Скачать текст письма

Модзалевский. Примечания - Пушкин. Письма, 1831-1833. Часть 41.

542. A. А. Фукс [8 сентября 1833 г.] (стр. 103). Впервые напечатано А. А. Фукс по подлиннику вЄ«Прибавлениях к Казанским Губернским Ведомостям» 1844 г., № 2, стр. 24, и перепечатано в «Московитянине» 1854 г., т. II, № 5, отд. IV, стр. 9; вошло в издания сочинений Пушкина, начиная с издания Ф. И. Анского, под ред. П. А. Ефремова, т. VII, М. 1882, стр. 362–363, и в акад. изд. «Переписки Пушкина», т. III, стр. 43. Подлинник неизвестно где находится.

Александра Андреевна Фукс, рожд. Апехтина (ум. в Казани 4 февраля 1853), племянница поэта Гавриила Петровича Каменева (род. 1772 – ум. 1803), автора «Громвала»,142 была женою (с 1821 г.) казанского профессора Карла Федоровича Фукса (о нем см. в письме N 543).З«Она была очень недурна собою, – пишет М. Ф. де-Пуле, – умна и от дяди унаследовала страсть к стихотворству, которым занималась с увлечением от молодых лет. По смерти матери она жила и воспитывалась в доме родной своей тетки Дедевой, где и познакомился с нею Фукс, как практический врач...Семейная жизнь Фуксов, имевших пятерых детей, кажется, не сопровождаемая никакими бурями, не относится до нашего рассказа. Но брак знаменитого ученого с умною и поэтическою А. А. Апехтиной составил эпохЬ в истории Казани: в доме Фуксов образовался литературный салон, который держался четверть века: беспримерное явление в истории русских провинций ... [здесь] собиралась вся тогдашняя казанская интеллигенция и... происходили литературные вечера, правильно организованныь» («Русск. Вестн.» 1875 г., т. 118, № 9, стр. 619 и 621, в статье «Отец и сын»). Участники вечеров собирались в доме, принадлежавшем К. Ф. Фуксу; из посетителей бывали здесь казанский писатель Г. Н. Городчанинов, М. Д. Деларю, Э. П. Перцов, Ф. М. Рындовский, И. А. Второв, поэт Д. П. Ознобишин, С. П. Шипов и его жена Анна Евграфовна, рожд. гр. Комаровская, и др.; наездами в Казань бывал у Фукс Е. А. Боратынский; побывав в Москве в 1833 г., А. А. Фукс познакомилась с рядом столичных писателей: И. В. Киреевским, А. С. Хомяковым и др. Ей посвящали стихи Н. М. Языков, Е. А. Боратынский, которого она посещала в Москве и через которого познакомилась с его семьею.143 Сама А. А. Фукс деятельно сотрудничала в казанском литературном органеО«Заволжский Муравей» и в «Казанских Губернских Ведомостях», где помещала свои стихи и ряд этнографических очерков о быте и нравах татар, вотяков, чуваш, черемис и других малых народностей Поволожья; писала Фукс и поэмы из мусульманской жизни, романы и водевили. Несколько ее литературных произведений и этнографических описаний вышло отдельными изданиями, а в 1834 г. она выпустила отдельною книжкою сборник своих стихотворений; в настоящее время труды Фукс представляют большую библиографическую редкость; до сих пор имеют научную ценность ее этнографические очерки, но как поэтесса Фукс не оставила заметного следа в русской литературе. Из ее сочинений отметим следующие: «Письма из Москвы в Казань» (в «Заволжском Муравье» за 1833 г., август, № 15, стр. 813–832) в виде 8 писем ее к мужу, и вышедшую отдельными оттисками; «Поездку из Казани в Чебоксары», 130 стр., Казань 1834 г.; «Стихотворения Александры Фукс», Казань, 1834; «Основание города Казани. Повесть в стихах, взятая из татарских преданий», Казань, 1836, с обширным предисловием К. Ф. Фукса о болгарах и основании Казани; повесть «Черная коса» в «Библиотеке для Чтения» 1838 г., т. 28, стр. 209–257, из великосветской жизни; «Царевна-Несмеяна, народная русская сказка, переложенная в стихи для десятилетнего читателя П. А. Жмакина Александрою Фукс»; «Записки Александры Фукс о чувашах и черемисах Казанской губернии», Казань 1840 г.; «Княжна Хабиба. Повесть в стихах, взятая из татарских преданий», Казань 1841; «Поездка к вотякам Казанской губернии», в виде писем к мужу из имения своей тетки Дедевой, Казанбаши (печаталось в «Казанских Губернских Ведомостях», за 1844 г., №№ 14, 16, 17, 19, 22, 26 и 29). В рукописи остались: «Поездка в Нижний Новгород» и роман «Зюлима или Пугачев в Казани» (о котором сообщил в «Ведомостях» Н. И. Второв, в № 44 за 1847 г., стр. 260–261), написанный несомненно под влиянием Пушкина; рукопись этого последнего романа утрачена (см. ниже, стр. 633). Подробные биографические сведения об А. А. Фукс, а также сведения о литературной ее деятельности см. в обстоятельной и исчерпывающей работе проф. Е. А. Боброва «А. А. Фукс и казанские литераторы 30–40-х годов» в «Русск. Стар.» 1904 г., № 6, стр. 481–509, и № 7, стр. 6–35, с портретом Фукс. См. также биографию со списком трудов Фукс, составленную Н. Я. Агафоновым, в «Русском Биографическом Словаре», т. Фабер – Цявловский, С.-Пб. 1901, стр. 242; кн. Н. Н. Голицын, «Биографический Словарь русских писательниц», С.-Пб. 1889, стр. 259–260, где также напечатан список ее сочинений, с указанием рецензий на них; статью Н. Я. Агафонова «Казанские поэты» в «Историч. Вестн.» 1900 г., № 9, стр. 592; в статье Н. П. 3агоскина, «Пушкин в Казани», там же, 1899 г., № 5, стр. 586–609, где перепечатаны письма Пушкина и Фукс; Е. А. Бобров, «А. С. Пушкин в Казани» в изд. «Пушкин и его соврем.», вып. III, стр. 21–67; А. С. Архангельский, «А. С. Пушкин в Казани», Казань 1899, а также ниже, где перечислена литература об отношениях Фукс и Пушкина.

