История Пугачева. Часть вторая (приложения). IV. Архивные документы. (Часть 3)

VI. О ПОБЕГЕ ПУГАЧЕВА.

Подана ч.<исла> 31-го генваря 1774 года. Копия. Промемория.

Из Казанской обер-комендантской канцелярии в Казанскую губернскую канцелярию по требованию оной канцелярии Казанского второго баталиона над прапорщиком Зыковым о побеге на его караул<е> содержащихся в тюремном дворе колодников Парфена Дружинина и Емельяна Иванова Пугачева следствие произведено, а что по тому нашлось, оное к сведению губернской канцелярии при сем посылается. Генваря 2“ дня 1774 года. У подлинной промемории скрепа тако: Алексей Лецкий.

1774 года февраля 3 дня в Казанской губернской канцелярии в журнале записано тако

По промемории Казанской обер-комендантской канцелярии, при которой к сведению произведенной в той канцелярии Казанского второго баталиона над прапорщиком Зыковым о побеге на его карауле содержащихся Њ тюремном дворе колодников Парфена Дружинина <и> Емельяна Иванова Пугачева следственное дело, приказали оную промеморию и при ней дело отдать в повытье. У подлинного журнала скрепа тако: Иван Кудрявцев, Александр Жданов, колежской секретарь Степан Поповж

***

Копия получена июля 10 ч.<исла> 1773 года. Промемория.

Из Казанской губернской канцелярии в Казанскую обер-комендантскую канцелярию по слушании дела по репорту капитана Васильева о бежавших с тюремного двора колодниках Парфене Дружинине и Емельяне ИвановЊ с солдатом Григорьем Мещенковым, кои колодники отпущены были для испрошения милостыни за караулом баталионных солдат, означенного Мещенкова и Дениса Рыбакова, кои при том репорте присланы, и те колодники тот побег учинили минувшего маия 29 числа, а по справке вышеписанные колодники содержались в пригороде Алат.<ы>: Парфен Дружинин в неявившихся у него с товарищем Иваном Емельяновым <в> бытности их в селе Стретенском, при продаже соли, денег четырех сот пятьдесят трех рублев десяти копейках с четвертью, а Емельян Иванов по прозванию Пугачев по экспедиции его высокопревосходительствЄ господина генерал-аншефа кавалера и здешнего губернатора Фонбранта, по некоторому секретному делу, по которому репорту для сыску их в пригород Алаты послан был нарочный по инструкции и велено, чрез тамошних жителей разведав, поимать показанных бежавших колодников Дружинина, Пугачева и солдата Мещенкова, кои отсюда вместе бежали, и как скоро поиманы будут, оных бы, сковав, под крепким караулом привесть в Казань и объявить при репорте обще и с держатели их; а солдата Дениса Рыбакова, каким случаем показанные колодники от него бежали или им отпущены и с каким умыслом отпустил, о том допросить с обстоятельством, а о сыску и о поимке тех утеклецов в Казане публиковано и в казанскую полицию, также и в провинции и в городы указы посланы, и вышеписанный нарочно посланный солдат Семен Коршунов, возвратясь, репортом объявил, что он в том пригороде и в окольных жительствах тех беглецов не нашел, а обыватели объявили, что они о поимке тех беглецов имеют караул; да Парфена-де Дружинина жена Домна Степанова во время содержания находилась в Казани Благовещенского собора у священника Ивана Ефимова, коя также и сын ее Филимон бежали; а допросом объявленный солдат Денис Рыбаков показал, что он Рыбаков находился при тюремном дворе в карауле и ныне-де тому четвертый день по приказанию прапорщика Зыкова в первом часу по полудни командирован он обще 3-го баталиона с солдатом за колодниками двумя человеки, скованными в кандалах, а как их зовут и по каким делам содержались не знает, для испрошения милостыни в Пятницкой приход к священнику, а как зовут и отечества не знает, а только дом его знает и указать может, а как-де он, Рыбаков, с теми колодниками в дом того священника пришел, кой тогда вышел на крылец, звал тех колодников к себе в горницу, кои к нему и вошли, а он-де Рыбаков с товарищем своим солдатом стояли в сенях у горничных дверей, кои были тогда растворены, и в то время тот священник сам тем колодникам дву человекам так и ему Рыбакову и товарищу его солдату поднес по две чарки вина, а сам не пил, да сверх того и по одному стакану пива выпили ж и побыв-де у него, например, с час, из дому того священника вышед, пошли на большую улицу к строющемуся близ Замочной Решетки новому мосту, и как-де к тому мосту все они четверо дошли, то его, Дениса, реченные колодники и солдат, ухватя за голову и зажав ему рот, чтоб кричать было не можно, на случившуюся в том месте неведомо чью телегу с кибиткою на дву лошадях, а какие он не знает, и сами те колодники и солдат, сев ему на ноги и на грудь, зажав ему рот, поскакали на Арское поле и, столкнув его на том поле близ часовни с телеги, тот солдат ударив его, Рыбакова, в грудь и при том отбил шпагу да шляпу и уехали по дороге к селу Царицыну, о чем в том его допросе пространно явствует; а как священник Иван Ефимов, так и свояк его певчий Иван Дуганевской в Казанской духовной консистории по требованию губернской канцелярии допрашиваны и что показали, об том консистории промемориями ответствовано и священник Иван Ефимов в допросе между прочим объявил, что он бежавших колодников скованных и с ними дву человек в бытность их у него в доме поил вином, пивом и медом, о чем в том допросе явствует, и именно почему о учинении с тем священником, как он в поении тех колодников и солдат вином, пивом и медом оказался по законам, в духовную консисторию писано промемориею; а потом в подлинном из Казанской обер-комендантской канцелярии при промемории ж взятом Казанского 2 баталиона от прапорщика Зыкова ответе между прочим значит, что он с тюремного двора колодников Парфена Дружинина и Емельяна Иванова для испрошения милостыни за караулом солдат Казанских баталионов, а именно второго Дениса Рыбакова, третьего Григорья Мещенкова отпущал, кои утечку учинили обще с солдатом Мещенковым; а по справке в здешней губернской канцелярии вышеписанных колодников и солдата Мещенкова и поныне здесь не отыскано, того ради по ее императорского величества указу и по определению его высокопревосходительства господина генерал-аншефа, кавалера и Казанской губернии губернатора Якова Ларионовича Фонбранта с товарищи велено с объявленного поданного от капитана Васильева о побеге тех колодников репорта и с допроса солдата Рыбакова тако ж и взятого от прапорщика Зыкова ответа и с присланных из Казанской духовной консистории премеморий, списав точные копии, оставить здесь, а подлинные, тако ж и означенного солдата Рыбакова, как из обстоятельства того дела оказуется, что в отпуску помянутых колодников и в прочем виновным в том, над тем солдатом Рыбаковым для произведения военного фергера и криксрехта отослать в Казанскую обер-комендантскую канцелярию при промемории, кои при сей и посылаются с требованием, что по оному учинено будет уведомление и Казанская обер-комендантская канцелярия об оном благоволит учинить по ее императорского величества указам. Июля 9 дня 1773 года, у подлинной подписано тако: Александр Жданов, коллежский секретарь Степан Попов.

***

Подан ч.<исла> 3 июня 1773 года. В Казанскую губернскую канцелярию. От стоящего на гоубтвахте в карауле капитана Васильева

Рапорт. Состоящий при тюремном дворе в карауле прапорщик Зыков на гоубтвахт рапортом своим донес, что минувшего маия 29 числа пополуночи в 8-м часу из содержащихся при тюремном дворе колодников, коих веленк отпускать для испрашивания к пропитанию их в мир, просили его колодники Парфен Дружинин <и> Емельян Иванов, чтоб их того числа уволить для испрошения неведомо по какому их знакомству к священнику казанского Благовещенского собора к Ивану Емельянову, который жительство имеет в приходе в Казанћ у Пятницы, милостыни, но того часа в тогдашнее время за раскомандированием в разные работы колодников, в конвой с оными колодниками недостаточно было солдат, уволены не были, а отпущены были по прибытии колодников и солдат в начале десятого часа с конвойными солдатами Казанских баталионов: второго с Денисом Рыбаковым, третьего <с> Григорьем Мещенковым, коим конвойным от него, прапорщика, приказано было, чтоб как до пьянства, так и далее объявленного священника с теми колодниками никуда не ходить и чтоб чрез полчаса обратно бытЌ в тюремном дворе, из которых конвойных солдат Рыбаков уже явился к тюремному двору пополудни в 9-м часу без объявленных колодников Дружинина и Иванова то-ж и конвойного солдата Мещенкова, о коих объявляет, якобы, будучи они у показанного священника Емельянова с теми колодниками, выпивши по две чарки вина, а потом пили и пиво, откуда вышед, пришли на новый мост к Замочной Решетке, то те объявленные колодники наняли ямскую подводу, на которую все сели и поехали вместе на Арское поле до кабака, но как на то поле прибыли, проехав кабак и часовню, где похороняют умерших, то означенный солдат Рыбаков воспрещал им далее ехать, но товарищ его, конвойный солдат Мещенков, знатно согласясь с теми колодниками ко утечке, сорвал с него, Рыбакова, шпагу с портупеей, шляпу и надел на колодника, столкнув с подводы, бил его смертельно обще с теми колодниками и на той подводе уехали, а куда, будучи в разбитии, он неизвестен, но как по малом времени пришед в малое чувствование, пошед объявил Царицынскому управителю, что-де у него колодников два человека и с канвойным солдатом, отбив у него ж шпагу с портупеею и шляпу то-ж, его прибив, на подводе бежали. Почему управитель ему, Рыбакову, объявил: поди-де в Казань и явясь в команде своей, который показанного числа и явился, солдат же Мещенков снес с собою казенного: камзол, штаны зеленые с медными пуговицами, шпагу с портупеею, шляпу, а осталось при тюремном дворе ружье с прибором, сума с перевязью, в ней патронов десять, означенных же колодников и солдата по многим искам искано, но точию нигде не найдено и видно, что, действительно согласясь, все трое бежали, означенный же солдат Рыбаков содержится при гоубтвахте под караулом, о чем Казанской губернской канцелярии для ведома чрез сие и репортую. Подлинный подписал Капитан Сергий Васильев. Ч.<исла> 1 июня 1773 года.

