Модзалевский. Примечания - Пушкин. Письма, 1831-1833. Часть 28.
|
489. А. Д. Балашеву 23 января 1832 г. (стр. 66). Напечатано впервые Б. Л. Модзалевским по копии В. П. Гаевского, хранящейся в его бумагах в Пушкинском Доме, въ«Сборнике Пушкинского Дома на 1923 год», П. 1922, стр. 16; и затем перепечатано М. А. Цявловским в его изд. «Письма Пушкина и к Пушкину», М. 1925, стр. 18; подлинник письма неизвестен.
– Александр Дмитриевич Балашев (род. 13 июля 1770 – ум. 8 мая 1837), генерал-адъютант, генерал-от-инфантерии, член Государственного и Военного Советов, в 1810–1819 гг. был всесильным министром полициэ и пользовался тогда особенною известностью по связи своей с делом о высылке М. М. Сперанского; в 1820–1825 гг. он занимал пост рязанского, тульского, орловского, воронежского и тамбовского генерал-губернатора и отличался лихоимством и взяточничеством (см. характеристику, данную ему бар. М. А. Корфом, в «Русск. Стар.» 1902 г., № 3, стр. 485, и в Записках Ф. Ф. Вигеля, под ред. С. Я. Штрайха, т. I, М. 1928, стр. 316–317; биографические сведения о нем см. в «Русском Биографическом Словаре», т. Алексинский – Бестужев-Рюмин, С.-Пб. 1900, стр. 442–444, и в изд. «Столетие Военного Министерства», т. III, отд. IV: Н. М. Затворницкий, «Память о членах военного совета», С.-Пб. 1907, стр. 122–126, где указана и библиография); в бытность Балашева министром полиции имя молодого Пушкина было ему известно со стороны его неблагонадежности, а в 1828 г. в связи с делом о стихах из элегии «Андрей Шенье», проходившем в Государственном Совете, Балашев, подписавший журнал Департамента гражданских и духовных дел, не счел нужным вместе с Н. С. Мордвиновым и А. Н. Олениным усугублять приговор, постановленный Сенатом относительно Пушкина и обязывавший его не выпускать своих сочинений в публику без рассмотрения и пропуска цензуры; это обстоятельство свидетельствует во всяком случае о благожелательном со стороны Балашева отношении к Пушкину (подробнее об этом см. в книге П. Е. Щеголева «Из жизни и творчества Пушкина», изд. 3, Лгр. 1931, стр. 123 и 125). Письменные сношения Пушкина с Балашевым стоят в тесной связи с письмом Нащокина к Пушкину начала января 1832 г. (см. выше, стр. 466–467), и Пушкина к Нащокину от 8–10 января 1832 г. (№ 486) и возникли вследствие желания Нащокина приобрести у А. Д. Балашева участок земли в его даче под Симоновым монастырем, на берегу Москвы-реки; здесь Нащокин для поправления своих запутанных дел предполагал, при содействии немца А. X. Кнерцера, механика по специальности, завести мельницу и с ее помощью выйти из долгов. Самое большое затруднение, встретившееся Нащокину на первых порах к осуществлению задуманного предприятия, заключалось в отсутствии денег. «Посольство» А. X. Кнерцера к брату Нащокина, Василию Воиновичу, за деньгами не увенчалось, как говорилось выше (стр. 467), успехом. Извещая Пушкина о неудаче, Нащокин писал ему в начале января, прося достать денег: «Думаем мы с Анд: Хрис: перекрестясь начинать кой как наше заведение. Дело вот в чем: будет тебе легко достать денег как ты сказывал; в таком случае достань и дай их Андрею Христофоровичу который закупит что следует для нашего начала; буде же не так легко как мы думаем в таком случае моя нижайшая просьба себя ни сколько не тревожить» (Переписка Пушкина, т. II, стр. 365). Письмо это, по весьма вероятному предположению Б. Л. Модзалевского, было привезено Пушкину самим А. X. Кнерцером, который, приехав, просил Пушкина, от имени Нащокина, написать А. Д. Балашеву письмо по вопросу о приобретении от него участка земли. Пушкин исполнил просьбу Нащокина и тогда же обратился к Балашеву с неизвестным нам письмом, на которое Балашев отвечал Пушкину 19 января: «Получа приятное письмо ваше поспешаю на оное ответствовать: я очень рад что Г. Кнерцер прибегнул к посредничеству вашему, по предмету желаемой им купить земли у меня, потому что доставляет мне случай быть в сношении с вами: я полагаю что сия земля находиться должна в имении моем под Симоновым монастырем находящемся и называемом Тюфили; но положения торгуемого места мне неизвестно, то-есть сколько сажен по берегу Москвы реки, и сколько в глубь и также к концу ли границы моей, и какую цену предлагает Г. Кнерцер за десятину, ибо у меня тут 222 десятин, которые мне бы хотелось продать вообще; но в протчем от сего последнего я и отступить могу. – Как скоро обо всех обстоятельствах сих узнаю, то так же скоро и на продажу ответ дать готов как и ныне» (Переписка Пушкина, Акад. изд., т. II, стр. 361). Через три дня, 22 января, Балашев извещал Пушкина: «Обстоятельное предложение касательно Тюфилевой моей дачи имел честь сей час получить, и вот мой ответ: во всей сей даче 222 десятины; цена всей даче 110 000 р. – Естьли небудет охотника на всю дачу, то я решусь продавать и частями; но в сем последнем случае нельзя мне сравнить десятины прибережные с десятинами в глубину, потому что одни других несравненно выгоднее, а потому и расценку сделать должно: неугодно ли будет Г. Кнерцеру (есть ли он здесь) пожаловать ко мне и по плану назначить черту, отделяющую желаемую им часть земли, то мы в цене сговориться можем удобнее. – Мне Обер-Прокурор Новосильцов предлагает назначенную мною цену 110 т. р.; но при совершении купчей дает только 50 т., а остальные на год с залогом той же дачи; а я желаю получить все наличными: вот в чем у нас остановка. – Доходу мне с дачи более нежели что дать могут 110 т. А потому, отдавая дешево, отдать очень дешево не могу. Прибережная же десятина конечно стоит в двое противу прочей» (Переписка Пушкина, Акад. изд., т. II, стр. 362–363). Вот на это второе письмо Балашева Пушкин и отвечал письмом 23 января, комментируемым нами. В начале февраля 1832 г. А. X. Кнерцер отправился обратно в Москву, получив от Пушкина на дорогу 1000 рублей (см. в следующем письме Пушкина к Нащокину, № 491) и уладив дело с покупкою земли в Тюфилях. В дальнейшей переписке Пушкина и Нащокина имя Кнерцера и Тюфили упоминаются несколько раз (см. об этом подробнее в статье Б. Л. Модзалевского в «Сборнике Пушкинского Дома на 1923 год», стр. 12–18, а также в «Литературном Наследстве», № 16–18, стр. 580–582). С Балашевым у Пушкина после этого дела больше не было никаких сношений.