Знакомство А. А. Фукс с Пушкиным произошло в Казани 7 сентября 1833 г., о чем она сама подробно рассказала вЮ«Казанских Губ. Ведом.» 10 января 1844 г., № 2 (перепечатано в «Русск. Стар.» 1899 г., № 5, стр. 257–262 и в книге Н. Я. Агафонова «Казань и казанцы», вып. 2, Казань 1907, стр. 99–102)144 в своем письме к подруге Елене Николаевне Мандрыке, желавшей по поводу смерти Пушкина узнать о личном знакомстве Фукс с поэтом; к этому письму Фукс приложила и четыре письма к себе Пушкина (комментируемоБ нами, 19 октября 1834; 15 августа 1835 и 20 февраля 1836 г.); эти материалы, а также два письма Фукс к Пушкину, впервые напечатанные в «Русск. Арх.» 1880 г., кн. III, стр. 454–455, и отзыв поэта о Фукс в письме к жене (№ 543) и являются до сих пор основным источником для суждения об их отношениях. Кратковременное пребывание Пушкина в доме Фуксов и беседа А. А. Фукс с Пушкиным в день 7 сентября, длившаяся 2 часа (по ее собственному показанию – см. Переписку Пушкина, т. III, стр. 72) оставили в ней неизгладимое впечатление и вызвали с ее стороны восторженное, экзальтированное преклонение перед поэтом, продолжавшееся и в дальнейшие годы. В день знакомства, по просьбе Пушкина она показывала ему стихи, посвященные ей Боратынским, Языковым и Ознобишиным и читала свою сказку «Жених»; Пушкин звал ее в Петербург, беседовал с ней о «магнетизме», о Г. П. Каменеве, просил ее собрать о нем все сведения, собираясь писать его биографию, и рассказал о предсказании гадальщицы Кирхгоф, у которой он был вместе с Н. В. Всеволожским (ср. выше, т. I, стр. 197; т. II, стр. 133; «Русск. Стар.» 1881 г., № 8, стр. 619–620; 1879 г., № 6, стр. 381–382; 1870 г., кн. I, стр. 582; 1888 г., № 4, стр. 230, и др.). «На другой день [то есть в день отъезда Пушкина из Казани 8 сентября], – рассказывает Фукс, – я встала в пять часов утра, написала на проезд нашего знаменитого гостя стихи и послала их в восемь часов к Пушкину, но его не было в Казани; он выехал на рассвете в Оренбург, а ко мне оставил письмо [комментируемое нами]. Я, простившись с ним, думала, что его обязательная приветливость была обыкновенною светскою любезностью, но ошиблась. До самого конца жизни, где только было возможно, он оказывал мне особенное расположение; не писав почти ни к кому [sic!], он писал ко мне несколько раз [по одному разу!] в год и всегда собственною своею рукою [так он писал всем!]; познакомил меня заочно со всеми замечательнейшими русскими литераторами и наговорил им обо мне столько для меня лестного, что я, по приезде своем в Москву и в Петербург, была удостоена их посещением» («Русск. Стар.» 1899 г., № 5, стр. 262). Посвященные А. А. Фукс стихи озаглавлены ею «На проезд А. С. Пушкина чрез Казань»; они впервые напечатаны были в «Заволжском Муравье» 1834 г., ч. I, № 1, стр. 15–18 (ценз. разр. 17 ноября 1833 г.) и были посланы ею поэту при письме 20 января 1834 г. (см. Переписка Пушкина, т. III, стр. 72), а затем вошли в издание: «Стихотворения Александры Фукс. В Университетской типографии. 1834»;145 это издание Фукс сохранилось в библиотеке Пушкина со следующей ее надписью:А«Его Высокородию милостивому государю Александру Сергеевичу Пушкину от сочинительницы». У Пушкина сохранились также и другие ее сочинения: «Письма из Москвы в Казань 1833 г.», оттиск из «Заволжского Муравья», № 115; «Поездка из Казани в Чебоксары», Казань 1834 (2 экземпляра; один из них с подписью Фукс: «Александру Сергеевичу Пушкину»); здесь на стр. 4 упоминается Пушкин, как верящий предсказаниям (см. Б. Л. Модзалевский «Библиотека Пушкина», С.-Пб. 1910, стр. 111–112); в последнем дошедшем до нас письме Фукс к Пушкину 24 мая 1836 г. («Переписка Пушкина», т. III, стр. 318–319) она, поблагодарив поэта за присылку ей книг и билета на получение «Современника» и за предложение участвовать в журнале, послала ему «Отрывки из писем о скитах в Нижегородской губернии» [«Поездка в Нижний-Новгород»], два действия водевиля, первую главу... повести, взятой из предания Татарского об основании и переселении Казани, и одну элегив»; из этих сочинений ни одно напечатано Пушкиным не было; первое из них вообще не увидело света, второе осталось у Пушкина в бумагах и попало в составленную после его смерти, в 1837 г., опись; это была комедия в трех действиях «Она похудела», из жизни губернского бомонда, с куплетами (см. «Дела III Отделения... о ПушкинВ», C.-Пб. 1906, стр. 192), напечатанная самою Фукс в Казани в 1837 г. под заглавием: «Она похудела. Комедия-водевиль в трех действиях» Сочинение Александры Фукс, Казань 1837, 90 стр. (цензурное разрешение подписано цензором А. Крыловым, С.-Пб. 3 ноября 1836 г.)., и посвященная «с усердием» Э. П. Перцову; по словам Н. П. Загоскина она ставилась на местной сцене («Истор. Вестн.» 1899, № 5, стр. 590; ср. «Русск. Стар.» 1904, № 7, стр. 28); третье также было напечатано Фукс в конце 1836 года под заглавием «Основание города Казани. Повесть в стихах, взятая из татарских преданий».