***

1773 года июня 3 дня в силу учиненной в Казанской губернской канцелярии резолюции Казанского второго баталиона солдат Денис Рыбаков в присутствии допрашиван и показал: Денис-де его зовут Григорьев сыЊ по прозванию Рыбаков, в службу ее императорского величества взят он, Рыбаков, Московской губернии Бежецкого уезда деревни Розосва из дворцовых крестьян в 755 году и находился в Казанском пехотном армейском полку, а в 767 году определен он был в Ревеле в четвертом баталионе, где потому ж и находился по 769 год, а в том году командирован он, Рыбаков, был в команде прапорщика Куликова до Казани с колодниками и как в Казань прибыли, то он, Рыбаков, в 769 году в июле месяце определен в Казанской второй баталион, где и поныне находится в верной ее императорского величества службе, у присяги был, в штрафах и подозрениях и в военных кригзрехтах не бывал, исповедывался он, Рыбаков, напредь сего еще в Ревеле у священника Артемья, чей сын не упомнит, а с начала определения в Казанской второй баталион он, Рыбаков, не исповедывался и святых таин не приобщался, а сего-де 773 года с маия месяца, а с которого числа точно он, Рыбаков, показать не упомнит, только уже тому третья неделя имеется, он, Рыбаков, при Казанском тюремном дворе у содержащихся колодников на карауле; и ныне тому четвертый день, то есть в пятницу, по приказанию прапорщика Зыкова в первом часу пополудни командирован он обще с стоящим при том же тюремном дворе Казанского третьего баталиона солдатом, а имя его и отечества не знает, в карауле за колодниками двумя человеки, скованными в кандалах, а как их зовут и по каким делам они содержались не знает же, для испрошения им милостыни в Пятницкий приход к священнику, как зовут и отечества не знает, потому что его, священника, прежде того не знал и в доме его не бывал, а только ныне дом его знает и указать может; а почему в репорте от капитана Васильева тот священник именем Иваном Емельяновым написан, того всего он, Рыбаков, не знает же, при командировании ж де его и означенного его товарища солдата за теми колодниками о смотрении ему и чтоб до пьянства не допускать и кроме дому того священника с оными колодниками нику<да> не ходить, таковое приказание и подтверждение от прапорщика Зыкова учинено было, и как он, Рыбаков, с показанными колодниками в объявленное время пришел в дом того священника, кой тогда, вышед на крылецУ звал тех колодников к себе в горницу, кои по тому его, священника, званью к нему в горницу и вошли; а они, Рыбаков с товарищем своим солдатом, стояли в сенях у горничных дверей, кои были тогда растворены, и в то время тот священник как тем колодникам дву человекам, так и ему, Рыбакову, и товарищу его солдату ж поднес по две чарки вина, а сам тот священник тогда вина не пил, да сверх того еще и по одному стакану пива они, солдаты, тако ж и колодники, выпили ж по подносу того священника, а вино покупал тот священник и посылал за тем вином работника, как зовут не знает, и побыв у него, например, с час, из дома того священника вышед, пошли на Большую улицу к строющемуся близ Замочной Решетки новому мосту, и как к тому мосту все они четверо дошли, то-де его, Дениса, реченные колодники и солдат, ухватя его, Рыбакова, за голову и зажав ему рот, чтоб кричать ему было не можно, на случившуюся в том месте неведомо чью телегу с кибиткою на дву лошадях, а ямские или крестьянские те лошади были и какими шерстьми, того он, Рыбаков, не знает и не видал, ибо они его, Рыбакова, в ту кибитку бросили и сами те колодники и солдат, сев в ту телегу ему на ноги и на грудь и потому ж зажав его рот, поскакали на Арское поле и завезя против самой часовни, где мертвых тела погребаются, и столкнув с телеги, ударил тот солдат его, Рыбакова, в грудь и при том отбил казенную шпагу да шляпу, уехали к селу Царицыну, а он остался лежащей на полу, и как после того удару, а паче испужавшись, чрез несколько времени он очувствовался, то кричав бежал за ними и прямо прибежав в село Царицыно, но токмо никто ему на дороге тогда не встречался, а пришед он, Рыбаков, в объявленное село Царицыно к управителю, как зовут не знает, просил его о отыскании помянутых колодников и солдата вспоможения, но на ту его просьбу управитель сказал ему, чтоб он шел обратно в Казань, почему он, Рыбаков, и еще пришед в том селе в контору, об оном побеге колодников и солдата объявлял бывшим в той конторе писарям и сторожу, коих тогда имелось человек с десять, как их зовут не знает же, и по объявлении пошел того ж дня прямо в Казань и пришед к тюремному двору пополудни часу в шестом, а не в девятом, и о вышеписанном означенных колодников и солдата побеге объявил караульному офицеру прапорщику Зыкову, коим он, Рыбаков, тогда ж и задержан под караулом, а потом того ж дня уже под вечер отослан от него, прапорщика Зыкова, на гоубтвахту, где и поныне содержится под караулом, а по тому его, Рыбакова, о побеге тех колодников и солдата объявлению, что тем прапорщиком учинено, о том он, Рыбаков, не знает, напредь же сего он, Рыбаков, в бегах из военной службы и на воровствах и разбоях не бывал и в сем допросе показал он самую истинную правду и ничего не утаил под страхом смертной казни. У подлинного допроса рука приложена тако: к сему допросу вместо солдата Дениса Рыбакова прошением его Казанского третьего баталиона солдат Василий Шилов руку приложил.

Подана <июня> 13 числа 1773 года. Промемория. Из Казанской духовной консистории в Казанскую губернскую канцелярию. Сего июня 6 дня 1773 года присланною в духовную консисторию оная губернская канцелярия промеморие« против показательства в оной второго баталиона солдата Дениса Григорьева о бежавших из-за караула его дву человек колодников и с ними караульного ж солдата Григорья Мещенкова истребовано о допросе живущего в Пятницком приходе священника Ивана Ефимова, что упоминаемые колодники пред тем побегом с оным солдатом в доме его, священника, по какому случаю и за чем именно были и о прочем; и по ее императорского величества указу и по силе учиненной в духовной консистории резолюции объявленный священник Иван Ефимов, который оказался здешнего Благовещенского собора, против той промемории в чем следовало допрашиван, и с того его допроса в Казанскую губернскую канцелярию посылается при сем точная копия. Июня 12 дня 1773 года. У подлинной промемории скрепа тако: иеромонах Наркис, настоятель Иоанновский, секретарь Василий Аристов, архивариус Игнатий Гоголев.

***

1773 года июня 7 дня. По учиненной в духовной консистории резолюции и по присланной из Казанской губернской канцелярии промемории Казанского первенствующего Благовещенского собора священник Иван Ефимоћ в нижеследующем в присутствии допрашиван, а в допросе показал: Сего-де 1773 года маия 29 числа пополудни часу в третьем свояк его Алацкой купец Парфен Петров сын Дружинин, который содержался здесь в тюремном дворе под караулом, да другой с ним колодник, как его зовут, чей сын, прозвания не знает, пришед к нему, священнику, в дом скованные в кандалах, оный свояк как и напред сего он к нему прихаживал же за караулом по свойству для пищи, а с ними, колодниками, пришли ж караульные солдаты два человека, как их зовут не знает же, и взошед все четверо в горницу, сели по лавкам и, выняв они, колодники, из карманов своих денег, дав ему, священнику, просили его, чтоб он сходил и купил вина, пива и меду, сказав, чтоб выпить от скуки, по которой-де просьбе он, священник, сам, а не работник, какового у него в доме и не имеется, но с прилучившимся у него тогда в доме вышеписанного Благовещенского собора дьячком Петром Ивановым в питейный дом ходил и на те данные ими, колодниками, деньги вина на пятнадцать, пива на семь, меду на четырнадцать копеек купили, и, принеся всё, они, как показанные колодники, солдаты и он с женою своею, також и прилучившийся ж у него в доме в гостях брат его священник родной Казанского уезда, села Николаевского - Сотнур тож, священник Яков Ефимов, а при том и вышеписанный дьячек Петр Иванов то вино пили, коего выпили только по две чарки оловянных маленьких, а пива и меду по одному стакану и, посидя всего с полчаса не боле, ничего шумны, пошли из дому его все четверо колодники и солдаты, сказав, что пойдут они к тюремному двору, а он с братом и с церковником остались в доме. К побегу-де показанных колодников и солдата никакого умышления и согласия он, священник, не имел и куда они бежали и где ныне находятся не знает. Сидя-де они, колодники, в горнице как с ним священником, так и ни с кем разговоров не имели, а разговаривали все вслух при означенных солдатах, ибо-де из них при том из горницы никто вон не выходили и в сенях не сидели, и в сем допросе сказал он, священник, самую сущую правду. К подлинному рука приложена тако: священник Иван Ефимов руку приложил

***

Подана числа 22 июня 1773 года. Промемория.