– Г. Кнерцер – Андрей Христофорович Кнерцер (Heinrich Adam Knoerzer, род. 8 февраля 1789 – ум. 5 марта 1853; см.Ф«Московский Некрополь, т. II, стр. 52). В 1851 г. он по адресной книге Москвы значился почетным гражданином и купцом 2-й гильдии (см. К. Нистрем, «Адрес Календарь жителей Москвы», ч. II, М. 1851, стр. 178) и был механиком по специальности. В распоряжении П. Е. Щеголева находилось еще неопубликованное письмо Кнерцера к Пушкину из Тюфелева 26 января 1834 г.; оно напечатано Ю. Г. Оксманом в «Литературном Наследстве» № 16–18, стр. 580–582.
490. Е. М. Хитрово. Воскресенье. [Конец января 1832 г.] (стр. 66) Напечатано впервые в изд. Пушкинского Домап«Письма Пушкина к Е. М. Хитрово 1827–1832», Лгр. 1927, стр. 31 и 135. Подлинник на листке, оторванном от листа почтовой бумаги большого формата, без водяных знаков, – в ИРЛИ (Пушкинском Доме) Академии Наук СССР; письмо сложено конвертом; датируется в связи с упоминанием о Гончарове и «Евгении Онегине» (см. ниже, стр. 473–474).
Перевод:Ч«Конечно, я не забуду про бал у посланницы и прошу разрешения представить на нем моего шурина Гончарова. – Я очень рад что Онегин Вам понравился: я дорожу Вашим мнением. Воскресенье» На обороте: «Госпоже Хитровой».
– Посланница – графиня Д. Ф. Фикельмон, жена австрийского посла (о ней см. выше, т. II, стр. 418–420). К. Я. Булгаков сообщал брату в Москву 1 февраля:Ь«Обед у Австрийского [посла] великолепный. Нас было человек 40, все в парадных мундирах... После обеда тотчас разъехались» («Русск. Арх.» 1904 г., т. I, стр. 73). В письме Пушкина имеется в виду, однако не этот обед; сведений же о бале мы не имеем.
– Шурин Гончаров – один из братьев жены Пушкина, Натальи Николаевны; по правильному предположению Б. Л. Модзалевского здесь имеется в видуГ«не старший из братьев Гончаровых, Дмитрий Николаевич (род. 1 мая 1808 – ум. 1859), служивший в Коллегии Иностранных Дел, состоявший в звании камер-юнкера и, по всему вероятию, уже знакомый с Е. М. Хитрово по придворным балам и встречам в высшем обществе Петербурга, – а Иван Николаевич, только что перед тем вернувшийся с театра войны в Польше (о нем см. в т. II, стр. 396–397, и в примечании к комментируемому письму Пушкина в изд. «Письма Пушкина к Е. М. Хитрово», стр. 136–137).
– Онегин – VIII главаЗ«Евгения Онегина» – «Последняя глава» романа; она вышла в свет, подобно предыдущим, отдельной брошюрой в конце января 1832 г. (ср. Н. Синявский и М. Цявловский, «Пушкин в печати», М. 1914, стр. 112). Предыдущая, VII глава, вышла в марте 1830 г., когда Пушкин, во-первых, был в Москве и, во-вторых, не мог назвать еще Гончарова своим шурином. Вследствие изложенных соображений и письмо Пушкина датируется концом января 1832 г. (см. подробнее соображения Н. В. Измайлова в его примечании к этому письму в изд. «Письма Пушкина к Е. М. Хитрово», Лгр. 1927, стр. 137). Об участии Е. М. Хитрово в судьбе «Онегина» см. там же, стр. 38–40. Об экземпляре VIII главы Онегина см. еще в письме кн. П. А. Вяземского к Пушкину второй половины января (Акад. изд. Переписки Пушкина, т. II, стр. 363, и в письме И. И. Дмитриева к Пушкину; оно цитируется ниже, на стр. 478).
491. П. В. Нащокину. [Конец января 1832 г.] (стр. 66–67). Напечатано впервые П. И. Бартеневым в сб.М«Девятнадцатый Век», кн. I, М. 1872, стр. 393–394, а затем в Собраниях Сочинений Пушкина и в Акад. изд. его Переписки, т. II, стр. 367. Подлинник – на полулисте почтовой бумаги большого формата, без водяных знаков, был в Остафьевском архиве, ныне в Центрархиве в Москве. Письмо сложено конвертом, печать при вскрытии вырвана с частью текста, бумага по краям оборвана.
Это письмо служит ответом на письмо Нащокина от начала января 1832 г., неправильно датированное Акад. изд. Переписки Пушкина (стр. 364) второй половиной января (см.л«Сборник Пушкинского Дома на 1923 год», стр. 14).
– Твои дела кончены – Пушкин извещает Нащокина об окончании переговоров с А. Д. Балашевым через А. X. Кнерцера и при своем содействии по поводу приобретения у него участка земли на Москве-реке для НащокинБ (об этом см. выше, стр. 471–473).
– А. Хр. – Андрей Христофорович Кнерцер (о нем см. выше, стр. 473).
– Рахманов – Алексей Федорович (см. выше, стр. 280–281 и 467). Письмо, о котором говорит Пушкин, – неизвестно.
– Нащокин не ответил на письмо Пушкина 8–10 января, в котором он просил сообщить адрес Рохманова, чтобы переслать ему 5500 руб. для выкупа бриллиантов жены. Не дождавшись письма Нащокина, Пушкин, очевидноН написал Рохманову письмо, адресовав его на имя Нащокина. Ответ А. Рохманова писан 9 февраля 1832 г. (об этом см. ниже, стр. 477; о бриллиантах см. выше, стр. 455, и ниже, стр. 477).