С комментируемым нами письмом, очень любезным и обязательным, совершенно не вяжется резкий отзыв поэта о Фукс, изложенный в следующем письме (к жене, N 543), написанном через четыре дня после выездВ из Казани; отзыв этот уже не раз являлся предметом специальных исследований, указанных нами выше (см. еще «Русск. Стар.» 1883, № 11, стр. 471–472), в результате чего Пушкину было предъявлено обвинение в лицемерии; в защиту поэта выступил Н. О. Лернер, напечатавший в «Русской Старине» (1905 г., № 11, стр. 421–425) статью: «Ревность Н. Н. Пушкиной»; в ней он подробно рассмотрел все материалы pro et contra и пришел к выводу, что резкий отзыв поэта о Фукс является обычной его манерой так говорить жене о других женщинах; этот отзыв нужно рассматривать как «вынужденную и довольно невинную хитрость» со стороны Пушкина, который «знал, что появление в его доме умной и приятной женщины, да еще его поклонницы, не пройдет ему даром со стороны Натальи Николаевны, и он, как говорится, «забежал вперед» и в предвидении приезда Фукс в Петербург разругал в письме к жене свою казанскую почитательницу, надеясь, что после такого отзыва о ней жена ревновать его не станет и домашний мир не будет нарушен... Пушкин писал эти строки не для себя и потомства, а для жены, и судить по ним об его истинных отношениях к людям, особенно к женщинам, не следуеЮ». С этим выводом вполне согласился и П. Е. Щеголев в третьем издании своей монографии «Дуэль и смерть Пушкина» (Л. 1928, стр. 54), а современный исследователь, Я. З. Черняк, в рецензии на книгу В. В. Вересаева «Пушкин в жизни», рассматривая вопрос о пребывании Пушкина в Казани у Фукс, пишет, что поэт не может нести ответственность за ее восторженность и преувеличения в ее воспоминаниях и что «во все последующее время Пушкин держался по отношению А. А. Фукс ... тона вежливого внимания к меньшому литературному собрату и постоянной памяти об обязывающем гостеприимствЧ» («Печать и революция» 1927 г., кн. 3, стр. 72–73); действительно, Пушкин неизменно был с нею любезен, хвалил ее стихи и всячески поощрял ее литературную работу, отправил ей экземпляр «Истории Пугачевского бунта»146 и приглашал ее участвовать вЄ«Современнике» (см. выше, стр. 626), но, будучи чрезвычайно занят устройством своих дел, испытывая постоянные денежные затруднения и «кружась в свете», а позже находясь в заботах по изданию «Современника», Пушкин не всегда был аккуратен в ответах на письма Фукс; так на неопубликованное пока письмо Фукс от 15 ноября 1835 г., сохранившееся в обрывках, служивших поэту закладками для книг, он ответил лишь 20 февраля 1836 г., то есть спустя три месяца, сославшись при этом на мифическую поездку в деревню (это время он провел в Петербурге), не найдя, очевидно, другого предлога для объяснения причины своего промедления. Вся переписка его с Фукс поддерживалась как бы «по инерции», носила лишь внешний любезно-официальный характер и не имела более глубоких корней со стороны Пушкина.

543. Н. Н. Пушкиной. 12 сентября [1833 г.] (стр. 103–104). Напечатано И. С. Тургеневым вУ«Вестн. Европы» 1878 г., № 1, стр. 38–39; вошло в издания сочинений Пушкина, начиная с изд. Литературного Фонда, под ред. Н. О. Морозова, т. VII, стр. 324–325, и в Акад. изд. Переписки Пушкина, т. III, стр. 43–44; подлинник – на листе почтовой бумаги большого формата, без водяных знаков, – в Госуд. Публ. Библиотеке СССР имени В. И. Ленина, в Москве.

– От Казани до Симбирска (через Сеитово, Бурундуки, Сибирги, Буинск, Елшанку и Шумовку) 201 верста. В статье П. П. СувороваА«Пушкин в Лаишеве» (в «Московск. Ведом.» 1901 г., № 323) рассказывается местное предание о пребывании поэта в этом городе; вероятно, это легенда, так как Лаишев лежал совсем не на пути Пушкина, специально же заезжать в этот город ему было не к чему; не мог он совершить эту поездку и по времени.147 Выехав из Казани, как пишет в своих воспоминаниях А. А. Фукс,°«на рассвете», то есть в шестом часу утра 8 сентября, Пушкин приехал в Симбирск на следующий день (9-го) днем, так как успел еще побывать у губернатора, о чем писал И. А. Второв своему сыну: «В Симбирске у губернатора я видел Пушкина Александра Сергеевича» (см. М. Ф. де-Пуле, «Отец и сын» в «Русск. Вестн.» 1875 г., т. CXVIII, № 9, стр. 610). Сообщая жене 12-го числа, что в Симбирск он приехал «третьяго дня», поэт был очевидно, не совсем точен. Если он приехал туда днем, то, следовательно, потратил на 201 версту около 30 часов, то есть делая в среднем около 7 верст в час.