Из Казанской духовной консистории в Казанскую губернскую канцелярию сего июня 11 дня 1773 года присланною в духовную консисторию из оной губернской канцелярии премемориею требовано о допросе БлаговещенскогЮ собора священника Ивана Ефимова в том, что во время содержания в оной губернской канцелярии под караулом колодника Парфена Дружинина, кой из той губернской канцелярии бежал; жена его Домна Степанова жительство у него, священника, в доме имела ль и буде имела, то по какому знакомству, и имела ль она какое от миру увольнение, также и сын ее Филимон у него, священника, в доме были ль, иногда из дому его, тож и куда именно, те женка и с сыном ее отлучились, а потому уже его, священника, и к сыску того колодника с женою и с сыном принудить, и что учинено будет, оную канцелярию уведомить; а оный священник по сыску в консистории допросом показал, что та женка, которая-де жене его священниковой имеется сестра двоюродная, в дом к нему священнику сего года с генваря месяца маия по 25 число и с тремя детьми своими Филимоном, Максимом и Марьею по бедности своей для пищи прихаживали, где временно и ночевали, только жительства у него действительно не имела, а сказывала, что она и с детьми своими жила у других зятьев ее: вышеписанного Благовещенского собора у певчего Ивана Дуганевского, да в Ямской слободе у ямщика Герасима Афанасьева; следовательно, и письмо у ней увольнительное от миру было ль, он, священник, не знает, вышеозначенного-ж-де 25 числа маия, будучи она у него на именинах, ночевала и на другой день в небытность его, священника, когда он был и с женою своею у литургии, как он по приходе от домашних своих уведомился, сев на ямскую лошадь и с оными детьми своими, сказав тем домашним, что поедет к помянутому певчему Дуганевскому, из дому его - уехала, и где ныне она находится, о том как он, священник, так и из домашних его никто неизвестны, почему-де и сыскать их ему, священнику, невозможно, и по тому оного священника показательству, в силу учиненной в духовной консистории резолюции, и предосказанный певчий Дуганевский в духовную консисторию сыскан и допросом же показал, что реченная колодничья жена Домна Степанова во время содержания здесь мужа ее с генваря месяца в дом к нему и с помянутыми имеющимися при ней тремя детьми по свойству почасту для обночевания и пищи прихаживала и потом отходила к другим зятьям своим, а именно, к объявленному священнику Ивану Ефимову и ямщику Герасиму Третьякову, при чем-де она сказывала, что от миру отпущена, письма ж ему от нее требовать в рассуждении знаемости ее и что она почасту и в предписанный пригород Алаты к другим своим детям отъезжала, не спрашиваясь, и маия 26 числа пришед она в дом к нему, ночевала две ночи и потом, то есть 28 числа того маия часу в осьмом по полуночи, и предписанный муж ее Дружинин за караулом одного солдата, как зовут не знает, к нему пришел же и по входе в избу проговаривал, что он ту жену свою отпущает на состоящий близ оного пригорода Алаты винокуренный завод к живущему там котельнику Ивану Иванову сыну Попову, ибо-де тот котельник обещался за него, Дружинина, взнесть имеющиеся на нем, Дружинине, казенные деньги, а тех детей его употребить к себе в работу, при чем просил его, Дуганевского, написать к нему, Попову, от имени своего и письмо, с объявлением, что он для того жену свою и детей к нему, Попову, посылает, по которой просьбе он, Дуганевский, то письмо и написал; и по прочтении, взяв он, Дружинин, то письмо, отдал оной жене своей, которая вскоре, простясь со всеми ими, на приведенных в то-ж самое время с сыном их Филимоном дву лошадях с кибиткою из дому его и с упоминаемыми тремя детьми вскоре поехала, а муж ея, показанный Дружинин, несколько поостался и потом с предписанным караульным солдатом пошел же, при чем-де всё сие происшествие тот солдат видел, ибо-де он был притом безотлучен; к побегу ж той женщины и детей ее он, Дуганевский, никакого согласия от них не слыхал и где она с детьми, также и муж ее Дружинин ныне находятся, он не знает, следовательно, и сыскать их не может; того ради по указу ее императорского величества и по определению духовной консистории велено с прописанием вышеписанных допросов к ведению о том в реченную губернскую канцелярию сообщить промемориею, о чем сия и послана и Казанская губернская консистория благоволит о том быть известна. У подлинного подписано тако: Асигрит Игумен Зилантовский, секретарь Василий Аристов, архивариус Игнатий Гоголев. Июня 21 дня 1773 года.

***

Казанского второго баталиона к баталионным делам прапорщика Зыкова. Ответ.

Во время нахождения моего в карауле при тюремном дворе, то есть прошедшего маия 29, а не 28 дня, содержащегося в том тюремном дворе колодника Парфена Дружинина по просьбе его, а во исполнение имеющегосД сего года марта 13 дня от стоящего при гаубтвахте в карауле господина капитана Комлева приказу и прописанного в оном Казанской губернской канцелярии ордера, коим велено из содержащихся в том тюремном остроге колодников для испрашивания милостыни отпускать (а как над оным Дружининым в досдаточном о содержащихся колодниках списке, чтоб его никуда не пускать, не означено) обще с таковым же содержащимся Емельяном Ивановым для того испрашивания милостыни пополуночи в десятом часу казанского Благовещенского собора к священнику Ивану Емельянову и отпустил с находящимися при оном тюремном дворе караульными солдатами, а именно: второго с Денисом Рыбаковым, третьего баталионов <с> Григорием Мещенковым, с таким при том подтверждением, дабы они ходили с оными колодниками не более получаса, и притом чтоб ни до какого их пьянства не допускали, но точию оные чрез назначенное от менЌ время ко мне не явились, почему я и посылал к вышеписанному священнику Емельянову стоящего в карауле подпрапорщика Алексея Конышева, но он возвратясь мне репортовал, что-де у оного священника их не получил, почему я вторично его, подпрапорщика Конышева, и прочих находящихся в карауле солдат посылал для сыску их по разным местам по городу Казани, но нигде как колодники так и солдаты не найдены, а второго баталиона солдат Рыбаков спустя чрез одиннадцать часов, яко то пополудни в девятом часу, пришед ко мне, объявил, что-де отпущенные с ним колодники обще с солдатом Мещенковым, прибив его, бежали, о чем от меня того ж числа стоящему на гоубтвахте в карауле господину капитану Васильеву и репортовано. Июня 26 дня 1773 года. Подлинный подписал прапорщик Александр Зыков.

***

Получен того ж числа. Ордер. Копия. В Казанской военный криксрехт.

Над присланным при промемории из Казанской губернской канцелярии Казанских баталионов солдатом Денисом Рыбаковым в упуске колодников оный военный криксрехт имеет по содержанию приложенной у сего с тоЊ промемории копии, также и учиненному тому солдату допросу и взятого от прапорщика Зыкова ответу, равно и присланных из Казанской духовной консистории промемории произвесть фергер и криксрехт, к чему подлежателен будет заключа сентенциею представить на рассмотрение в обер-комендантскую канцелярию. У подлинного скрепа тако: Алексей Лецкий. Июля 15 дня 1773 года.

***

Получен того ж числа. Ордер. Господину премиер-маиору Перскому.

По содержанию приложенной у сего с промемории Казанской губернской канцелярии копии и по прежде отосланным в Казанский военный криксрехт при ордере из канцелярии моей капитана Васильева репорту, а солдат· Рыбакова допросу, равно из Казанских губернской канцелярии и духовной консистории промемориях ваше высокоблагородие извольте Казанского второго баталиона над прапорщиком Зыковым в упуске, будучи у тюремного двора в карауле, колодников Емельяна Иванова Пугачева и Парфена Дружинина произвесть следствие, которое и стараться непродолжительно окончить, а по окончании представить ко мне. На подлинном подписано тако: Алексей Лецкий. Декабря 11 дня 1773 года.

***

Получена 26 числа октября 1773 года. Копия. Промемория.

Из Казанской губернской канцелярии в Казанскую обер-комендантскую канцелярию. Сего октября 17 дня из оной обер-комендантской канцелярии в здешнюю канцелярию прислан взятый Казанского второго баталионЊ с прапорщика Зыкова о бежавших колодниках Емельяне Пугачеве и Парфене Дружинине ответ, в котором ответствует, что-де он, Зыков, означенных колодников, кроме маия 29 числа, а того ж мая 28 числа, тако ж и прежде никуда ни с кем предписанных колодников Иванова, Дружинина в бытность его при том тюремном дворе в карауле не отпускивал, а по справке в Казанской губернской канцелярии с присланною из Казанской, духовной консистории сего года июня 22 числа промемориею, в которой между прочим явствует: по сыску-де в духовной консистории певчий Иван Дуганевский допросом показал, что женка Домна Степанова (коя помянутого Парфена Дружинина жена) маия 26-го числа пришед к нему ночевала две ночи, а потом, то есть 28 числа того ж маия, часу в осьмом по полуночи и муж ее, объявленный Дружинин, за караулом одного солдата к нему пришел же и по входе в избу проговаривал, что он ту жену свою отпущает на винокуренный завод, состоящий близ оного к котельнику Попову, и как отпустил жену, то пошел с тем же солдатом; а как уже капитана Васильева репорт, а солдата Рыбакова допрос, тако ж и присланные из Казанской духовной консистории промемории, в которых и означенного певчего допрос явствует, в оную обер-комендантскую канцелярию отосланы и видно из ответа упомянутого прапорщика Зыкова, кои показуют, якоб он отпущал упомянутых колодников 29 числа маия по полуночи в десятом часу, а 28 числа и никогда будто б не отпускал, да и солдат Рыбаков допросом утверждал, что он от того прапорщика Зыкова послан был за означенными колодниками с другим солдатом Мещенковым в карауле 29 ж числа маия только в первом часу пополудни, а вышеупомянутый певчий Дуганевский показывал в консистории, что вышеписанный колодник Дружинин один приходил к нему с солдатом в дом 28 маия в осьмом часу пополуночи, и тако из тех показательств их оказуется разнь, того ради по ее императорского величества указу и по резолюции Казанской губернской канцелярии велено с прописанием вышеписанного обстоятельства в оную обер-комендантскую канцелярию послать промемориею истребовать, чтоб по объявленному отосланных из Казанской губернской канцелярии реченных капитана Васильева репорта, а солдата Рыбакова допроса, тако ж и из Казанской духовной консистории промемориям благоволено было произвесть об означенной разности и по упущению упомянутых колодников надлежащее следствие и кто из них в том окажется виновным и что учинено будет в губернскую канцелярию уведомить, да и в Казанскую духовную консисторию писать; и писано промемориею с требованием, когда означенный певчий Дуганевский будет от духовной консистории в оную обер-комендантскую канцелярию требоваться к показанному следствию, за тем благоволено было б его, Дуганевского, в ту канцелярию отпускать, а между тем, как и прежде, он, Дуганевский, имелся б в таком же содержании без упущения, и что учинено будет, здешнюю канцелярию уведомить, и Казанская обер-комендантская канцелярия об оном благоволит учинить по ее императорского величества указам. Октября 18 дня 1773 года. У подлинной промемории подписано, тако: Александр Жданов, секретарь Степан Попов.

***

Копия.