– Арап – чернильница, в виде двух тюков, с прислоненным к одному из них якорем и стоящей между ними фигурой арапа, облокотившегося левой рукой на якорь (о ней см. в статье Н. С. Ашукина,Д«Пушкинские реликвии», в «Красной Ниве» 13 февраля 1927 г., № 7, стр. 11, где и снимок с чернильницы; снимок воспроизведен также при статье Л. П. Гроссмана «Как жили в Пушкинскую эпоху» – в «Красной Ниве» 12 февраля 1928 г., № 7, стр. 10 и в книге «Пушкин о литературе», под ред. Н. В. Богословского, М. 1934, стр. 225). Посылая эту чернильницу, Нащокин писал Пушкину в начале января: «Посылаю тебе твоего предка с чернильницами (которые открываются), и открывают что он был за человек (à double vue)» (Переписка Пушкина, Акад. изд., т. II, стр. 364). В настоящее время она хранится в ИРЛИ (Пушкинском Доме) Академии Наук СССР, вместе с другими вещами, принадлежавшими Пушкину.
– Фуляры (о них см. выше, стр. 468). Пушкин послал их при следующем письме к Нащокину (см. № 493) через А. X. Кнерцера, уехавшего в Москву в начале февраля (см. выше, стр. 472).
– Брюллов – Александр Павлович (о нем см. выше, стр. 305–306, и 447). Портрет Пушкина им не был написан, несмотря на неоднократные напоминания Нащокина о желании иметь портрет друга (см. выше, стр. 278Ъ 283–284 и 374); 10 января 1833 г. Нащокин разочаровано писал поэту: «о портрете я уже говорить не буду» (Переписка Пушкина, т. III, стр. 1; см. также в статье Н. О. Лернера «Лже-Брюлловский портрет Пушкина» – в «Русск. Стар.» 1911 г., № 12, стр. 660 и 663).
– Письмо Нащокина – от начала января (см. выше, стр. 466–467).
– Брат Нащокина – Василий Войнович (о нем см. выше, стр. 467).
492. А. X. Бенкендорфу. [7 февраля] 1832 г. (стр. 67). Напечатано впервые, в отрывке, М. М. Поповым в его статьеп«А. С. Пушкин» – в «Русск. Стар.» 1874 г., № 8, стр. 710, откуда вошло в изд. Сочинений Пушкина под ред. П. А. Ефремова, т. VII, М. 1882, стр. 391, и под ред. П. О. Морозова, т. VII, С.-Пб. 1887, стр. 299. Полностью с подлинника впервые напечатано П. А. Ефремовым в Сочинениях Пушкина, изд. А. С. Суворина, т. VII, стр. 456, и перепечатано в последующих изданиях, в Акад. изд. Переписки Пушкина, т. II, стр. 369–370, и С. С. Сухониным в изд. «Дела III Отделения... об А. С. ПушкинТ», С.-Пб. 1906, стр. 126. Подлинник на листе почтовой бумаги большого формата с водяными знаками: А. Г. 1829, – в ИРЛИ (Пушкинском Доме) Академии Наук СССР, в собрании Пушкинского Лицейского Музея, куда поступил из архива III Отделения. Хотя письмо и имеет дату 7 января, но, как это доказал В. Я. Брюсов (см. его заметку «Описка Пушкина» в «Русск. Арх.» 1906 г., кн. I, стр. 328), оно писано 7 февраля, в один день с письмом Бенкендорфа к Пушкину, на которое является ответом. (Ср. В. Я. Брюсов, «Письма Пушкина и к Пушкину», М. 1903, стр. 66, и Н. О. Лернер в «Историч. Вестн.» 1905 г., № 6, стр. 957). Дата впервые исправлена В. И. Саитовым в Акад. изд. Переписки Пушкина.
А. X. Бенкендорф 7 февраля официально писал Пушкину:Й«Генерал-Адъютант Бенкендорф покорнейше просит Александра Сергеевича Пушкина доставить ему объяснение, по какому случаю помещены в изданном на сей 1832 год Альманахе под названием Северные Цветы некоторые стихотворения его, и между прочим Анчар, древо яда, без предварительного испрошения на напечатание оных высочайшего дозволении» (см. Переписка Пушкина, т. II, стр. 368–369). Пушкин отвечал, по выражению Н. В. Измаилова «спокойно и достойно отводя от себя обвинение в измене данному слову» («Пушк. и его совр.» в. XXXI–XXXII, стр. 4). Как известно (см. выше, т. II, стр. 207–210), Пушкин должен был на опубликование своих произведений испрашивать через А. X. Бенкендорфа разрешение у Николая I, и только после одобрения последнего поэту разрешалось их печатать; по крайней мере так гласят два официальных письма Бенкендорфа к Пушкину –30 сентября и 22 ноября 1826 г; но Пушкин толковал это решение Николая в том смысле, что ему не запрещалось и печатание сочинений на общих основаниях, т. е. путем прохождения их через существовавшую официальную цензуру. Так поступил Пушкин и печатая свои стихи в «Северных Цветах на 1832 год». С своей стороны Бенкендорф не упускал случая пользоваться каждым удобным для него моментом, чтобы тем или иным способом дать почувствовать поэту всю зависимость его от III Отделения, а Пушкину приходилось оправдываться. Согласно резолюции А. Н. Мордвинова, положенной на письме Пушкина, он вызван был к Бенкендорфу 10 февраля, вследствие своего желания, и там, очевидно, дал устное объяснение (см. «Русск. Арх.» 1906 г., кн. I, стр. 328, и Н. О. Лернер, «Труды и дни Пушкина», изд. 2, С.-Пб. 1910, стр. 262). Не удовлетворившись, однако, письменным и устным объяснениями, Пушкин, составляя через несколько дней новое письмо Бенкендорфу (24 февраля), вновь пытался изложить в довольно пространной форме свой взгляд на затруднительность положения, в каком он оказывался, подвергаясь двойной и неопределенной цензуре; впрочем, при окончательной редакции письма вся эта часть его была Пушкиным отброшена (об этом см. ниже, стр. 482, в примечаниях к письму № 495). Ср. также в черновом письме Пушкина к Бенкендорфу от второй половины августа 1828 г. (в т. II, № 278).