– Деревня поэта Н. М. Языкова, с. Языково, находилась, как отмечает Пушкин, в 65 верстах от Симбирска в Корсунском уезде, Симбирской губ., и в версте расстояния от большого Московского тракта из СимбирскЪ в Корсунь, на берегу реки Уреня (о ней см. в статье В. Поливанова «Село Языково» в «Историч. Вестн.» 1896 г., № 12, стр. 987–990, и в его же статье «Пушкин в Симбирске», там же, 1899 г., № 8, стр. 568–576). В Языкове Пушкин пробыл с 11 по 12 сентября, выехав туда, очевидно, 11-го числа утром и пробыв «вечер», как он пишет, в Языкове; вернулся поэт обратно в Симбирск 12-го числа, выехав из Языкова рано утром.

– В Симбирске Пушкин остановился, вероятно, в одной из немногочисленных тогда гостиниц (см. в грешащей многими ошибками статье Н. А. Державина•«А. С. Пушкин в Симбирской губернии» в «Ниве» 1913 г., № 36, стр. 715–717).

– Загряжский – Александр Михайлович (род. в 1796 г. – ум. после 1878), начавший службу в Одесском пехотном полку (1811) и продолжавший ее в Преображенском полку до 1826 г., когда перешел в гражданскоэ ведомство. Симбирским губернатором был с 2 июля 1831 г. по 5 марта 1835 г.; затем был членом консультации министерства юстиции (1837); был уволен от службы в 1846 г., состоял начальником дружины ополчения Московской губ. (1855); вновь уволен от службы в декабре 1855 г.; с 1863 г. состоял по министерству внутренних дел и в 1867 г. вышел в отставку (см. «Знакомые. Альбом М. И. Семевского», С. Пб. 1888, стр. 44, и формуляр Загряжского о прохождении службы в «Русск.

Старо» 18 9 г., № 1 стр. 171–175). О Загряжском сохранился большой рассказ Э. И. Стогова, впервые напечатанный в «Русск. Стар.» 1878 г., № 12, стр. 638–654, в котором Загряжский был обрисован с отрицательной стороны; против этого рассказа в той же «Русск. Стар.» 1879 г., № 1, стр. 171–175, протестовал сам Загряжский, называя его клеветою; однако уже после смерти Загряжского этот же рассказ был напечатан там же вторично в расширенном виде (1903 г., № 5, стр. 314–323). Обстоятельства ухода Загряжского с должности симбирского губернатора изложены в записках И. С. Жиркевича в «Русск. Стар.» 1878 г., № 7, стр. 417–419 и 421, и № 9, стр. 36 и др. «Русск. Стар.» 1890 г., № 7, стр. 75–76 и 85. О неблаговидных поступках Загряжского упоминает А. И. Тургенев в письме кн. П. А. Вяземскому 1837 г. («Остаф. Арх.», т. IV, стр. 7; ср. там же, т. III, стр. 364 и 744). Загряжский состоял членом масонской ложи Соединенных друзей в Петербурге до 1822 г. (см. «Русск. Стар.» 1907 г., № 8, стр. 424). Под начальством Загряжского служил в Симбирске одно время И. А. Гончаров, который дал в своих воспоминаниях большую его характеристику, выведя Загряжского под именем Льва Михайловича Углицкого (см. Сочинения Гончарова, изд. А. Ф. Маркса, кн. XII, С. Пб. 1899, стр. 44–158, в главе «На родине»; ср. «Русск. Стар.» 1911 г., № 10, стр. 42, Б. М. Энгельгардт, «И. А. Гончаров и И. С. Тургенев», C.-Пб, 1923, стр. 68, Е. А. Ляцкий, «Гончаров», С.-Пб. 1912, стр. 92). На дочери Загряжского Елизавете (род. 1828 – ум. 9 апреля 1898) с 13 октября 1843 г. был женат Лев Сергеевич Пушкин (см. «Пушкин, Статьи и материалы», вып. I, под ред. М. П. Алексеева, Одесса 1925, стр. 69–70). О приезде Пушкина к Загряжскому вспоминает Констанция Ивановна Короткова, рожд. Габленц (род. 1820 – ум. 12 мая 1900), которая брала в это время «в числе прочих городских барышен» урок танцев с дочерью Загряжского у него в доме: «Однажды осенью (1833 года, между 8–14 сентября) во время урока танцев по зале пронесся слух, что приехал сочинитель А. С. Пушкин; мы все заволновались от ожидания увидеть его, и вдруг входит в залу господин небольшого роста, в черном фраке, курчавый, шатен, с бледным или скорее мулатским рябоватым лицом: мне тогда он показался очень некрасивым... Мы все уже сидели по стульям и при его общем нам поклоне сделали ему реверанс; через несколько минут мы все с ним познакомились и стали просить его танцовать с нами; он немедленно же согласился, подошеЭ к окну, вынул из бокового кармана пистолет и, положив его на подоконник, протанцовал с каждой из нас по нескольку туров вальса под звуки двух скрипок, сидевших в углу. – Пушкин, как говорили тогда, приезжал в Симбирск за разысканием материалов для своей истории Пугачевского бунта и, конечно, к своему удовольствию, мог их найти немало, потому что и я помню в Симбирске еще живых свидетелей этого бунта: в самом Симбирске жил 80–83 летний маленький невзрачный старичок Шувалов (имевший тогда восемь дочерей и одного сына), в доме которого и я часто бывала. Я помню хорошо, что он дома всегда был одет в красный халат, подпоясанный шнурком или просто веревочкой. Мы, бывало, усядемся на скамеечке у его ног и слушаем его рассказы про старое время, про Пугачева, у которого он был форейтором. Шувалов удостоился такой чести, вместо того чтобы быть убитым с прочими помещиками, за то только, что «показался Пугачеву чрез меру плюгавым». Шувалову тогда было всего шестнадцать лет от роду. К этому-то Пугачевскому форейтору, как я тогда слышала, сделал свой визит Пушкин, очевидно, желая послушать его рассказы о Пугачеве» (см. Д. Лебедев, «Пушкин и Симбирские старожилы» в «Московских Ведомостях» 1901 г., № 242; в сокращенном виде перепечатано в «Новом Времени», 1901 г., № 9161, и в «Литературном Вестнике», т. II, кн. VI, 1901 г., стр. 180). 14 сентября Пушкин был у Загряжского, подарившего ему карту Екатеринославской губ., издания 1821 г., на которой Пушкин сделал надпись: «Карта принадлежавшая Императору Александру Павловичу. – Получена в Симбирске от А. М. Загряжского 14 синт. 1833» (см. М. Hoffmann, «Le Musée Pouchkine d'Alexandre Onéguine á Paris, 1926, Paris, Champion, стр. 33 и 64, и «Рукою Пушкина», Л. 1935, стр. 601–602). Напечатанный со слов самого Загряжского Н. П. Кичеевым рассказ о проигрыше Пушкиным Загряжскому рукописи пятой главы «Евгения Онегина» – мало правдоподобен (см. «Русск. Стар.» 1874 г., № 3, стр. 564).