По указу ее императорского величества определенные к нижеследующему следствию презус и ассесоры, слушав полученного сего 773 года декабря 11 дня от господина артиллерии полковника и кавалера обер-комендантЮ Лецкого ордера, коим повелено по содержанию приложенной при том с промемории Казанской губернской канцелярии писанной в Казанскую обер-комендантскую канцелярию сего ж года октября от 18 дня копии и по прежде присланным в военный криксрехт при ордере реченного ж господина обер-коменданта Казанского второго баталиона капитана Васильева репорту, а солдата Рыбакова допросу, равно из Казанских губернской канцелярии и духовной консистории промемориям, вышеозначенного ж баталиона над прапорщиком Зыковым в упуске, будучи у тюремного двора в карауле, колодников Емельяна Иванова Пугачева и Парфена Дружинина произвесть следствие и стараться непродолжительно окончить, а по окончании представить к нему, господину обер-коменданту, а в вышепоказанной промемории копии явствует: сего-де года октября 17 дня из Казанской обер-комендантской канцелярии в оную губернскую канцелярию прислан взятый Казанского второго баталиона прапорщика Зыкова о побеге вышепоказанных колодников ответ, в котором ответствует: что-де он, Зыков, означенных колодников, кроме маия 29 числа, того ж маия 28 також и прежде никуда ни с кем в бытность его при том тюремном дворе в карауле не отпускивал, а по справке в оной губернской канцелярии с присланною из Казанской духовной консистории сего года июня 22 числа промемориею оказалось: по сыску-де в той консистории певчий Иван Дуганевский допросом показал, что женка Домна Степанова, коя помянутого Парфена Дружинина жена, маия 26 числа, пришед к нему, ночевала две ночи, а потом, то есть 28 числа того маия, часу в осьмом по полуночи и муж ее, объявленный Дружинин, за караулом одного солдата к нему пришел же и по входе в избу проговаривал, что он ту жену свою отпущает на винокуренный завод, состоящий близ села, к котельнику Попову и как отпустил жену, пошел с тем же солдатом, а из ответа-де прапорщика Зыкова видно, якоб он отпущал упомянутых колодников 29 числа маия по полуночи в десятом часу, а 28 числа и никогда будто б не отпущал, да и солдат Рыбаков допросом утверждал, что он от того прапорщика Зыкова послан был за означенными колодниками с другим бывшим в карауле солдатом Мещенковым (кой в бегах) 29 ж числа маия только в первом часу пополудни, а Дуганевский певчий показывал, что один колодник Дружинин, как выше значит, приходил к нему с солдатом в дом 28 маия в восьмом часу по полуночи, и токо-де из тех показательств оказалась разнь; и для того в упущении тех колодников по вышеозначенной разности произвесть надлежащее следствие; и когда-де означенный певчий Дуганевский будет от духовной консистории требоваться, об отпуске-де в духовную консисторию от губернской канцелярии писано; в прежде ж присланном сего года июля 15 дня при ордере (коим повелено было в том упуске колодников над солдатом Рыбаковым произвесть военный суд) вышеупоминемого ж господина казанского обер-коменданта Лецкого прапорщика Зыкова ответе показано: во время-де нахождения, его при тюремном дворе, то есть 29, а не 28 дня маия, содержащегося в том тюремном дворе колодника Парфена Дружинина по просьбе его, а во исполнение имеющегося сего года марта 13 дня от стоящего при гаубтвахте в карауле капитана Комлева приказа и прописанного в оном Казанской губернской канцелярии ордера, коим велено из содержащихся в том тюремном остроге колодников для испрашивания милостыни отпускать (а как над оным Дружининым в сдаточном о содержащихся колодниках списке, чтоб его никуда не пускать не означено) обще с таковым же содержащимся колодником Емельяном Ивановым для испрашивания милостыни, пополуночи в десятом часу казанского Благовещенского собора к священнику Ивану Емельянову и отпустил с находящимися при оном тюремном дворе караульными солдаты, а именно второго с Денисом Рыбаковым, третьего батальонов <с> Григорьем Мещенковым, с таким при том подтверждением, дабы они ходили с оными колодниками не более получаса и при том чтоб ни до какого их пьянства не допускали; но точию оные чрез назначенное от негЊ время к нему не явились, почему он и посылал к вышеписанному священнику Емельянову стоящего в карауле подпрапорщика Алексея Конышева, но он возвратясь ему репортовал, что-де у оного священника их не получил, почему он вторично его, подпрапорщика Конышева, и прочих находящихся в карауле солдат посылал для сыску по разным местам по городу Казани, но нигде как колодники, так и солдат не найдены, а второго баталиона солдат Рыбаков спустя чрез одиннадцать часов, яко то пополудни в девятом часу, пришед к нему, объявил, что-де отпущенные с ним колодники обще с солдатом Мещенковым, прибив его, бежали, о чем-де от него того ж числа стоящему на гоубтвахте в карауле капитану Васильеву и репортовано, а в репорте оного капитана Васильева, поданном в губернскую канцелярию, прописано, что сверх вышеписанного оный прапорщик Зыков в репорте своем с показания того солдата Рыбакова объявил, якобы будучи они у показанного священника Ефимова с теми колодниками выпивши по две чарки вина, а потом пили и пиво, откуда вышед пришли на новый мост к Замочной Решетке, то объявленные колодники наняли ямскую подводу, на которую все сели и поехали вместе на Арское поле до кабака, но как на то поле прибыли, проехав кабак и часовню, где похороняют умерших, то означенный солдат Рыбаков воспрещая им далее ехать, но товарищ его, конвойный солдат Мещенков, знатно согласясь с теми колодниками к утечке, сорвал с него, Рыбакова, шпагу с портупеею, шляпу и надел на колодника, столкнув с подводы, бил его смертельно обще с теми колодниками, и на той подводе уехали, а куда, уже будучи в разбитии, он не известен; но как по малом времени ни пришед в малое чувствование, пошел объявить Царицынскому управителю, что-де у него колодников два человека и с конвойным солдатом, отняв у него шпагу с портупеею и шляпу тож, его прибив, на подводе бежали, почему тот управитель ему, Рыбакову, объявил: поди-де в Казань и явись к команде своей, которой показанного часа и явился, а по учиненному ж оному солдату в губернской канцелярии допросу между прочим показано, что он, Рыбаков, с вышеписанными колодниками и еще с караульным солдатом Мещенковым, скованными в кандалах, к священнику, живущему в Пятницком приходе, а как зовут не знает, для испрошения милостыни посланы были в первом часу пополудни и при командировании их подтверждено было, чтоб до пьянства их не допущать к кроме дому того священника никуда не ходить; и как он, Рыбаков, с показанными колодниками в объявленное время пришел в дом оного священника, кой тогда вышел на крыльцо и звал тех колодников к себе в горницу, кои по тому его, священника, званью к нему в горницу вошли, а они, Рыбаков с товарищем своим солдатом, стояли в сенях у горничных дверей, кои были тогда растворены, и в то время тот священник как тем колодникам двум человекам, так и ему, Рыбакову, и товарищу его солдату ж поднес по две чарки вина, а сам тот священник тогда вина не пил, да сверх того еще и по одному стакану пива они, солдаты, тако ж и колодники выпили ж по подносу того священника; а вино покупал тот священник и посылал за тем вином работника, как зовут не знает; и побыв у него например с час, из дому того священника вышед, пошли на Большую улицу к строющемуся близ Замочной Решетки новому мосту, и как к тому мосту все они четверо дошли, то-де реченные колодники и солдат, ухватя его, Рыбакова, за голову и зажав ему рот, чтоб кричать ему было не можно, на случившуюся в том месте неведомо чью телегу с кибиткою на дву лошадях, а ямские ль или крестьянские те лошади были и какими шерстьми того он, Рыбаков, не знает и не видал, ибо они его, Рыбакова, в ту кибитку бросили и сами те колодники и солдат, сев в ту телегу ему на ноги и на грудь и потомуж зажав рот, поскакали на Арское поле; и завезя против самой часовни, где мертвых тела погребаются, я столкнув с телеги, ударил тот солдат его, Рыбакова, в грудь и притом отбил казенную шпагу да шляпу, уехали по дороге к селу Царицыну, а он остался лежащей на полу; и как после того удару, а паче испужавшись, чрез несколько времени он очувствовался, то кричав бежал заними и прямо прибежал в село Царицыно, и как выше по репорту капитана Васильева показано о том, и о поимке их объявлял управителю, но сверх того припомнил, что как управитель велел ему идти обратно в Казань, то он, Рыбаков, и еще пришед в том селе в контору, о том побеге колодников и солдата объявлял бывшим в той конторе писарям и сторожу, коих тогда имелось человек с десять, но как зовут не знает, и потом пришел к тюремному двору по полудни в шестом часу. А по приложенному ж при промемории Казанской духовной консистории учиненному в оной священнику Ивану Ефимову (который, как видно по репорту капитана Васильева и по ответу прапорщика Зыкова, назван Емельяновым точно по незнанию его отечества) допросу показано: сего-де 1773 года маия 29 числа по полудни часу в третьем свояк его Алацкой купец Парфен Петров сын Дружинин да другой с ним колодник, а как зовут, чей сын прозвания не знает, пришед к нему, священнику, в дом, скованные в кандалах, оный свояк как-де и напредь сего он к нему прихаживал же за караулом по свойству для пищи, а с ними колодниками пришли ж караульные солдаты два человека, как их зовут не знает же, и взошед все четверо в горницу, сели по лавкам, и, выняв они, колодники, из карманов своих денег, дав ему, священнику, просили его, чтоб он сходил и купил вина, пива и меду, сказав, чтоб выпить от скуки, по которой-де просьбе, он, священник, сам, а не работник, какового у него в доме не имеется, и с прилучившимся у него тогда в доме Благовещенского ж собора с дьячком Петром Ивановым в питейный дом ходил и на те данные ими, колодниками, деньги вина на пятнадцать, пива на семь, меду на четырнадцать копеек купили; и принеся все они: колодники, солдаты и он с женою своею, тако ж и прилучившийся у него в доме брат его, священников, родной Казанского уезда села Николаевского - Сотнур тож священник Яков Ефимов, а при том и вышеписанный дьячек Петр Иванов то вино пили; коего выпили только по две чарки маленьких, а пива и меду по одному стакану, пошли из дому его колодники и солдаты, сказав, что пойдут к тюремному двору, а он с братом и с церковником остались в доме его; да и по второй духовной консистории в Казанскую губернскую канцелярию писанной июня 21 дня промемории между прочим показано, как и выше, что вышепредписанный колодник Дружинин один за караулом же у соборного певчего Ивана Дуганевского и 28 числа маия пополуночи в осьмом часу доподлинно был же, а кто таков за ним караульный солдат был не знает; и тако по прежде насланному сего года июля 15 дня выше сего упомянутому ордеру в военном криксрехте и следовательно изыскивать во всем сходствия и справедливости чрез бывшего в карауле за оными колодниками солдата Рыбакова, но по болезни его за бытностию в гошпитали никакого к изысканию производства не было, а сего ж года августа 3 дня в отданном от Казанской комендантской канцелярии приказе предписано, что он, Рыбаков, помре и начатое над ним дело - производством оставить, почему оное без всего и оставалось, того ради согласно определили учинить следующее: 1. Призвав прапорщика Зыкова в присутствии повелительный ордер и с промемории Казанской губернской канцелярии копию прочтя, допросить в том, что заподлинно ль, как по отобранному от него ответу показано, в бытность его в карауле при тюремном дворе колодник Дружинин маия 28 никуда отпускаем не был, да и 29 числа он же и Пугачев отпущены были по полуночи в десятом часу; и солдат Рыбаков, обратно пришед, явился по полудни в девятом часу, и буде утвердится на прежнем его по ответу показании, то допросить же, кто офицер прежде его, коего он сменил, при тюремном дворе в карауле был и с ним, Зыковым, кто ж именно и которых баталионов, кроме показанного по ответу его, подпрапорщика Конышева, в карауле при тюремном дворе в команде его капрал и солдаты находились, и о коих покажет, оных тож и подпрапорщика Конышева к допросам доискать, а по отобранному от него, Зыкова, июля 15 дня ответу показано, что колодник Дружинин по просьбе его, а во исполнение имеющегося сего года марта 13 дня от стоящего при гоубтвахте в карауле капитана Комлева приказа и прописанного в оном Казанской губернской канцелярии ордера, коим велено из содержащихся в тюремном дворе колодников для испрашивания милостыни отпускать, с другим колодником, Емельяном Ивановым, и отпущен был, то и оного приказа да и сдаточного ему от прежде его стоящего при тюремном дворе в карауле офицера о содержащихся колодниках списка о присылке к следствию с прописанием его, Зыкова, показания представить репортом господину артиллерии полковнику я казанскому обер-коменданту Лецкому и по присылке стоящих в карауле солдат, особливо подпрапорщика и капрала, коим точно знать можно, что Дружинин 28, тож он же и Пугачев 29 числ в котором часу отпускаемы были и солдат Рыбаков, по упущении колодников пришед, в котором часу явился, допросить и что покажут по тому ж по присылке приказа и списка учинить рассмотрение. Декабря 13 дня 1773 года подлинного подписано: прапорщик Лазарь Кузнецов, поручик Иван Звигин, капитан Козьма Прокофьев, капитан Амвросий Ардашев, капитан Сергий Васильев, премиер-маиор Афанасий Перской.