– Древо яда – стихотворение Пушкина, написанное еще в 1828 г. в Малинниках, было напечатано вњ«Северных Цветах на 1832 год», С.-Пб. 1831, стр. 113–115 второй пагинации, под заглавием: «Анчар, древо яда». В том же альманахе Пушкин напечатал: «Моцарт и Сальери», «Анфологические эпиграммы», «Эхо», «Делибаш» и «Бесы» (см. Н. Синявский и М. Цявловский, «Пушкин в печати», М. 1910, стр. 109–110), и тогда же издал их отдельною брошюрой (ценз. разреш. 7 января 1832 г.), представляющей большую библиографическую редкость (см. в указ. труде, стр. 111, «Пушкин и его соврем.» вып. XXXI–XXXII, стр. 5, примеч., и Л. Б. Модзалевский, «Новые материалы об изданиях Пушкина» в «Звеньях», № 2, стр. 243). Но из всех вышеперечисленных произведений только «Анчар» привлек к себе внимание III отделения. Появление «Анчара» почти совпало с запрещением «Европейца» (об этом см. ниже, стр. 505–508) за статью И. В. Киреевского «XIX век»; в ней Бенкендорф усмотрел «не что иное как рассуждение о высшей политике» под видом литературы, где «сочинитель, рассуждая будто бы о литературе разумеет совсем иное: под словом просвещение он понимает свободу, деятельность разума означает у него революцию, а искусно отысканная середина не что иное как конституция» (см. ниже, стр. 505). Мы, к сожалению, не знаем разговора, происходившего между Бенкендорфом и Пушкиным 10 февраля 1832 г., но можно догадываться, что Бенкендорф, упрекая за напечатание «Анчара», указал Пушкину на «политические подразумения» в статье и стихотворении. Это дало поэту повод в черновом письме к Бенкендорфу 24 февраля писать: «Весьма простым образом сия цензура [т. е. цензура Бенкендорфа] будет смотреть на меня с предубеждением и находить везде тайные применения, allusions и затруднительности – а обвинения в применениях и подразумениях не имеют границ ни оправданий, если под словом дерево будут разуметь конституцию, а под словом стрела [<зачеркнуто>: свободу] самодержавие ...» (см. выше, в письме № 495). Несомненно, что именно такие «сближения» и делали Бенкендорф и его помощники, обратившие внимание на «Анчара», получившего, таким образом, политическое истолкование (об «Анчаре» см. в Сочинениях Пушкина, под ред. П. О. Морозова, изд. «Просвещение», т. II, стр. 439–441, и в новейших статьях: Н. В.
Измайлова, «Из истории Пушкинского текста «Анчар, древо яда» – в сб. «Пушкин и его соврем.», вып. XXXI–XXXII, стр. 3–14 и Д. П. Якубовича в «Литературном Наследстве» № 16–18, стр. 867–874.
– Высочайшая милость – т.е. принятие Николаем I звания цензора произведений Пушкина в 1826 г. Кн. П. А. Вяземский писал по этому поводу А. И. Тургеневу и В. А. Жуковскому 29 сентября 1826 г.: «Государь обещался сам быть его Цензором. Вот и это хорошо! Какое противоречие! Государь или правительство может давать привиллегии в ущерб казне, но как давать привиллегии в ущерб нравственности народной? Одно из двух: или Цензура притеснительна, тогда отмени ее, или она истинный страж, не пропускающий заразы, и тогда как можно давать кому нибудь право миновать ее?» («Арх. бр. Тургеневых», вып. 6, П. 1921, стр. 42–43). В письме же к жене, через четыре года (18 мая 1836 г.), поэт с горечью писал: «Будучи еще порядочным человеком, я получал уже полицейские выговоры и мне говорили: Vous avez trompé, и тому подобное», т. е. вы обманули (Переписка Пушкина, Акад. изд. т. III, стр. 316; ср. П. В. Анненков, «Воспоминания и критические очерки», отдел III. СПб. 1881, стр. 256–257). Недоразумения на почве цензурования стихов Пушкина продолжались и в следующие годы (см. статью М. И. Сухомлинова «Император Николай Павлович – критик и цензор сочинений Пушкина» – в «Исследованиях и статьях» М. И. Сухомлинова, т. II, СПб. 1889, стр. 208–216).
493. П. В. Нащокину [начало февраля 1832 года] (стр. 68). Напечатано впервые П. И. Бартеневым в сб. «Девятнадцатый Век», кн. I, М. 1872, стр. 394, а затем в собраниях Сочинений Пушкина и в Акад. изд. Переписки Пушкина, т, II, стр. 370. Подлинник, писанный карандашом, на листе почтовой бумаги обыкновенного формата с водяными знаками: А. Г. 1829, – в ИРЛИ (Пушкинском Доме) Академии Наук (дар А. А. Журавлева); письмо сложено конвертом и запечатано облаткой. Оно переслано было Нащокину через уезжавшего в Москву А. X. Кнерцера (см. выше, стр. 472).
– О фулярах см. выше, стр. 468 и 474.
– О бриллиантах, заложенных у Вейера, см. выше, стр. 474. Из письма А. Рохманова к Пушкину 9 февраля (это письмо является ответом на недошедшее до нас письмо к нему Пушкина) видно, что Рохманов выкупил бриллианты из Ломбарда при Московском Воспитательном Доме, где они были заложены за 9100 рублей (см. письмо Рохманова в Акад. изд. Переписки Пушкина, т. II, стр. 370–371, и И. А. Шляпкин, «Из неизданных бумаг Пушкина», С.-Пб. 1903, стр. 161–163). О выкупе бриллиантов Пушкин вспоминает в своем дневнике под 8 января 1835 г., но добавляет, что, выкупив их, «принужден был их перезаложить в частные руки – не согласившись продать их за бесценок» («Дневник» Пушкина, московское издание, 1923, стр. 67 и примеч. стр. 522; см. также в изд. «Дневника» под ред. Б. Л. Модзалевского, П. 1923, стр. 231–232). Пушкин выкупил бриллианты в этот раз все же не все (см. «Русск. Арх.» 1882 г., кн. I, стр. 232, примеч.).
– Ответ Рахманова – Пушкин, как указано выше, его получил. Это было письмо от 9 февраля 1832 г. из Москвы.