– Письмо Н. Н. Пушкиной, переданное поэту А. М. Загряжским, неизвестно.

– У тебя нарывы – то есть нарывы, образовавшиеся от грудницы (см. выше, стр. 599). Кн. П. А. Вяземский писал 1 сентября (из Петербурга в Дерпт) жене: «Сказывал ли я вам, что Пушкин удрал месяца на три в Нижний, Казань, Оренбург? Там поживет у себя в деревне, вероятно чем-нибудь разрешится и приедет сюда. Я видел жену его на даче 26-го [августа]. Она все еще довольно худо оправляется, у нее были нарывы на груди. Дом наняли они недалеко от нас, возле Кочубея» («Литературное Наследство», № 16–18, стр. 807).

– Дети – Пушкина, Мария и Александр Александровичи.

– Серг. Ник. – Сергей Николаевич Гончаров, младший брат Н. Н. Пушкиной, в это время служил (с 16 апреля 1832 г.) в Киевском гренадерском полку, а 4 декабря 1833 г. переведен был в гренадерский наследного принца Прусского полк; получив затем (22 июня 1834) чин прапорщика, переведен был (24 июля 1835) в Ингерманландский гусарский полк, с переименованием в корнеты (о Гончарове см. в т. II, стр. 470; рассказы его о поэте напечатаны в «Русск. Стар.» 1880 г., № 5, стр. 95–96, и в «Русск. Арх.» 1881 г., кн. II, стр. 497–498).

– Ив. Ник. – Иван Николаевич Гончаров, второй из братьев Н. Н. Пушкиной, служивший с 13 ноября 1831 г. по апрель 1840 г. в л.-гв. Гусарском полку (см. о нем в т. II, стр. 396–397; «Письма Пушкина к Е. М. Хитрово», Л. 1927, стр. 136–137, и выше, в примечаниях к письму № 490, стр. 473). О какой матримониальной истории с ним писала Н. Н. Пушкина остается неизвестным.

– дуэля – это слово Пушкин употребляет в мужском роде, согласно французскому le duel; теперь это слово употребляется в женском роде (см. Е. Ф. Будде, «Опыт грамматики языка А. С. Пушкина», вып. 1, стр. 26).

– Если дом удобен – речь идет о новой квартире Пушкина в доме петербургского плац-адъютанта, капитана л.-гв. Павловского полка Александра

Карловича Оливио (или Оливье) «у Пантелеймона, близ Цепного моста» (на Пантелеймоновской ул., ныне ул. Пестеля, д. № 5). Об этом доме, сохранившемся до нашего времени, см. в книге А. Г. Яцевича «Пушкинский Петербург», вып. 1, изд. 2, Л. 1933, стр. 63–65 и 149. Н. H. Пушкина в отсутствие Пушкина заключила в конце августа договор с домовладельцем и, повидимому, в сентябре переехала с детьми с дачи Миллера на Черной речке на новую квартиру. Слова поэта: «нечего делать, бери его», очевидно являются ответом на то, что квартира очень дорога – она стоила 4800 руб. в год.

– Говоря о том, что из Казани он писал «несколько строчек», Пушкин имеет в виду свое письмо от 8 сентября (№ 541).

– blue Stocking – синий чулок (перевод с английского); это русское выражение еще не было в ходу в то время.

– несносная баба – Александра Андреевна Фукс (о ней см. в примечаниях к предыдущему письму № 542, стр. 623–627).

– прочла мне стихов с двести – А. А. Фукс рассказывает: «Он просил показать ему стихи, писанные ко мне Боратынским, Языковым и Ознобишиным, читал их все сам вслух, и очень хвалил стихи Языкова. Потом просил меня непременно прочитать стихи моего сочинения. Я прочла сказку: Жених, и он, слушая меня, как бы в самом деле хорошего поэта, вероятно, из любезности, несколько раз останавливал мое чтение похвалами, а иные стихи заставлял повторять и прочитывал сам» («Русск. Стар.» 1899, № 5, стр. 259).