По сему определению сего ж декабря 14 дня, о чем подлежало, его высокородию репортом представлено. У подлинного подписано: за аудитора сержант Егор Плеханов.

Того ж числа в силу вышеозначенного определения прапорщик Зыков по прочтении ему ордера и промемории копии в нижеследующем в присутствии допрашиван и показал:

Доподлинно, как по отобранному от меня Казанскою губернскою канцеляриею сего года июля 15 дня ответу показано, в бытность мою в карауле при тюремном дворе колодник Дружинин маия 28 никуда отпускаем нЊ был, да и 29 числа он же и Пугачев отпущены были пополуночи в десятом часу, и по упуске тех колодников и по побеге с ними ж бывшего за ними в карауле солдата Мещенкова другой караульный же солдат Рыбаков, обратно пришед, явился того ж 29 числа пополудни в девятом часу; прежде ж меня в карауле при тюремном дворе находился Казанского второго баталиона прапорщик Гаврила Нармоцкий; кроме ж показанного по ответу моему подпрапорщика Конышева кто таков и которых баталионов при мне в карауле капрал и солдаты были по неимению об них записки всех припомнить не могу, а только памятую поднесь из солдат второго баталиона Василья Ферлудина, о чем показал я сущую правду. У подлинного подписано: к сему допросу прапорщик Александр Зыков руку приложил.

1773 года декабря 16 дня по отданному от Казанской обер-комендантской канцелярии сего ж месяца 14 числа приказу присланный от второго баталиона солдат Василий Ферлюдин в силе учиненного 13 сего ж декабрЮ определения в нижеследующем допрашиван и показал:

Сего 773 года маия месяца в последних числах, а которых действительно знать не могу, в команде прапорщика Зыкова в карауле при тюремном дворе находился и чрез все семь дней по распределении караула денны· и ночные часы имел показать острогу против окошек каменной казармы у бутки, где и 29 числа маия стоял по полуночи до первого часу по полудни; колодники ж из острога в работы и в мир хотя и посылались, но кто таковы и с кем и куда и в которые часы и обратно приходили мне от моего притину видеть было не можно и знать не могу; да и солдат Рыбаков по упуске колодников в котором часу пришел к караулу обратно не ведаю ж, о чем показал я самую сущую правду. У подлинного подписано: к сему допросу вместо солдата Василья Ферлюдина по его прошению Казанского второго баталиона подпрапорщик Федор Мамантов руку приложил.

***

Приказ. 1773 года декабря 14 дня из Казанской обер-комендантской канцелярии.

По репорту господина премьер-маиора Перского требуемого им к производившемуся Казанского второго баталиона над прапорщиком Зыковым в упуске стоя в карауле у тюремного двора колодников следствию второгћ баталиона солдата Василья Ферлюдина от баталиона к тому следствию отослать; а подпрапорщик Конышев командирован в здешнюю экспедицию. Приказ же, данный состоящим у тюремного двора об отпуске колодников для испрошения милостыни, равно и список, требовать ему, господину премиер-маиору, прямо от себя от стоящего ныне на гоубтвахте офицера. Подлинный подписал Алексей Лецкий.

В силе сего приказа принадлежащего к сему следствию от тюремного двора приказа и о колодниках списка о присылке к стоящему ныне в карауле гоубтвахтному обер-офицеру послать известие, а о присылке подпрапорщикЈ Конышева еще репортом представить господину артиллерии полковнику и казанскому обер-коменданту Лецкому.

По оной резолюции известие послано и репортом представлено. Декабря 17 дня. Подписал за аудитора сержант Егор Плеханов.

***

В Казанской военной криксрехт от стоящего при гоубтвахте караульного капитана Крупеникова. Репорт.

Всходствие насланного от того криксрехта сего декабря 17 дня известия по справке при гоубтвахтных делах о отосланных из Казанской губернской канцелярии к содержанию в тюремном дворе колодниках пятнадцатЯ человеках, в том числе и Парфене Дружинине и Иване Емельянове, с отметкою в немалых кравшихся соляных деньгах, и Емельяне Иванове, который назван казак безызвестный по губернаторской экспедиции, подлинный регистр, подписанный марта 27 за подписом секунд-маиора Венедикта Жемайлова и дежурного капитана Ивана Лузина; тож и на гоубтвахт полученного, марта 13 дня, о содержании колодников с повеления, за рукою губернаторского товарища Ивана Кудрявцева и за скрепою секретаря Михаилы Смирнова и справою регистратора Петра Дубинина, копия за свидетельством моим при сем представляется; с регистра ж благоволено было впредь для ведома прислать на гоубтвахт список за свидетельством от присутствия копию. У подлинного подписано тако: капитан Андрей Крупеников. Января 18 дня 1774 года.

***

Получен марта 13 дня 1773 года капитаном Комлевым. Копия. На гоубтвахте господам караульным обер-офицерам.

Понеже вступаемые в Казанскую губернскую канцелярию по делам колодники до окончательного об них решения пред сим содержались под губернскою канцеляриею в черных в тюрьмах, а как ныне каменную канцеляриД за ветхостию и по строению вместо оной новой начали ломать, а колодников кроме тюремного двора содержать негде, и как в том тюремном дворе прежде колодники содержались единственно только те, кои следуют в ссылку в Сибирь, и оным производятся кормовые деньги, а в мир их для прошения милостыни отпускать не велено, а вышеобъявленным содержащимся по делам колодникам кормовых денег не производилось, того ради по указу ее императорского величества и по резолюции его высокопревосходительства господина генерал-поручика, кавалера и Казанской губернии губернатора Якова Ларионовича Фонбранта с товарищи велено всех содержащихся теперь в Казанской губернской канцелярии по делам колодников для содержания отослать на тюремный двор и находящемуся при оном караульному офицеру дать письменный приказ и велеть оных колодников, отделя от каторжных, содержать в особливой казарме, для прошения на пропитание милостыни отпускать их за пристойным караулом на связках в мир, подтвердя при том накрепко, чтоб под видом оных тех колодников, коим кормовые деньги производятся, отнюдь в мир отпускаемо не было; и как оные следующие по делам колодники потребны бывают для допросов и некоторых справок в канцелярию, то оных повытчикам о приводе для того объявлять дежурным здесь штатной роты обер-офицерам, а оным уже по объявлению повытчиков о взводе в канцелярию тех колодников посылать от себя к стоящим на гоубтвахте обер-офицерам записки за своими руками, о чем и всем повытчикам объявить и объявлено с подпискою и велеть, если и впредь по делам будут вступать колодники, то и оных для содержания отсылать на тюремный же двор, давая знать в ордере, чтоб их содержать обще с содержащимися по делам колодниками в особливой казарме, что и в посланном ныне на гоубтвахт ордере написать именно; а губернской роты маиору Жемайлову обо всем оном дать и дан письменный приказ и велено вступаемых впредь колодников записывать у себя в книгу, а потом уже с расписками в оной отдавать на тюремный двор; а кто оные по делам колодники при сем приложен реестр. Марта 12 дня 1773 года. На подлинном подписал Иван Кудрявцев, скрепил секретарь Михаила Смирнов, справил регистратор Петр Дубинин.

При означенном же повелении во первых к содержанию в тюремный двор при регистре прислано было мужеска и женска пола разных чинов и родов шестьдесят человек, но кто по каким делам не означено; и в числћ оных как содержащихся в неявившихся соляной сумме деньгах Ивана Емельянова и Парфена Дружинина, тож и казака безызвестного Емельяна Иванова не значилось и в присылке еще не было. У подлинного подписано капитан Андрей Крупеников.

***

Получен марта 27 дня 1773 года. На гоубтвахт господам караульным обер-офицерам о приеме на тюремный двор колодников. Реестр.