494. И. И. Дмитриеву. 14 февраля [1832 г.] (стр. 68). Напечатано впервые по сообщению М. А. Дмитриева, в «Русск. Арх.» 1866 г., ст. 1721–1722, по подлиннику, ныне неизвестно где находящемуся; затем вошло в собрание Сочинений Пушкина и в Акад. изд. Переписки Пушкина, т. II, стр. 371–372.
– Об Иване Ивановиче Дмитриеве и об отношениях Пушкина и Дмитриева см. в т. I, стр. 244–245, в т. II, стр. 206, 207, 389 и др., а также выше, стр. 276 и 446.
Это письмо Пушкина открывает собою ряд немногочисленных писем поэта Дмитриеву полуофициального характера. Пушкин отвечал Дмитриеву на следующее письмо (от 1 февраля): «Милостивый государь Александр Сергеевич! Всем сердцем благодарю вас за Альманах, и за все прекрасные цветы собственной вашей Оранжереи; равно и за песнь Онегина, хотя я и вздохнул, что она последняя, и герой ваш отложил Путешествие свое по любезной отчизне. –105 Не скажу с Пчелою, что вы ожили: в постоянном вашем здоровье всегда был уверен; изменение только в том, что вы, благодарение Фебу, год от года мужаете и здоровеете. Ваши Годунов, Моцарт и Салиери доказывают нам, что вы не только Поэт-Протей, но и сердцеведец, и живописец и музыкант. До сих пор после Карамзина (в старинных его мелких стихах) один только Пушкин заставляет меня читать белые свои стихи и забывать о рифмах. – Но старческая искренность и говорливость заставили меня позабыть и приговор Полевого о нашей братье ветеранах. По крайней мере я еще жив для чутья к изящному. Оно увлекло меня. – Заключаю столь же искренним уверением в совершенном почтении, которое навсегда сохранит, милостивый Государь, покорнейший ваш слуга Иван Дмитриев. – PS. Дозвольте попросить вас сказать мое почтение вашим родителям и любезному Василию Андреевичу [Жуковскому]. Я еще прочитал прекрасные стихи его уже в печати, с прежним чувством умиления и благодарности за себя и моего друга. Благодарю его также и за новейшую Поэзию его в Альманахе и Европейце» (Акад. изд. Переписки Пушкина, т. II, стр. 367–368).
– Белые стихи – белыми стихами написана трагедия ПушкинаО«Моцарт и Салиери», только что появившаяся в «Северных Цветах на 1832 год» (стр. 17–32 второй пагинации, с датой 26 октября 1830 г.). Задумана она была еще в 1826 г. в Михайловском (см. Барсуков, «Жизнь и труды Погодина», кн. II, стр. 42). Кроме приведенного выше отзыва Дмитриева об этой трагедии, произведшей на него сильное впечатление, Дмитриев 9 апреля писал кн. Вяземскому: «Я не вытерпел прочитать еще раз «Моцарта и Сальери». По этому, говоря модным языком, созданию признаю я и мыслящий ум, и поэтический талант Пушкина в мужественном полном созрении» («Старина и Новизна», кн. II, стр. 164). Трагедия сразу же по выходе в свет была поставлена два раза на сцене в Петербургском большом театре (27 января и 1 февраля), но успеха у публики не имела и больше при жизни Пушкина не ставилась (см. в статье П. Н. Столпянского в сб. «Русск. Библиофила» 1911 г. – «А. С. Пушкин», стр. 75; ср. «Северн. Вестн.» 1895 г. № 9, стр. 328). О «Моцарте и Салиери» см. статьи Д. Дарского в его книге «Маленькие трагедии Пушкина», 1915, стр. 36–52; Евг. Браудо в «Столице и Усадьбе» 1915 г., № 45, стр. 13–14; А. Горнфельда в Сочинениях Пушкина, под ред. С. А. Венгерова, изд. Брокгауза-Ефрона. т. III, стр. 118–125, а также П. В. Анненков, «Материалы», изд. 1855 г., стр. 288–289, и изд. 1873 г., стр. 279–280; «Пушкин и его соврем.», вып. IV, стр. 24 (№ 7), вып. XXIII–XXIV, стр. 182–184, 189 (отзывы «Северн. Пчелы»), заметку Н. О. Лернера в его книге «Рассказы о Пушкине», Лгр. 1929, стр. 216–218, статьи В. Я. Брюсова в «Русск. Арх.» 1900, кн. II, стр. 537–545; 1901, кн. I, стр. 158–164 и кн. III, стр. 574–579 и выше, т. II, стр. 121 и 491.
– О запрещении «Европейца» см. выше, стр. 436, и ниже, стр. 505, в примечаниях к письму Пушкина к И. В. Киреевскому (№ 502).
495. А. X. Бенкендорфу – 24 февраля 1832 (стр. 69–70). Беловой текст напечатан впервые в отрывке М. М. Поповым в «Русск. Стар.» 1874 г., № 8, стр. 708, а полностью в Сочинениях Пушкина, изд. А. С. Суворина, т. VII, стр. 464, затем в изд. С. С. Сухонина «Дела III Отделения... о ПушкинВ» C.-Пб. 1906, стр. 127, в Переписке Пушкина, под ред. В. И. Саитова, т. II, стр. 373–374, и в последующих изданиях Сочинений Пушкина. Подлинник на листе почтовой бумаги большого формата, без водяных знаков, – в ИРЛИ (Пушкинском Доме) Академии Наук в собрании Пушкинского Лицейского Музея, куда поступил из архива Департамента полиции. Черновое письмо напечатано впервые, не совсем исправно, И. А. Шляпкиным, в его книге: «Из неизданных бумаг А. С. Пушкина», С.-Пб. 1903, стр. 86–87 и в Акад. изд. Переписки Пушкина, т. II, стр. 374–375. Подлинник написан на чистых листах письма К. С. Сербиновича к Пушкину от 18 февраля 1832 г., хранится там же, в собрании И. А. Шляпкина; письмо написано на почтовой бумаге большого формата, без водяных знаков, с красными цифрами 18 и 17 жандармской нумерации.