– Баратынский – Евгений Абрамович; он написал следующие стихи А. А. Фукс:

Вы-ль, дочерь Евы, как другая:
Вы-ль, перед зеркалом своим

Власы роскошные вседневно убирая,
Их блеском шелковым любуясь перед ним,

Любуясь ясными очами,
Обворожительным лицом,
Блестящей Грации, пред вами

Живописуемой услужливым стеклом,

Вы-ль угадать могли свое предназначенье!
Как, вместо женской суеты,
В душе довольной красоты
Затрепетало вдохновенье?

Прекрасный, дивный миг! Возликовал Парнас,
Хариту, как сестру, Камены окружили;
От мира мелочей, вы взоры отвратили;

Открылся новый мир для вас, –
Сей мир свободного мечтанья,
В который входит лишь поэт,

Где исполнения находят все желанья,
Где сладки самые страданья,
И где обманов сердцу нет.
Мы встретилися в нем. Блестящими стихами
Вы обольстительно приветили меня.
Я знаю цену им. Дарована судьбами

Мне искра вашего огня.

Забуду-ли я вас? забуду-ль ваши звуки?
В душе признательной отозвались они.
Пусть бездну между нас раскроет дух разлуки,

Пускай летят за днями дни:
Пробудет неразлучна с вами
Моя сердечная мечта,

Пока пленяюся я лирными струнами,
Покуда радует мне душу красота.

Это стихотворение впервые напечатано было в сборнике стихотворений Боратынского, изд. в 1835 г. (стр. 147–148); см. Полн. Собр. Соч. Е. А. Боратынского, под ред. М. Л. Гофмана, т. I, С. Пб. 1914, стрс 127 и 286. Боратынский в письме к И. В. Киреевскому 16 мая 1832 г. писал: «Прошу его [то есть Н. М. Языкова] пожалеть обо мне: одна из здешних дам, женщина степенных лет, не потерявшая еще притязаний на красоту, написала мне послание в стихах без меры, на которое я должен отвечать» («Татевский сборник С. А. Рачинского», С.-Пб. 1899, стр. 46, ср. заметку Я. З. Черняка в «Печати и Революции» 1927 г., кн. 3, стр. 73).

– Муж ее – Карл Федорович Фукс (род. 6 (17) сентября 1776 в г. Герборне в княжестве Нассауском – ум. 24 апреля 1846 в Казани), профессор терапии, патологии и клиники (с 1805 до 1818 г. – естественной истории и ботаники) Казанского университета; в 1823–1824 и 1825–1828 гг. ректор университета, большой знаток местного края, изучивший его историю, этнографию, статистику; имел в Казани обширный круг знакомых (о литературном салоне в его доме см. выше, стр. 623–624, в биографии его жены А. А. Фукс). Последние годы университетской службы К. Ф. Фукса были омрачены возбужденными против него обвинениями в прикосновенности к делу по ревизии, после М. Л. Магницкого, счетов университета, а также по делу А. Жобара, и к делу о минералогическом собрании, приобретенном у Свистуновой. Незадолго до приезда Пушкина в Казань К. Ф. Фукс получил 6 мая 1833 г. звание заслуженного профессора, а 1 июля того же года вышел в отставку от университетской службы, оскорбленный теми условиями, на которых ему было предложено продолжать службу в университете. Разносторонняя деятельность К. Ф. Фукса является своей неутомимостью, поистине замечательною, если мы оставим даже в стороне его административную работу по университету и разного рода официальные поручения, возлагавшиеся на него как на главного представителя университетского медицинского знания. Гремевший своею славою врач-клиницист, имя которого было популярно далеко за пределами Казани, в то же самое время местный историк, этнограф, археолог, натуралист, нумизмат, знаток восточных наречий, Фукс явился одним из ранних, если только не самым ранним, пионером дела всестороннего изучения местного Волжско-Камского края, выступив в этом отношении предтечею целого направления будущих исследователей; кроме Пушкина, К. Ф. Фукса посетили М. М. Сперанский, барон А. Гумбольдт, бар. Гакстгаузен, гр. Е. Ф. Канкрин и др. К. Ф. Фукс деятельно сотрудничал в «Казанском Вестнике» в «Заволжским Муравье», в «Казанских Губ. Ведомостях»; из трудов Фукса у Пушкина был оттиск его работы из «Казанского Вестника» (1832 г., ч. XXXV и XXXVI): «Путешествие по Башкирскому Уралу», но он не сохранился в составе его библиотеки (см. статью Л. Б. Модзалевского «Новые материалы о библиотеке Пушкина», в «Литературном Наследстве» № 16–18, стр. 1009). Список трудов