Бывшей каменной губернской канцелярии по сломанию, даже которая ломка произошла под оною до черной тюрьмы, в которой содержались здесь набранные поселенные, и те к Тобольску сего ж марта 27 числа выступилиТ а остались по разным делам колодники, а именно: Алексей Гордеев - в погорении у него питейного дома, Никита Лобашов - в краже денег, Андрей Иванов - в неимении паспортов, Дмитрий Кондратьев - в неимении паспортов, Бакей Масаутов - в краже лошадей, Абтык Абдрашев - в краже лошадей, Максим Васильев - в сумнительных билетах, Степан Алексеев - в сумнительных билетах, Григорий Иванов - в сумнительных билетах, Иван Емельянов - в немалых не явившихся соляных деньгах, Парфен Дружинин - в немалых не явившихся соляных деньгах, Леонтий Сергеев - в краже лошадей, Роман Васильев - в краже лошадей, Матвей Петров - в краже лошадей, Казак безызвестный Емельян Иванов - по губернской экспедиции. Итого 15 человек.

У подлинного подписано тако: секунд-маиор Венедикт Жемайлов, дежурный капитан Иван Лузин. Ч.<исла> 27 марта 1773 года.

***

Получен 12 числа. Ордер. Копия. В Казанской военный криксрехт.

По представлению оного криксрехта касающийся по делу прапорщика Зыкова о упуске из тюремного двора дву колодников - второго баталиона подпрапорщик Конышев из корпуса господина генерал-маиора ФрейманЄ вытребован, который и состоит ныне налицо при баталионе, откуда его когда потребуется в суд и брать. У подлинного скрепа Алексей Лецкий. Генваря 11 дня 1774 года.

***

1774 года генваря 13 дня по требованию от сего следствия присланный от Казанского второго баталиона подпрапорщик Алексей Конышев по силе учиненного прошлого 773 года минувшего декабря 13 дня в сем делћ определения в нижеследующем допрашиван и показал:

Того 773 года в маие месяце в карауле при тюремном дворе под командою прапорщика Зыкова я находился и в то ж время тут же в карауле был капрал первого боталиона Абакумов и солдат сорок человек, а ктЄ они именем и прозванием и которых баталионов не упомню, и по силе имеющегося при тюремном дворе от гоубтвахтного офицера, а от кого не припомню, приказу, всходственность в оном прописанной силы, насланного на гоубтвахт сего ж года марта 13 числа от Казанской губернской канцелярии повеления, из того тюремного двора из присланных по разломании той губернской канцелярии к содержанию в оный тюремный двор колодников, коим никаких кормовых денег и хлеба не производилось, в мир для испрошения милостыни отпускаемы, да и в разные следующие работы по городу посылаемы за пристойным караулом скованные были; маия ж 28 числа колодник Парфен Дружинин особо один ни для чего никуда от тюремного двора с солдатом отпускаем не был, а может быть послан был с прочими в какую и куда работу, но действительно не припомню, что с оной для испрошения милостыни и отпущен был; а маия 29 числа он же Дружинин и с ним другой Емельян Иванов для испрошения милостыни по знакомству Дружинину к соборному священнику, который живет близ Пятницкой церкви и Казанского монастыря, Ивану, а по отечеству точно не ведаю, по приказанию упоминаемого прапорщика Зыкова скованные ж за караулом дву солдат Мещенкова и Рыбакова отпущены были доподлинно, пополуночи в десятом часу, с тем солдатам подтверждением, чтоб никуда более оного священника не ходить и до пьянства не допускать и самим не пить и долее получаса не быть под наижесточайшим штрафом; но как оные чрез то время к тюремному двору не явились, почему от оного прапорщика за оными в начале первого на десять часа пополуночи к тому священнику и посылан был я, к которому сходил; но не застав его, священника, в доме, об оных колодниках и о солдатах, что были ль у него в доме и куда пошли, живущих в том доме спрашивал, которые, а кто они таковы и по именам знать не могу, соответствовали, что у них никаких колодников и солдат не было; о чем, то ж самое время как пришел, отрепортовал показанного прапорщика, почему и прочих караульных солдат до осьми человек, а кто имена и по прозваниям не упомню, вторично для сыску их по разным местам посыланы были, но по многому иску по городу как колодники, так и солдаты нигде никем были не найдены; после чего уже доподлинно по полудни в девятом часу, по перекличке колодников и по заперти тюремного двора, из тех посланных в караулах за показанными колодниками солдат Рыбаков явясь объявил, что оные колодники и с караульным Мещенковым, прибив его, бежали, о чем я показал по присяжной должности истинную правду. У подлинного подписано: к сему допросу Казанского второго баталиона подпрапорщик Алексей Конышев руку приложил.

По указу ее императорского величества определенные в военном криксрехте презус и ассесоры, слушав всего производства сего следствия, из коего по всем обстоятельствам оказалось: 1-е. Хотя по последнеЄ присланной Казанской губернской канцелярией промемории и велено наиболее о прихождении к певчему Дуганевскому маия 28 колодника Парфена Дружинина исследовать, но как от него ж, Дуганевского, кто таков за ним караульный солдат был не знает, а от прапорщика Зыкова и подпрапорщика Конышева, чтоб от тюремного двора, а особливо того числа, отпускаем был, не показано, да к тому ж он, Дружинин, и побег учинил не 28, а 29 числа, и для того изыскивать осталось не чрез кого и нечего. 2-е. В действительном же упуске тех колодников изыскивать более было подлежало чрез бывшего ж за оными колодниками в карауле солдата Рыбакова, но с присылки его под суд прошлого 773 года июля с 15 дня по болезни находился в госпитали и августа 3 дня умре, да хотя б и жив был, но, как в деле явствует, в показаниях своих учинил разнь: во-первых, караульному офицеру прапорщику Зыкову явясь, объявил, что будто б, выпивши по две чарки вина, по выходе от попа пришед на новый мост к Замочной Решетке, те показанные колодники наняли ямскую подводу, на которую все сели и поехали вместе на Арское поле до питейного дому; и как проехали питейный дом и часовню, где похороняют умерших, он, Рыбаков, воспрещал им далее ехать, то товарищ его, солдат Мещенков, знатно согласясь с теми колодниками к утечке, сорвал с него, Рыбакова, шпагу с портупеей и надев на колодника, столкнув с подводы, бил его смертельно обще с теми колодниками и на той подводе уехали, а куда, уже будучи в разбитии, неизвестен; ко как по малом времени пришед в малое чувствование, пошед объявил о всем том Царицынскому управителю и таково ему сказано, чтоб шел в Казань и явился к команде; во-вторых, в Казанской губернской канцелярии в допросе показал, что с теми колодниками посылаемы они были к показанному попу в 1-м часу по полудни с тем подтверждением, чтоб до пьянства их не допущать и кроме дому того священника никуда не ходить, а как от того священника к тому ж мосту все они четверо дошли, то-де его, Рыбакова, реченные колодники, ухватя за голову и зажав рот, чтоб кричать было не можно, на случившуюся в том месте неведомо чью телегу с кибиткою на дву лошадях бросили и, сев ему на ноги и на грудь и потому ж зажав рот, завезли на Арское поле и против самой часовни, столкнув с телеги, солдат Мещенков, ударив в грудь и отбив шпагу и шляпу, уехали по дороге к селу Царицыну; и также чрез несколько время очувствовавшись, кричав бежал за ними и, прибежав в село Царицыно, объявил управителю и в их конторе писарям и сторожу, а как зовут не знает, и потом пришел к тюремному двору и явился пополудни часу в шестом (а от прапорщика Зыкова и подпрапорщика Конышева показано, что доподлинно те колодники с ними отпущены того часа по полуночи, а не по полудни в первом, и он, Рыбаков, явился не в шестом, а в девятом часу пополудни); почему по вышепредписанной в показаниях Рыбакова разности и остается в часах справедливость показаний Зыкова и Конышева, да и колодники отпущены были действительно в силу вышеимеющегося Казанской губернской канцелярии повеления, для чего и следовать более не о чем; того ради согласно определили с прописанием всего обстоятельства по производству и вышеписанного и подлинное дело в оригинале представить в рассмотрение его высокородию артиллерии господину полковнику и казанскому обер-коменданту Алексею Петровичу Лецкому при репорте. Генваря 20 дня 1774 года. У подлинного подписано тако: капитан Амвросий Ардашев, секунд-маиор Иван Метлин, за аудитора сержант Егор Плеханов.

VII. ДЕЛО ГОРОДА САРАНСКА О АРХИМАНДРИТЕ АЛЕКСАНДРЕ.

В учрежденную в Казане по высочайшему ее императорского величества именному указу секретную комиссию. От генерал-поручика, кавалера и нижегородского губернатора Ступишина.

Каково ко мне сего числа при сообщении от преосвященного Антония епископа Нижегородского и Алатырского вложено присланное к его преосвященству епархии его города Саранска Петровского монастыря от архимандрит› Александра о встрече им с прочими того города священно и церковно-служителями по устращиванию смертною казнию и пожаром известного государственного злодея и бунтовщика Пугачева на мосту реки Инзары со святым крестом, доношение оное к рассмотрению в оригинале прилагаю при сем. Подписал Алексей Ступишин. Августа 21 дня 1774 года.

***

Великому господину преосвященному Антонию епископу Нижегородскому и Алатырскому города Саранска Петровского монастыря архимандрита Александра покорнейшее доношение.

