вотчинных разорителей представлены к нему были упоминаемым же села Воротынца старостою по оказыванию его управительской брат Иван Тетеев с сыном, кои по тому ж с его Аристова приказания фабричными повешены; а при том он вызывая в службу к известному злодею Пугачеву охотников, на что как крестьяне так и фабричные желание свое объявили, а напоследок по его приказанию всю фабрику разорили и полотна по себе разделили. Из фабричных же выбравшись один и прилепившись к нему, который называется Григорьем по отечеству Максимовым а прозванием Пытов, просил его Аристова чтоб отвесть к известному злодею Пугачеву, но он за незнанием где находится от того отрекся, а пригласил ехать с собой, со обнадеживанием ему тем, что он будучи при нем как будет грабить, может получить себе денег и платья довольное число, на что и склонился. А что принадлежит до проводника, то он кроме указания по тракту дороги ко учинению в других местах и нигде злодеяния с ними общества и согласия никакого не имел, и исполня всё то злоупотребление, взяв по желанию реченного фабричного Пытова и с проводником приехал в село Фокино и там находящимся Нижегородским унтер-офицером при помощи тутошних крестьян они все поиманы и по привозе в Нижний представлены в губернскую канцелярию.

1774 года августа 4 дня Илья Аристов из-под пристрастия в подтверждение показал:

Сего года генваря 4 дня по выздоровлении из Московского госпиталя с товарищем его Великолуцкого полка солдатом Андреем Кузьминым бежал точно в Таганрог к брату своему родному тамошнего баталиона поручикЖ Василью Аристову для свидания; а чтоб разглашение делать на Дону и в проезд во всех жительствах о измене злодея Пугачева, об том подлинно никем научен не был, а разгласительные слова произносил точно он только в одном месте на реке Медведице войска Донского полковника Серебрякова в станице Скухихе, и то по наслышке в проезд его к Дону февраля в половине в Пензенском уезде одного села от бывших с ним проводников, а как то село прозывается и которого помещика, также и имян тех крестьян он не упомнит, а те крестьяне сказывали ему, что они будучи в Уфимском уезде, для продажи окончин, в тамошнем краю самозванца Пугачева толпами были задержаны, а наконец прорвавшись выехали в домы свои; знакомство ж имел он с показанным Пугачевым в Прусском походе под Пальцихом, где оставлена была от Донского войска при магазейнах сотенная команда. Что ж государь император Петр Федорович подлинно скончался, не только он о том слышал, но и совершенно знал, будучи в то время в Риге на ординарции у генерала Федора Матвеевича Воейкова; по выпуске ж его злодеями из Секретной комиссии с прочими он отведен в кузницу для разбития желез, а оттуда как ведены были в злодейский лагерь, то идучи вместе, злодея Пугачева с женою, в которое время наехал сам злодей на них и велел подать телегу и во оную посадить жену свою с детьми, а по просьбе ее и его Аристова. Как же приехали в лагерь, где его была палатка, отведя, спрашивал его Аристова по чему он его знает? на что он ему объявил, что он знает по бытности его под Пальцихом. При чем ему Аристову запретя, чтоб об том никому не разглашать и пожаловав полковником, приказал быть при своей жене и детях. И в бытность его при жене злодея Пугачева, слышал неоднократно приносимую от жены его жалобу Донского войска на полковников Илью Федорова, Михайлу Серебрякова, Алексея Селинского и на главного их старшину Сулина о сожжении домов его и о разорении имения. Как же они переехали Волгу и отошед от Сундыря верст пятнадцать остановились, откуда злодейское намерение было идти в Нижний; но вышедшие из лесу чуваши человек с пятнадцать объявили ему, что Нижний укреплен и команды в нем весьма много. Почему он отменя то намерение пошел к Ядрину и к Курмышу, спрашивая у него Аристова, не знает ли он прямой дороги на Дон не хватая Пензы и Воронежа, но как он сказал, что дороги не знает, то по приказу его привели к нему двух человек чуваш, кои и объявили ему, что они проводить могут к Донцу и Дону тем трактом, как он приказывает лесными местами из Курмыша миновав Алатарь и Пензу на устье Медведицы и чрез станицы Кочалиной, Малые и Большие Чиры и Пяти-избинскую, за которую их чуваш услугу и дано от Пугачева по тридцати рублей. А от сей последней станицы намерен был послать в Царицын осмотреть, не можно ли будет оттуда получить пушек с припасами, с коими следовать до Черкасского и там будучи по способности возмутить Белоградскую и Кубанскую орды, а умножа силы обратиться к Москве, которому тракту бывший при нем секретарь Савелий Яковлев, а прозвания не знает, писал записку; его ж Аристова послал с семью человеками вперед для приуготовления, где он будет идти, хлеба, овса и разных съестных припасов. И проезжая он Аристов до села Фокина на фабрике графа Головина повесили по повелению его Аристова восемь человек, и той его Головина вотчины как крестьяне, так и все мастеровые приготовились было принять злодея Пугачева; да как он с той фабрики поехал в село Фокино, то по его ж приказу без него крестьянами повешено четыре человека, а злодей Пугачев тем ли пошел трактом, которому сделана была записка, или другим, о том он утвердить не может. А он Аристов в показанном селе Фокине поиман и отвезен в Нижегородскую губернскую канцелярию.