– Книга – «Полное Собрание Законов Российской Империи с 1649 года [по 1825 год]. Санктпетербург. Печатано в типографии II Отделения Собственной Его Императорского Величества Канцелярии. 1830». В библиотеке Пушкина издание это не сохранилось. По описи библиотеки, составленной после его смерти, 13 апреля 1837 г., значилось 55 томов этого издания (ср. П. Е. Щеголев, «Материальный быт Пушкина» в журн. «Искусство» 1929, май – июнь, № 3–4, стр. 42, и «Литературное Наследство» № 16–18, в работе Л. Б. Модзалевского, стр. 1005). Издание это было приобретено за 560 рублей за счет Кабинета Николая I и препровождено Пушкину 17 февраля 1832 г. при следующем письме А. X. Бенкендорфа к Пушкину (за № 118): «Шеф Жандармов, Командующий Императорскою Главною Квартирою, Генерал-Адьютант Бенкендорф, свидетельствуя свое почтение Александру Сергеевичу, честь имеет препроводить при сем один экземпляр полного собрания законов Российской Империи, назначенного Александру Сергеевичу в подарок Его Императорским Величеством. Генерал-Адьютант Бенкендорф» (Переписка Пушкина, т. II, стр. 372; В. Я. Брюсов, «Письма Пушкина и к Пушкину», М. 1903, стр. 67). Приобретению этого подарка для Пушкина предшествовала переписка между
А. Х. Бенкендорфом и министром императорского двора кн. П. М. Волконским. Напечатана она Н. О. Лернером в его статье «Из неизданных материалов для биографии Пушкина. Царский подарок» – в изд. «Пушкин и его соврем.», вып. XV, стр. 34–38 (ср. заметку Г. Есипова «Подарок императора Николая Пушкину» – в «Историч. Вестн.» 1887 г., № 2, стр. 470). Пушкин при своих занятиях русскою историею, конечно, часто обращался к полному собранию законов. Так, например, в письме к жене из Болдина от 11 октября 1833 г. он писал: «Съезди к Плетневу и попроси его, чтоб он к моему приезду велел переписать из Собрания Законов (год 1774 и 1775 и 1773) все указы, относящиеся к Пугачеву» (см. выше, стр. 108). В материалах, собранных Пушкиным для истории Пугачевского бунта, не вошедших в изданный им об этом труд и остающихся до сих пор не изданными (см. «Пушкин и его соврем.», вып. IV, стр. 30–31, и «Русск. Стар.» 1884 г., № 12, стр. 573, тетрадь № 2391), есть также много выписок из «Собрания законов», сделанных рукою Пушкина.
– Предпринимаемый мною труд – «История Петра Великого». Как известно, Пушкин не написал ее, но начал собирать материалы (см. выше, стр. 360–361). В процессе работы Пушкину понадобилось рассмотреть личную библиотеку Вольтера, который пользовался разными редкими книгами и рукописями, доставленными ему И. И. Шуваловым для предпринятой Вольтером истории Петра Великого. Вследствие просьбы Пушкина о допущении его в Эрмитаж, где тогда хранилась библиотека Вольтера, А. X. Бенкендорф по получении разрешения Николая I и снесясь с министром императорского двора кн. П. М. Волконским (письмо к последнему Бенкендорфа от 1 марта, за № 1162, и ответ Волконского от 2 марта напечатаны в изд. С. С. Сухонина «Дела III Отделения... о Пушкине», С.-Пб. 1906, стр. 128 и 130), писал 29 февраля Пушкину (за № 1163): «Милостивый Государь Александр Сергеевич! По письму Вашему от 24 февраля докладывал я Государю Императору, и Его Величество Всемилостивейше дозволил Вам рассмотреть находящуюся в Эрмитаже библиотеку Вольтера, о чем и сообщено мною Г. Министру Императорского Двора. Уведомляя о сем Вас, имею честь быть с истинным почтением и преданностью, Милостивый Государь, Ваш покорный слуга А. Бенкендорф» (Переписка Пушкина, т. II, стр. 376; «Дела III Отделения... о Пушкине», С.-Пб. 1906, стр. 129, и В. Я. Брюсов, «Письма Пушкина и к Пушкину», М. 1903, стр. 68). Придворная Контора, получив предписание министра двора от 2 марта (см. его в «Литературном Наследстве» № 16–18, стр. 910), 3 марта, за № 22, отправила следующее отношение, небезызвестному ученому, академику Егору Егоровичу Келеру (род. 13/25 августа 1765 – ум. 22 января 1838), бывшему с 20 августа 1817 г. начальником I Отделения Эрмитажа: «Господин Министр Императорского Двора конторе сообщил, что Государь Император повелеть соизволил допустить известного Сочинителя Александра Пушкина рассмотреть хранящуюся в Эрмитаже библиотеку Вольтера, о чем для надлежащего со стороны Вашей распоряжения сим Вашему Превосходительству и рекомендуется. Советник Петр Шретер, Секретарь Барон Биельский, титулярный Советник Лебрюн» (см. «Литературное Наследство» № 16–18, стр. 910). Несомненно, что именно с Е. Е. Келером Пушкин и имел дело, посещая Эрмитаж для своих занятий; к сожалению, нам неизвестно, когда и сколько раз он там был. Известно только, что библиотеку Вольтера он рассматривал 10 марта, о чем оставил запись в своей записной книжке, хранящейся в Рукописном Отделении Публичной Библиотеки в Ленинграде, в бумагах А. А. Краевского; в ней находятся заметки о книгах из библиотеки Вольтера, а также сделанный им рисунок с известной статуи Вольтера, работы Гудона (см. Л. Б. Модзалевский, «Рукописи Пушкина в собрании Государственной Публичной Библиотеки в Ленинграде», Лгр. 1929, стр. 26, а также подробно в статье Д. П. Якубовича в «Литературном Наследстве», № 16–18, стр. 905–922).
– Библиотека Вольтера – приобретена была Екатериной II в 1779 г. и поступила на хранение в Эрмитаж (см. «Музей Императорского Эрмитажа. Описание различных собраний, составляющих Музей...», С.-Пб. 1861, стр. 128–135). Запись П. И. Бартенева со слов П. В. и В. А. Нащокиных о том, что библиотека Вольтера находилась в Царскосельском Лицее, неверна (см. «Рассказы о Пушкине, записанные со слов его друзей П. И. Бартеневым», под ред. М. А. Цявловского, М. 1925, стр. 25 и 72). О библиотеке Вольтера, хранящейся в Публичной Библиотеке в Ленинграде, см. заметку Е. Т. в «Стройке» 1931 г., № 22, август, и в «Библиограф. Записках» 1861 г., т. III, № 20, стр. 663–664 и в назв. статье Д. П. Якубовича, стр. 905–908.