Фукса, а также подробные биографические о нем сведения см. в «Русском Биографическом Словаре», т. Фабер – Цявловский, С.-Пб. 1901, стр. 243–249, и в составленном Н. П. Загоскиным «Биографическом Словаре профессоров и преподавателей имп. Казанского Университета», ч. 2, Казань, 1904, стр. 367–369, «Антиквар» 1903, № 1–4, стр. 5–13 (статья Н. Лихачева «Краткая история города Казани, сочиненная профессором Фуксом»); «Русск. Стар.» 1909, № 3, стр. 639 (К. Ф. Фукс – масон), а также во всех вышеуказанных источниках об А. А. Фукс, на стр. 625). Пушкин познакомился с К. Ф. Фуксом 7 сентября 1833 г., о чем пишет А. А. Фукс («Русск. Стар.» 1899 г., № 5, стр. 259–261); они вместе ездили к Л. Ф. Крупеникову для сбора сведений о Пугачеве; о нем Пушкин получил материал и от самого Фукса, который был очень полезен поэту в этом деле. Во втором примечании к VIII главе «Истории Пугачевского бунта» Пушкин, передавая предание о том, как Пугачев пожаловал лютеранского пастора в полковники, делает примечание: «Слышано мною от К. Ф. Фукса Доктора и Профессора медицины при Казанском Университете, человека столь же ученого, как и любезного и снисходительного. Ему обязан я многими любопытными известиями касательно эпохи и стороны, здесь описанных» («История Пугачевского бунта», ч. 1, С.-Пб. 1834, стр. 139 и 59 второй пагинации; ср. в изд. Акад. Наук, т. XI, стр. 164 первой пагинации и 26, 243 и 256 второй пагинации). Впоследствии Фукс вспоминал о поэте в предисловии к ненапечатанному роману своей жены «Зюлима или Пугачев в Казани»: «В 1833 году А. С. Пушкин, проезжая в Оренбургскую губернию, останавливался на одни сутки в Казани. Я имел счастие видеть этого знаменитого поэта в моем доме и провести несколько приятнейших, незабвеннейших часов в беседе с ним. Он желал получить от меня некоторые сведения о пребывании Пугачева в Казани; но я, никогда не занимаясь этим предметом, не мог в полной мере сделать ему угодное, однако ж передал все, что знал до того времени. Его обязательная признательность за такие маловажные услуги мои заставила меня дать ему слово заняться этим предметом сериознее; к сожалению, не имея довольно свободного времени, не мог я скоро исполнить желание незабвенного Пушкина. Смерть похитила его у России и лишила меня счастия показать ему мою преданность исполнением его желания; однако я взял твердое намерение, и по смерти его, сдержать данное ему слово, чтоб, исполняя волю его, принести признательную дань и незабвенному его праху. Четыре года я собирал, с неусыпным старанием, все сведения, все исторические истины, все рукописи и изустные сказания казанских старожилов, бывших очевидными свидетелями тогдашних происшествий при самозванце Пугачеве...» (см. М. Ф. де-Пуле, «Отец и сын, в «Русск. Вестн.» 1875 г., т. CXVIII, № 8, стр. 620; Н. Я. Агафонов «Казань и казанцы», вып. 2, Казань 1907, стр. 88). К. Ф. Фукс упомянут Пушкиным в письме к А. А. Фукс в 1834 г., в котором он просил ее засвидетельствовать его «глубочайшее почтение Карлу Федоровичу, коего любезность и благосклонность» будут ему «вечно памятны» («Переписка Пушкина», т. III, стр. 168); в письме к ней же 1835 г. поэт извинялся перед К. Ф. Фуксом «в неисправности издания» своей «Истории Пугачевского бунта» (там же, стр. 223 ср., стр. 282), а в 1836 г. К. Ф. Фукс сам намеревался отправить Пушкину свои сочинения (ibid., стр. 319).

– Сегодня еду в Симбирск, – Пушкин действительно выехал в этот день (12-го) в Симбирск, вероятно отобедав у А. М. Загряжского (о нем см. выше, стр. 628–630), и вечером отправился в Оренбург, но с дорогЦ вернулся обратно, о чем рассказал в следующем письме к жене (№ 544).