Пред сим Саранской воеводской канцелярии господин воевода Василий Григорьев сын Протасьев и товарищ его Михайло Дмитров сын Башмаков, секретарь Андрей Метальников, как видно, задолго уведомлены были Њ приходе в город Саранск государственного злодея и бунтовщика Пугачева, потому что оставя город без всякого защищения и обороны, прошедшего июля 26-го числа скрылся, на что смотря и прочие живущие в городе Саранске приказные служители и многие купцы скрылись же, а в городе хотя осталось немалое число граждан, но токмо безоружны. И того ж июля 26 числа после вечернего пения достоверное известие получил и я, нижайший, что злодей весьма близко приближился к городу, по которому нечаянному и ужасному полученному известию о таковом бесчеловечном злодее и бунтовщике, все стались быть в смертном отчаянии, потому что скрыться мне от такового случая куды не известно да и некогда, для того что город Саранск воровскими того злодея партиями стался окружен, а против оного злодея граждане без воевод и безоружны защитить себя причли не в состоянии, для чего и просили меня придти в соборную церковь. Итак, спустя мало времени, то есть 27 числа поутру, весьма рано из злодейской толпы приехало в город человек до тридцати или более вооруженных, и приказали мне и прочим того города священно и церковно-служителям того злодея и бунтовщика со святыми иконами и с звоном, а граждан с хлебом и солью встретить, уграживая, если того не учиним, то смертною казнию и пожаром обще все погибнем. И по таковым ужасным мне и прочим известиям, принужден я стался быть от граждан, а паче от того злодея посланных в защищение свое и состоящих жителей, выдти с животворящим крестом к мосту реки Инзары, и вышел. Тамо ожидал я со всеми от оттоль входящей в город злодейской толпы себе смертной погибели, для того что уже совершенно известно, что где его в таковых же беззащитных жительствах ни встречали, то тех жительств священников и всех они злодеи смерти предавали. Почему и я, не имев о прибытии их известия и никакового защищения, со всеми будучи пленным, противиться их злодейскому повелению не мог, при чем были города Саранска священно и церковно-служители и сограждане; но оный государственный злодей и христиан губитель, в великой толпе приехав в город, не смотря на такое себя принятие, и встречающих и укрывающихся разными виды лишал жизни и его света из дворян и разных чинов многих до сущего младенца; и по таковым своим богопротивным и бесчеловечным действам оный супостат в такой всех привел страх и ужас, что всякой сын отечества, не имев себе ни от кого помощи и заступления ожидал смерти. А хотя я, нижайший, того злодея, как выше значит, убоявшись единственного себе смертного погубления, с прочими священно и церковно-служительми и согражданы и встретил, точию не почитаю его за такового, каковым он себя сам чрез свою толпу и сообщников своих разглашает, и преданности к прежнему его покорительству и услуг не чинил. А по долгу присяги своей в верности состою и пребуду до конца жизни моея всеподданнейший раб ее императорскому величеству всеавгустейшей моей монархине, всемилостивейшей государыне императрице Екатерине Алексеевне, самодержице всероссийской, и наследнику ее императорского величества государю цесаревичу и великому князю Павлу Петровичу, и супруге его благоверной государыне и великой княгине Наталии Алексеевне, и о всем предписанном вашему архипастырству сим моим покорнейшим доношением представляю. К сему доношению Александр архимандрит руку приложил. Августа 12 дня 1774 года.

***

Саранского Петровского монастыря архимандрит Александр в комиссии 1774 года августа 23 числа, показал:

Минувшего июля 25 числа, как он ехал из загородного своего двора в монастырь к обедни и проезжал мимо Саранского магистрата: в то время вышед из оного присутствующие бургомистр Иван Степанов да ратмаЊ Василий Лукин сын Клоков и бывшие с ними еще Саранские купцы, коих имян пересказать он не упомнит, сказывали ему, что к городу их известный государственный злодей Пугачев с толпою своею приближается, и обще просили его, чтоб он с ними сходил к воеводе подполковнику Протасьеву и посоветовал о предосторожности города; почему он с ними пошел, застав воеводу в присутствии канцелярии, спрошен им был, за чем он пришел? на что ответствовал, что злодей вблизи их города находится, то, что нам будет делать? на то им воевода ответствовал, что ему защищаться нечем, ибо он хотя пушки в городе и имеет, да пороху нет; при чем ему и бывшим с ним купцом сказал, чтоб были все при своих местах, и я-де буду безотлучным в городе, с чем от него и пошли, но Александр поехал в монастырь, прочие ж купцы в магистрат; а на другой день поутру пришед к нему живущие в городе сотники, содержащие лантмилицию, имян их показать не может, сказывали ему, что злодеи город окружили, и живущего в городе отставного поручика Алексея Анисимова с детьми повесили, и что воевода из города со всеми домашними отлучился, просили его, как означенные сотники, так и магистратские судьи и лучшее купечество, чтоб он из города не отлучался, а они другого способа не находят, как встретить злодея, то чтоб и он был с ними; почему на другой день, то есть 27 числа июля, как купечество, так и он Александр с своими причетниками и от других церквей священники с церковниками, а имянно: его монастыря иеромонахи Гурий, Виктор, монах Виктор, иеродиакон Григорий, Саранского собора иерей Василий, диакон Иван Васильев, трех святителей Петр Козмин с диаконом Успения богородицы, имени его не знает, и Иоанна Предтечи Иван Семенов, Иоанна Богослова, Семен, а чей сын не знает, Покрова богородицы Степан Васильев, Сошествия святого духа, Герасим, а чей сын не знает, Троицкой, Афанасий Васильев, вышед из города во облачении со крестами на имеющийся близь города мост, злодея встретили, который ко кресту приложился, и при том читан им был лже-составной злодейской манифест, со обольщением народа освобождением крестьян от податей и рекрутских поборов, и что они будут навсегда вольными; а после того велел им идти в соборную церковь, куда и сам за ними в город въехал; а по приходе их, как начали службу в соборе, тогда он прислал своего злодейского сообщника в олтарь к священнику совершающему службу, Василию, и приказал ему на ектениях упоминать себя именем государя Петра Феодоровича, а жену свою Устинью Петрову благоверною государынею императрицею, государя ж цесаревича и великого князя Павла Петровича наследником своим, и супругу его благоверную государыню великую княгиню Наталию Алексеевну; а государыню императрицу Екатерину Алексеевну упоминать не велел. Почему тот священник службу и продолжал со упоминанием на ектениях тех имян; пред окончанием же обедни прислал на собор денег тридцать рублей, которые они между собою разделили, в том числе и на его часть досталось три рубля; оные деньги взяв, он отдал священникам; по окончании ж обедни из церкви вышел и поехал в дом бывшего их воеводы Каменицкого к жене его вдове Авдотьи Семеновой дочери обедать, и вскоре прислал за ним, Александром, чтоб он со всеми бывшими с ним священниками был в дом к Каменицкой, куда они собравшись, пришли, и тут пили за здоровье его водку; а потом отпущены были, и он Александр пришел в свой монастырь, а прочие священники разошлись в свои домы. После того услышал он, что злодей вдову Каменицкую да магистратского подъячего Петра Васильева повесил на воротах, а купца Ивана Гурьева засек плетьми. Поутру ж на другой день прислал к нему в монастырь злодейского своего старшину, с тем, чтоб он к нему был. Почему он из монастыря в ставку его ходил, которая от города была в расстоянии с полверсты, и по приходе представлен был к нему, который спрашивал его, что за чем он к нему пришел; на сие он ответствовал: что пришел к вашему величеству поклон отдать, и после того из ставки своей вышел вон; а бывший при нем его злодейской сообщник яицкой козак, имени и отечества его не знает, говорил ему Александру, чтоб наутрее приготовил стол для государя, и потом его отпустили. А на другой день, как он Александр для него приготовил стол, то часу во втором за полдни злодей с сообщниками своими всего десятью человеками к нему приехал и у него обедал, и быв у него часа с два из монастыря выехал, а после того вскоре и прислал к нему на обитель денег пятьдесят рублей. А на третий день прислал к нему старшину, чтоб он приехал в собор для встречи и препровождения его из города, для чего он из монастыря и пошел, и по приходе к собору застал всех уже собранных градских священников и лучшее купечество, в том числе штатной роты прапорщика Степана Михайлова сына Шихмаметева, где обще они и дождались. А как увидели они, что злодей едет к собору, тогда он облачившись, вышел со крестом, и по приезде приказал прочесть указ о пожаловании помянутого прапорщика Шихмаметева полковником и воеводою Саранским, чтоб все они ему были послушны, и по прочтении оного из города выехал. Он Александр знал о кончине покойного государя Петра третьего; также и о нем злодее и изменнике Пугачеве из публикованных указов был известен, и никогда в сердце своем за государя его не признавал; но таковое ему почтение и повиновение делал из страху, боясь смерти. От роду ему 67 лет. К сему допросу Александр архимандрит руку приложил.

Приписано: По старости лет его, и сего наказания весьма довольно: лишить его сана. А поелику звание его бывшее обязывало его быть знающее простолюдина, то хотя и впал он в прегрешение, но душа его долженствуеў быть исполненна вечным угрызением, которое ему казнию по гроб его да будет. А из матернего милосердия ее императорского величества от телесного наказания свобождается; но послать указ в консисторию, чтоб его вечно определить в монастырскую работу.

***

Мнение. Хотя его преподобие представляет, что бывший воевода в Саранске по просьбе граждан о спасении города не только не подал наставление к обороне оного, но и сам скрылся; а что самими гражданами принужде› он был учинить злодею и самозванцу торжественное сретение, но сие его не оправдает. Чем боле кто ведает важность преступления, тем более наказуется. Кольми паче епископу, яко пастырю душ и церкви, который должен руководствовать сердцами народа и на которого были, так сказать, обращены всех очи, должен был явить собою пример великодушия и верности. Он ведал совершенно о кончине государя Петра III, ведал, что самозванец есть беглый казак и государственный злодей. И когда всякой верноподанный должен защищать право вашего императорского величества, яко истинной государыни и матери российского народа; когда мы в присяге своей обязуемся служить не щадя жизни; когда заклинаемся мы пред самим богом проливать кровь свою для славы и пользы отечества; то нет извинения человеку толь высокого сана поступить гнусно противу здравого разума и еще более противу присяги; когда принимая монашеский чин отрекся он от мира, то заклинался он отложить помысл о светском но посвятил жизнь и душу единому создателю; в таких мыслях нет страха и простой смерти для монаха, а еще паче когда он жертвует жизнию за монархиню и отечество. Я мню, что если бы его преподобие во всем облачении своем вышед со крестом, обличил злодеев в преступлении их, то хотя бы не удержал стремления зверства, то посеял бы в сердцах народа отвращение к сему извергу. Но он будучи пастырь церкви, забыв страх божий, должную верность к вашему императорскому величеству и важность своего сана, - сам первый был предъявитель зла: и потому и божий закон и гражданский осуждает его на смерть. Но ведая величество души вашего императорского величества и беспримерное человеколюбие дерзаю всеподданнейше представить: не благоволите ль из матерней милости даровать ему жизнь, под бременем лет приходящую уже к концу, оставить оную на угрызение его совести и на раскаяние пред всемогущим богом толь тяжкого преступления; а чтобы оное не оставалось без должного наказания, не соизволите ли ваше императорское величество высочайше повелеть публично снять с него сан и пред всем народом чрез три дни объявлять самому ему вину свою, принося молитвы при том вышнему о прощении его преступления, а потом определить в монастырь на вечное покаяние.