– Шувалов – Иван Иванович (род. 1 ноября 1727 – ум. 14 ноября 1797), вельможа и меценат эпохи Елизаветы и Екатерины II, первый куратор Московского Университета, президент Академии Художеств, покровитель М. В. Ломоносова. По поручению Шувалова в 1757 г. Ф. П. Веселовский ездил к Вольтеру в Женеву с целью пригласить его в Россию и написать историю Петра Великого (об этом см. «Арх. кн. Воронцова», т. III, стр. 266–267, и т. XXXIII, стр. 261–262; ср. «Русск. Арх.» 1887 г., кн. III, стр. 445). С тех пор между Шуваловым и Вольтером возникла большая переписка, продолжавшаяся много лет, причем Шувалов снабжал Вольтера ценными документами, гравюрами, медалями и тому подобными материалами для работы над историей Петра. Вольтер написал труд под следующим заглавием: «Histoire de l'Empire de Russie sous Pierre le Grand» который, впрочем, не удовлетворил Шувалова. В библиотеке Пушкина отдельного издания труда Вольтера не было, но Пушкин знаком был с ним по изданию «Oeuvre complète de Voltaire. Nouvelle édition. Paris. MDCCCXVII– MDCCCXX», в которое вошел названный труд Вольтера (в т. XV); оно сохранилось в библиотеке Пушкина, и некоторые страницы этого тома разрезаны (см. Б. Л. Модзалевский, «Библиотека Пушкина», С.-Пб. 1910, стр. 361–362). Подробности о знакомстве Пушкина с перепиской Шувалова с Вольтером см. в назв. работе Д. П. Якубовича в «Литературном Наследстве», № 16–18, стр 906–908.
– О каком стихотворении, препровожденном Пушкиным А. X. Бенкендорфу, говорится в комментируемом письме, сказать не можем.
(К черновому тексту)
– Объявление Пушкину желания Николая I быть его цензором состоялось не в 1827 г., а в 1826 г. (см. выше, в примечаниях к письмам №№ 469 и 492, стр. 428 и 475–477).
– О каком объявлении через П. Я. Фон-Фока (брат (?) М. Я. Фон-Фока) воли Николая I в конце 1828 г. говорит Пушкин – неизвестно (Пушкиным эта фраза не дописана и зачеркнута). Во всяком случае объявление это было словесное, так как документов, подходящих к тому, что написал в этой фразе Пушкин, не существует.
– О стеснении Пушкина двойной цензурой (обыкновенной и личной Николая I) см. в письме № 492 и в примечаниях к нему, на стр. 475–477.
– Говоря о том, что, «если под словом дерево будут разуметь конституцию, а под словом стрела самодержавие», Пушкин имеет в виду эпизод с своим стихотворением «Анчар. Древо яда» (ср. в примечаниях на стр. 476–477).
– Черновик второй половины (большей) этого письма Пушкин не перебелял и не послал Бенкендорфу. Судя по словам, написанным в конце этого черновика Н. Н. Пушкиной как бы в виде «пробы пера», можно предположить, что Пушкин составлял его в присутствии жены.
496. Кистеру [Вторая половина февраля 1832 г.] (стр. 70–71). Впервые напечатано И. А. Шляпкиным в его книге•«Из неизданных бумаг А. С. Пушкина», С.-Пб. 1903, стр. 87, и вошло в Акад. изд. Переписки Пушкина, т. II, стр. 376. В очень уменьшенном виде воспроизведено facsimile в книжке И. С. Зильберштейна, «Из бумаг Пушкина», М. 1926, стр. 58 (ср. еще на стр. 62). Подлинник написан на четвертой странице письма К. С. Сербиновича к Пушкину от 18 февраля 1832 г. и хранится в ИРЛИ (Пушкинском Доме) Академии Наук СССР, в собрании И. А. Шляпкина.
Письмо датируется на основании даты письма К. С. Сербиновича и временем проживания Пушкина на Галерной ул., в доме Брискорн (выехал оттуда Пушкин уже в мае 1832 г.); оно касается, как указывает и сам Пушкин, векселя, выданного им еще в 1820 г., и стоит в тесной связи с публикацией в «Сенатских Объявлениях о запрещениях на недвижимые имения» от 1 ноября 1830 г., № 44, стр. 2853, в статье 15456; публикация эта гласит следующее: «От С. Петербургского Губернского Правления 16 октября 1830 г. за № 2447 налагается запрещение на недвижимое имение, где бы какое ни оказалось отставного Коллежеского Секретаря Александра Сергеевича Пушкина за неплатеж Титулярному Советнику Кистеру по заемному письму, данному 1820 года февраля 8-го на имя Барона Шиллинга, переданному портному мастеру Серендену, а от сего к Кистеру по передаточной надписи дошедшему, 500 рублей». В бумагах Пушкина, находившихся в распоряжении П. Е. Щеголева (теперь в Пушкинском Доме), сохраняется выписка «из книг Гражданской Палаты о запрещениях», почти дословно повторяющая вышеприведенную публикацию 106 и писанная рукою писца, со следующею припискою, без даты, неизвестного лица, очевидно, исполнявшего поручение Пушкина: «Вот справка, полученная мною от стряпчего Г. Круглова. – Г. Кистер есть один из известных спекуляторов города, покупает и перепродает векселя и живет более в передних присутственных мест, чем у себя на квартире. – Если хотите писать к нему, то пришлите письмо на мое имя; оно дойдет исправно по назначению». Приведенными документами и объясняется письмо Пушкина к Кистеру, личность которого подробнее установить не удалось. Известно, что в 1819 году Пушкин выдал барону Сергею Романовичу Шиллингу вексель в 2000 рублей, вследствие проигрыша в карты (см. статьи: Л. С. Мацеевича, «Карточный должок А. С. Пушкина (К материалам для его биографии)» в «Русск. Стар.» 1878 г., № 7, стр. 498–502, и И. А. Смирнова «Дело о Пушкине (1820)» изд. «Пушкинской Комиссии Одесского Литературно-Артистического Общества», Одесса 1899, стр. 10; ср. «Пушкин», под ред. М. П. Алексеева, вып. I, Одесса 1925, стр. 58–59; «Отчет Императорской Публичной Библиотеки за 1900–1901 гг.», стр. 231; «Русь» 31 июля 1907 г., № 199, Л. Б. Модзалевский, «Рукописи Пушкина, хранящиеся в Публичной Библиотеке в Ленинграде», Лгр. 1929, стр. 42, и «Рукою Пушкина. Несобранные и неопубликованные тексты», под ред. М. А. Цявловского, Л. Б. Модзалевского и Т. Г. Зенгер, Л. 1935, стр. 797–799); нет никакого сомнения в том, что и вексель Пушкина 1820 г. на 500 рублей, перешедший затем к Кистеру, выдан был Пушкиным тому же барону С. Р. Шиллингу и весьма возможно, что он имеет такое же происхождение, т. е. денежный проигрыш. Расплатился ли Пушкин по нему с Кистером спустя 12 лет остается не выясненным.