– Языков – Петр Михайлович (род. 26 июня 1798 – ум. 17 июня 1851), старший брат Н. М. Языкова, геолог, автор «Записной книжки», отрывки из которой были напечатаны в «Русском Архиве» за 1867 г. (ст. 392–395) и 1874 г. (кн. I, ст. 799–800; анекдот о Пушкине),148 деятель родного ему Симбирского края; получив образование в Петербурге в Горном кадетском корпусе, Языков предполагал посвятить себя ученой деятельности, имел специальные познания в области геологии, геогнозии и палеонтологии, но после смерти отца (в 1819 г.) вынужден был, как старший из его сыновей, заняться доставшимися ему в наследство имениями и поселился надолго в Симбирске, женясь в 1824 г. на сестре будущего декабриста В. П. Ивашева – Елизавете Петровне; в 1838–1840 гг. Языков был за границей вместе со своим больным братом Н. М. Языковым, в Германии и Италии (см. «Русск. Стар.» 1889 г., № 8, стр. 364), познакомился с крупными учеными того времени и, возвратясь в имение, решил изучать геологическую историю своего родного края. Для изучения его он сделал очень много и как этнограф и, главным образом, как геолог; к числу заслуг Языкова относится большое участие его в создании в 1838 г. «Симбирского Губернского Музеума» и его постоянная забота о пополнении музея нужными экспонатами; другою заслугою его была мысль, поддержанная им, об устройстве в Симбирске библиотеки в память Н. М. Карамзина, в которую вошла затем пожертвованная Н. М. Языковым библиотека в две тысячи томов; Языков составил также карту почв Симбирской губернии и написал краткую историю ее городов; им написано до тридцати мелких научных статей, помещенных большею частью в «Горном Журнале», «Москвитянине», в газетах и в «Трудах Минералогического Общества» и «Общества Естествоиспытателей в Москве». Большая палеонтологическая коллекция, собранная им, была после его смерти, в виду упадочного состояния Симбирского Музеума, передана в Горный Институт, где составила особый кабинет имени П. М. Языкова (подробнее о нем см. в «Языковском Арх.», вып. I, под ред. Е. В. Петухова, С.-Пб. 1913; в «Русском Биографическом Словаре», т. Яблоновский – Фомин, С.-Пб. 1913, и в работе А. С. Полякова «Симбирский Губернский Музеум», П. 1915, – оттиск из «Записок Симбирского Областного Естественно-Исторического Музея», вып. 2, 1914 г., где указана библиография). Д. Н. Свербеев, близко знавший Языкова, сообщает: «Петра Языкова, как отличного воспитанника, в котором министерство финансов хотело иметь дельного чиновника, причислили к департаменту, обещали ему видное штатное место, но он выпросился в отпуск в Симбирское свое имение, совсем позабыл про свою службу, и, что всего курьезнее, его служба забыла про него на целые десять лет. По приезде в Симбирск его женили, кто и как, вряд ли и сам он про то знал, в семье генерала Ивашева, на сестре Декабриста этой фамилии, девушке образованной и решительной. Будучи еще очень молодою, не помню, еще в девицах или уже замужем, ездила она повидаться с сосланным братом в самую глушь Сибири и это путешествие совершила без позволения правительства тайком и под чужим именем. – Петр Языков проснулся к жизни лишь тогда, когда поехал с истощенным болезнью братом Николаем за границу. Там, на минеральных водах, в Гаштейне, встретился он с единственным ученым нашим министром финансов, графом Канкриным, и обратил на себя внимание этого замечательного государственного человека своими основательными познаниями в горных науках. Министр выразил ему сожаление, что он не служит по этой части. Тут только Петр Языков вспомнил, что он, служа именно по этой части, находится в таком продолжительном отпуску, и озадачил министра своей беззаботностью и бездействием в отношении к нему самого министерства финансов, к которому принадлежал горный департамент. Поездка за границу, которую он повторил, совсем переродила Петра Языкова. Из увальня и лежебока сделался он прелюбезным, презабавным, под тридцать лет, человеком холодным, насмешливым. Бывая иногда по зимам в Москве для посещения брата, здоровье которого явно разрушалось, вдохновил он неистовою злобою нервного поэта против врагов Славянофильства. Поэт Языков сочувствовал этому направлению по исключительной любви своей к Русской литературе, в которой он занимал уже весьма почетное место, и сверх того по родственным связям своим с Алексеем Степановичем Хомяковым, женатым на меньшой сестре Языковых» («Русск. Арх.» 1899 г., кн. III, стр. 143–144; «Записки Д. Н. Свербеева (1799–1826)», т. II, М. 1899, стр. 89–90; ср. ниже, стр. 640–641); о Языкове см. также в воспоминаниях Н. А. Крылова в «Вестн. Европы» 1900 г., № 5, стр. 167–168; в Письмах Н. В. Гоголя, под ред. В. И. Шенрока, изд. А. Ф. Маркса, т. IV, по указателю; «Русск. Стар.» 1889 г., № 1, стр. 146 и 149, и «Русск. Арх.» 1884 г., кн. III, стр. 205 (в письме А. С. Хомякова к Н. М. Языкову). О впечатлении, произведенном на Пушкина знакомством с П. M. Языковым, находим следующие данные в письме его сестры Екатерины Михайловны Языковой (род. 1817 – ум. 1852), бывшей потом замужем за А. С. Хомяковым, датируемом между 12 и 14 мая 1836 г., где она говорит о брате: «Привезите его сюда непременно. Пушкин так расхвалил его Хомякову, что тот ужасно желает видеть и познакомиться с ним, рассказывая, как он принял Пушкина, когда тот приехал к вам в Языково, что прежде не хотел даже говорить с ним, но потом так обошелся, что через полчаса они сделались друзьями» (Б. В. Шапошников, «Письма Е. М. Языковой о Пушкине», в изд. ГАХН «Искусство» 1928 г., № 1–2, стр. 156). Пушкин упомянул Языкова в 1834 г. в письме к Н. М. Языкову 26 сентября («Переписка Пушкина», т. III, стр. 167), прося передать ему искреннее почтение и поклон».

– Плетнев – Петр Александрович.

– Нащокин – Павел Войнович.

– дети – Мария и Александр Александровичи Пушкины.

– Кат. Ив. – Екатерина Ивановна Загряжская.

– брат С. – брат Н. H. Пушкиной – Сергей Николаевич (о нем см. выше, стр. 630).

– В Болдино Пушкин приехал 1 октября (см. ниже, стр. 643).

Сноски

142 См. «Каменевы. Старинный купеческий род» в кн. Н. Я. Агафонова «Казань и казанцы», вып. 1, Казань, 1906, стр. 39–40.

143 От Боратынского она получала письма (см. в статье А. С. Полякова в «Литературно-библиологическом сборнике» Русского Библиологического Общества, под ред. Л. К. Ильинского, П. 1918, стр. 71; ср. здесь же, на стр. 64, резкий отзыв о ней Боратынского).

144 Отрывок помещен был также в «Северной Пчеле» 1844 г., № 72, стр. 288.

145 См. в книге В. В. Каллаша «Русские поэты о Пушкине», М. 1899, стр. 58–60, перевод стихов, сделанный бар. Люцероде, сохранился в бумагах Пушкина (И. А. Шляпкин, «Из неизданных бумаг Пушкина» С-Пб. 1903, стр. 343–345).

146 Впрочем, он, повидимому, скорее предназначался ее мужу, в благодарность за сообщенные им Пушкину сведения о Пугачеве (см. ниже стр. 633).

147 Однако, город Лаишев Пушкин назвал в своей дорожной записной книжке –О«город в Шлафроке», то есть в утреннем халате (см. Л. Б. Модзалевский, «Рукописи Пушкина в Ленинградской Публичной Библиотеке в Ленинграде», Лгр. 1929, стр. 27).

148 Напечатан выше, в т. II, стр. 482.