***

От преосвященного Антония епископа Нижегородского и Алатарского. В учрежденную в Казане по имянному ее императорского величества указу Секретную комиссию.

Сего сентября 1 дня присланным в консисторию мою из Саранского духовного правления доношением представлено, что епархии моей, Саранскаго Петровского монастыря настоятель архимандрит Александр, минувшегЕ августа 20 дня чрез нарочно присланного офицера с командою взят по секретному делу в Казань, а как полученным мною того ж сентября 1-го дня и от святейшего правительствующего синода указом повелено об оном архимандрите и Петровском монастыре учинить мне некоторые распоряжения, чего ради секретной комиссии сим сообщая, прошу, о показанном архимандрите подлинно ли он в реченную комиссию взят, и может ли он по прежнему остаться в том архимандрическом чине, меня уведомить. Смиренный Антоний епископ Нижнего Новаграда и Алатаря. Сентября 6 дня 1774 года.

***

Из учрежденной в Казане по всевысочайшему ее императорского величества имянному указу Секретной комиссии Антонию епископу Нижегородскому.

На полученное от вашего преосвященства сообщение саранского Петровского монастыря архимандрита Александра комиссия чрез сие дает знать, что он находится здесь в комиссии, коего преступление донесено ећ императорскому величеству всемилостивейшей государыне, на что комиссия и ожидает повеления. Сентября 13 дня 1774 года.

***

Указ ее императорского величества самодержицы всероссийския. Из святейшего правительствующего синода господину генерал-маиору Потемкину.

Сего 1774 года сентября 10 дня Святейшему правительствующему синоду правящий обер-прокурорскую должность господин статский советник Акчюрин предложил врученной ему от господина действительного тайногЊ советника генерал-прокурора и кавалера князя Александра Алексеевича Вяземского письменный допрос саранского Петровского монастыря архимандрита Александра, взятый у него в учрежденной в Казане Секретной комиссии, и присовокупленное к тому мнение ваше с таковым высочайшим ее императорского величества повелением, дабы святейший синод судя изображенные в помянутом архимандричьем допросе его преступления, не только решительный о нем приговор или сентенцию сделал, но тотчас оную и исполнить велел. И как в следствие сего высочайшего се императорского величества повеления, Святейший правительствующий синод рассматривая вышеозначенный архимандрита Александра допрос, нашел, что он по собственному его признанию с прочим тамошним духовенством якобы по убеждению саранских купцов и за страх смертный известного государственного злодея и самозванца Пугачева нетокмо при въезде его в тот город, но и при выезде встречал и провожал во всем священном облачении и с крестным хождением, и злодейские его указы, касающиеся до всенародного возмущения, без малейшего прекословия слушал; а когда от злодея приказано было отправлявшему тогда в церкви литургию священнику воспоминать сего мерзкого изверга под имянем умершего императора Петра III, также и жены его, то он и сие равномерно допустил же без всякого должного в том супротивления, да после и сам у него злодея на квартире и в ставке был, а напоследок и у себя в монастыре с десятью его сообщниками угащевал, имяновав при том его императором и принимая от него на собор и на монастырь деньги двоекратно. То в рассуждении сих его архимандрита Александра толь важных государственных преступлений, которые еще и более увеличиваются тем, что он точно знавши о смерти императора Петра III ведал же, что Пугачев есть сущий злодей и изменник, а только имяни его похититель и самозванец; следовательно ему и никаких его приказаний, хотя бы и подлинно от него пострадать довелось, слушать и исполнять не надлежало, паче же долженствовал он по своей присяге не токмо сам к ее императорскому величеству, яко законной своей самодержице, нелицемерную верность сохранять и отечество защищать, но и прочих граждан, которые тогда без сумнения примеру его твердости подражать не упустили б, всячески к тому же увещевать и склонять, воображая себе, что когда помянутою присягою все верноподанные ее императорского величества раби всемогущему богу клялись и обязались за ее императорское величество в потребном, то есть подобном нынешнему важному случаю, живота своего не щадить и даже последнюю каплю крови пролить; то кольми паче ему архимандриту, таковый сан имеющему, и как главному в тамошнем месте духовному пастырю довлело более протчих, здравым своим рассудком и неустрашимостью во отвращение от явного государственного злодея и изменника предшествовать, нежели самому к нему прилепляясь о спасении только своей жизни заботиться, тем меньше, что когда уже при вступлении в монашество отрекся от сего мира и когда потому естественную смерть в ничто вменять должен, то напротив того страдальческая, а паче за свою законную монархиню, за любезное отечество и за поруганную злодеем Пугачевым церковь Христову, к сему достохвальному подвигу и поощрять его имели б, в несомненой надежде получения за то праведного на небесех воздаяния и сопричтения в лик мученический; но вместо того он, забыв весь страх божий и не взирая на ужасы грядущего осуждения, а предпочтя временную жизнь вечной, венец страдальчества ему готовившей, не токмо сам в погибельные сети впал, но и у своей паствы всю ревность ко испровержению богопротивных и мерзких злодея Пугачева предприятий отнял.

Приказали: что хотя за все вышеизображенные толь тяжкие государственные преступления и нарушение данной пред богом клятвы в непоколебимой к ее императорскому величеству нашей всемилостивейшей государынЕ верности надлежало его, бывшего архимандрита Александра, как сообщника тому ж злодею Пугачеву, по всем божеским правам во-первых и всенародно лишить архимандритского сана, священства и монашества, сняв при том с него всенародно ж священнические и монашеские одеяния и украшения. Но понеже подобные ему преступники и клятвонарушители из духовного чина обнародованными от святейшего синода 20 числа августа сего года увещаниями уже самого того часа, как кто в сии преступления впал, священства извергнуты, от церкви отлучены и преданы всем тем казням, какие закон сим злодеям определяет, следовательно и он Александр считается уже только простым монахом, то теперь одев его в простую монашескую одежду, вывесть на публичное место и в присутствии синодального члена преосвященного архиепископа Казанского и других духовных персон, тако ж и при собрании прочего народа, прочтя ему из содержания сего вышеизображенные его тяжкие преступления и заслуженное наказание, лишить и самого монашеского звания, и сняв с него оную одежду остричь на голове и бороде волосы, переименовать прежним его мирским имянем, и напоследок, яко злаго преступника одев в простое мужичье платье, отдать на светской суд во учрежденную в Казане Секретную коммисию. О чем для исполнения к синодальному члену преосвященному Вениамину архиепископу Казанскому, а для ведома и к преосвященному Антонию епископу Нижегородскому из святейшего синода указы посланы. И господину генерал-майору Потемкину о том ведать. Обер-секретарь Аполлон Наумов. Сентября 11 дня 1774 года.

***

Из учрежденной в Казане по всевысочайшему ее императорского величества указу секретной комиссии в Казанскую духовную консисторию.

Препровождается при сем бывший саранского Петровского монастыря архимандрит Александр, ныне же расстрига Алексей Андреев, и которому в секретной коммисии решение учинено, и духовная консистория имее« определить его в монастырьскую работу вечно. Ноября 29 дня 1774 года.

***

Получено октября 13 ч.<исла> 1774 года. Святейшего правительствующего синода члена преосвященного Вениамина архиепископа Казанского и Свиажского.

В учрежденную в Казане по всевысочайшему ее императорского величества имянному указу Секретную комиссию.

В силу присланного ее императорского величества из святейшего правительствующего синода ко мне указа, содержащийся в оной комиссии, бывший в саранском Петровском монастыре архимандритом, ныне же монаЌ Александр, за изображенные в том указе важные его преступления, в присутствии моем и при собрании духовенства, знатных светских персон и прочего народа сего октября 13 дня монашеского звания лишен, в знак чего острижены у него на голове и бороде волосы, и одет в простую мужичью одежду. А белеческое ему имя было, как он сам сказкою о том объявил, Алексей, по отечеству Андреев, который в силу оного ж Святейшего правительствующего синода указа на светской суд и препровождается при сем в оную Секретную комиссию. Октября 13 дня 1774 года. Вениамин архиепископ Казанский.

***

В учрежденную в Казане по всевысочайшему ее императорского величества имянному указу Секретную комиссию из Казанской духовной консистории.

Сего 1774 года ноября 29 дня присланный в духовную консисторию из оной Секретной комиссии бывший саранского Петровского монастыря архимандрит Александр, ныне же расстрига Алексей Андреев, по определениД Святейшего правительствующего синода члена преосвященного Вениамина архиепископа Казанского и Свиажского и по содержанию того сообщения в монастырскую работу послан вечно в Спасоказанской Преображенской монастырь к настоятелю при указе. О чем оная Секретная комиссия да соблаговолит быть известна. Димитрий протопоп Благовещенский. Декабря 1774.

***

В учрежденную в Казани по всевысочайшему ее императорского величества имянному указу Секретную комиссию из Казанской духовной консистории.

Сего сентября 3-го дня присланным ее императорского величества из святейшего правительствующего синода к синодальному члену преосвященному Вениамину архиепископу Казанскому и Свиажскому указом веленЄ содержащегося во оной секретной комиссии саранского Петровского монастыря бывшего архимандрита Александра за изображенные в том указе толь тяжкие государственные его преступления и нарушение данной пред богом клятвы в непоколебимой ее императорскому величеству нашей всемилостивейшей государыне верности, одев в простую монашескую одежду, вывесть на публичное место и в присутствии его преосвященства и других духовных персон, тако ж и при собрании простого народа, прочтя ему те преступления и заслуженное наказание, лишить и самого монашеского звания и сняв с него оную одежду, остричь на голове и бороде волосы, переименовать прежним его мирским имянем, а напоследок, яко злаго преступника, одев в простое мужичье платье, отдать на светской суд во оную Секретную комиссию. И по силе оного ее императорского величества указа его преосвященство приказал: о присылке означенного монаха для вышеписанного с ним поступления и взятья от него о прежнем его мирском имени известия в духовную консисторию за надлежащим от оной Секретной комиссии караулом, за коим он и обратно отослан быть имеет. Во оную комиссию сообщить, о чем сие и послано. Наркисс игумен Кизический. Секретарь Василий Простов. Канцелярист Петр Васильев. Октября 4 дня 1774 года.