497. А. X. Бенкендорфу. 3 мая 1832 г. (стр. 71). Напечатано впервые П. А. Ефремовым в Сочинениях Пушкина, изд. А. С. Суворина, т. VII, стр. 465, затем в книге С. С. Сухонина «Дела III Отделения... о Пушкине», С.-Пб. 1906, стр. 131, и вошло в Акад. изд. Переписки Пушкина, т. II, стр. 381. Подлинник на полулисте (вторая половина листа отрезана) почтовой бумаги большого формата, без водяных знаков, – в ИРЛИ (Пушкинском Доме) Академии Наук СССР, в собрании Пушкинского Лицейского Музея, куда он поступил из архива Департамента полиции; письмо сложено конвертом.
Перевод:Ч«Генерал. Его величество, соблаговолив заинтересоваться моей судьбой, назначил мне жалованье. Но так как я не знаю, откуда я должен его получать и считая с какого дня, я беру на себя смелость, обратиться к вашему высокопревосходительству с просьбой вывести меня из неизвестности. Простите мою назойливость и примите ее с привычной вам снисходительностью. Остаюсь с уважением, генерал, вашего превосходительства нижайшим и покорнейшим слугою Александр Пушкин».
Письмо это вызвано неопределенным положением, в котором оказался Пушкин после принятия его на службу в Коллегию Иностранных Дел, не получая жалованья (ср. выше, стр. 421, в примечаниях к письму № 466). Вследствие обращения Пушкина, делу был дан ход, и 10 мая Бенкендорф писал гр. К. В. Нессельроде, за № 2468: «По всеподданнейшему моему докладу словесно сделанного мне Вашим Сиятельством отзыва, что по вверенному Вам Министерству не имеется ныне штатного места для г. Пушкина, по которому бы могло ему быть определено жалованье, его величество повелел мне сообщить Вам, Милостивый Государь, высочайшую волю, дабы Вы, назначив ему ныне жалованье по усмотрению Вашему, сообщили г. Министру Финансов о производстве ему оного из Государственного Казначейства, со дня вступления его в Министерство Иностранных дел по 1-е Генваря 1833 г., а к будущему году внесли бы оклад его в общую смету расходов вверенного Вам Министерства. Сим исполняя его величества волю, имею честь быть Вашего Сиятельства покорнейший слуга А. Бенкендорф» (Н. А. Гастфрейнд, «Пушкин. Документы Госуд. и С.-Пб. Главн. архивов Министерства Иностранных Дел... 1831–1837», С.-Пб. 1900, стр. 29, и С. С. Сухонин, «Дела III Отделения... о Пушкине», С.-Пб. 1906, стр. 132). После запроса гр. Нессельроде 14 июня о размере жалованья (см. там же, стр. 29–30 и 133) Бенкендорф отвечал гр. Нессельроде 20 июня о том, что, по его мнению, Пушкину «жалованья могло бы быть назначено пять тысяч рублей» (там же стр. 30 и 134). После сношений гр. К. В. Нессельроде с Министерством Финансов и обширной канцелярской переписки с хозяйственными органами Министерства Иностранных Дел Пушкин, наконец, получил свое первое жалованье, о чем свидетельствует следующая его расписка: «Я ниже подписавшийся получил из Казначейства Министерства Иностранных дел следующие на известное Его Императорскому Величеству употребление с 14 ноября 1831 г. по 1 мая Сего 1832 года всего 2319 р. 441/4 к., в чем и дал сию росписку. Июля 27 дня 1832 Титулярный Советник Александр Пушкин» (Н. Гастфрейнд, op. cit., стр. 30–31, и следующие расписки Пушкина, 9 сентября и 28 декабря 1832 г., и воспроизведение второй расписки Пушкина – там же, стр. 32–33; ср. «Рукою Пушкина. Несобранные и неопубликованные тексты», под ред. М. А. Цявловского, Л. Б. Модзалевского и Т. Г. Зенгер, Л. 1935, стр. 846). Любопытный рассказ о назначении Пушкину жалованья, не отраженный, конечно, в официальной переписке, находим в дневнике Н. А. Муханова, который записал его 29 июня 1832 г., со слов гр. Д. Н. Блудова, на квартире кн. П. А. Вяземского, где был и Пушкин: «[Блудов] сказал Пушкину, что он о нем говорил государю и просил ему жалованья, которое давно назначено, а никто давать не хочет. Государь приказал переговорить с Нессельродом. Странный ответ: я желал бы, чтобы жалованье выдавалось от Бенкендорфа. – Почему же не от вас? Не все ли равно, из одного ящика или из другого? – Для того, чтобы избежать дурного примера. Помилуйте, возразил Блудов, ежели бы такой пример породил нам хоть нового Бахчисарайского фонтана, то уж было бы счастливо. Мы очень сему смеялиса» («Русск. Арх.» 1897 г., кн. I, стр. 655).
Сноски
105 См. отзыв А. И. Тургенева о VIII главе «Онегина», «Арх. бр. Тургеневых», вып. VI, стр. 91. Об экземпляре VIII главы, посланном Дмитриеву, см. в письме кн. П. А. Вяземского Пушкину – в Переписке Пушкина, т. II, стр. 363.
106 В ней указан только бар. Штиглиц – ошибочно, вместо бар. Шиллинга.