Модзалевский. Примечания - Пушкин. Письма, 1815-1825. Часть 23.
|
93. И. С. Деспоту-Зеновичу (стр. 89). Впервые напечатано в Собрании сочинений Пушкина, ред. П. А. Ефремова, 1882 г., т. VII, стр. 120—121, по копии, снятой Е. И. Якушкиным с подлинника, местонахождение коего ныне неизвестнос
— Записка Пушкина писана в пути, еще в пределах Витебской губернии, в Себежском уезде, граничащем с Опочецким уездом Псковской губернии, накануне приезда поэта в сельцо Михайловское, того же ОпочецкогД уезда, куда он прямо проехал, не заезжая, вопреки данной подписке, во Псков, для явки к губернатору. И. С. Деспот-Зенович был помещиком села Колпина, где Пушкин останавливался, был принят и накормлен в отсутствие хозяина; рассказ А. Распопова о посещении Пушкиным с. Колпина в отсутствие хозяина и о поездке с Деспотом-Зеновичем и племянником его Юрьевичем в 1825 г. к Пушкину в Михайловское, а оттуда в Тригорское — см. в «Русск. Стар.» 1876 г., т. XV, стр. 464—467.
— Весть о высылке Пушкина быстро сделалась известна его друзьям; едва ли не первыми отозвались Пушкину по этому случаю братья Раевские (мы видели, что из Чернигова Пушкин писал — очевидно о своей ссылкЦ — в Киев Н. Н. Раевскому-отцу или же его сыновьям). Письма их (одно — от Николая Раевского — без числа, а другое — от Александра Раевского — от 21 августа 1824 г.) напечатаны в Акад. изд. Переписки Пушкина, т. I, стр. 126—129.
94. И. М. Рокотову (стр. 89—90). Впервые напечатано в Собрании сочинений Пушкина, ред. П. А. Ефремова, 1882 г., т. VII, стр. 167—168; подлинник, бывший у Г. Н. Геннади, а затем — у М. И. Семевского (выставлявшего его нД Пушкинской Выставке 1880 г. — см. Каталог ее, стр. 50), находился затем в Акшуатском (Корсунского уезда Симбирской губ.) собрании В. Н. Поливанова (1909); ныне где находится, — нам неизвестно.
Перевод:м«Милостивый государь! Я почел бы своим долгом прислать вам мою коляску, но в настоящую минуту я не имею в своем распоряжения лошадей. Если вы соблаговолите прислать за нею, — она к вашим услугам. Если ваш брат сделает мне честь и приедет ко мне, — я буду чрезвычайно рад принять его и возобновить столь приятное знакомство. Что касается цены, то я хотел бы продать ее, как я имел честь вам говорить, за 1500 рублей. Впрочем, я полагаюсь в этом на решение вашего брата. — Примите уверение в глубочайшем уважении и совершеннейшем почтении, милостивый государь, вашего нижайшего и покорного слуги. Александр Пушкин. Четверг. P. S. Мой отец свидетельствует вам свое почтение. Он надеется, что в ближайший раз будет иметь двойное удовольствие принять в Михайловском вас и вашего брата».
— В письме идет речь, вероятно, о продаже Рокотову коляски, в которой Пушкин приехал из Одессы в Михайловское и купил только для этой поездки.
— Письмо писано еще в бытность в Михайловском отца поэта — С. Л. Пушкина, который уехал оттуда 18—19 ноября 1824 г., после ссоры с сыном, о которой в письме нет еще и намека.
— Иван Матвеевич Рокотов (род. 1782, ум. в 1840-х гг.), сын Псковского Губернского Предводителя дворянства, богатый Опочецкий и Новоржевский помещик, сосед Пушкиных по имению; начав службу коллегии юнкероБ в Юнкерской Школе при Сенате 1 апреля 1799 г., он затем был в штате генерал-прокурора (с 25 апр. 1799 г.) и в 1 Департаменте Сената (с 20 апр. 1800 г.), 10 августа 1801 г. вышел в отставку колл. ассесором, а 14 янв. 1802 г. определился в Коллегию Иностранных Дел, при чем со 2 мая 1805 до 17 июля 1809 г.г. состоял при Русском посольстве в Дрездене, в чине надворного советника; в 1813 г. находился при Секретной Экспедиции Коллегии (форм. список), а в 1823 году вышел в отставку с чином коллежского советника, после чего жил в своей деревне — селе Стехнове, лежавшем на большой дороге в Остров. Он был холостяк, человек добродушный, но очень недалекий; соседи его посмеивались над его желанием молодиться (он, между прочим, ухаживал за А. П. Керн — см. письмо Пушкина к П. А. Осиповой 28 августа 1828 г., № 174) и над его претензиями быть остроумным и казаться светским, при чем он любил говорить по-французски, плохо зная язык. Иронический тон чувствуется и в словах матери поэта, Н. О. Пушкиной, которая среди других новостей сообщала дочери, О. С. Павлищевой, из Михайловского, 24 августа 1833 г.: «Наш бедный сосед Рокотов очень плох, он начал принимать гомеопатическое лекарство, которое поведет его на тот свет» («Пушк. и его соврем.», вып. XIV, стр. 15). В дневнике молодого В. Д. Философова, соседа Рокотова по имению, находим такую запись под 24-м июля 1841 г.: «Выехал утром из Острова. Заезжал в Стехново, где Иван Матвеевич целовал меня в плечо, а между тем жаловался на неудобство жить на большой дороге, потому что все заезжают» (рукопись у Б. Л. Модзалевского). В этих словах достаточная характеристика «болвана» Рокотова, как определил его неизвестный автор заметки против приведенных слов дневника Философова. О Рокотове см. еще в статье Д. В. Философова «Соседи Пушкина по с. Михайловскому» — в сборнике «Старое и новое», М. 1912, стр. 125—130. Пользуясь соседством Рокотова с Пушкиными, Псковский губернатор Б. А. Адеркас, по соглашению с Губернским Предводителем дворянства А. И. Львовым, предложил Рокотову взять на себя надзор за поведением поэта, предписанный маркизом Паулуччи по указанию графа К. В. Нессельроде, но Рокотов, ссылаясь на расстроенное свое здоровье, отказался от этой роли (о чем Адеркас известил маркиза Паулуччи рапортом от 4 октября 1824 г. — см. «Русск. Стар.» 1908, № 10, стр. 112—113), — потому-ли, что опасался пылкой натуры поэта, или, как писал А. И. Львов, потому, что Пушкин на первых же шагах не послушался Рокотова, или, наконец, потому, что считал такой надзор недостойным себя делом... Между тем, так как Пушкин, вопреки подписке, не явился во Псков, то губернатор Адеркас сделал распоряжение о высылке его в этот город, где, в том же августе, с него и была взята новая подписка — в томЧ что он обязуется жить безотлучно в поместье родителя своего, вести себя благонравно, не заниматься никакими неприличными сочинениями и суждениями, предосудительными и вредными общественной жизни, и не распространять оных никуда. После того, по распоряжению маркиза Паулуччи, сообщено было Опочецкому Уездному Предводителю дворянства, А. Н. Пещурову, что «если статский советник Пушкин [отец поэта] даст подписку, что будет иметь неослабный надзор за поступками и поведением сына, то в сем случае последний может оставаться под присмотром своего отца и без избрания особого к таковому надзору дворянина, — тем более, что отец Пушкина есть из числа добронравнейших и честнейших людей» («Голос» 1868 г, № 72, перепечатка из «Псковских Губернских Ведомостей» 1868 г., № 10). — Рокотов затем иногда посещал Пушкина в Михайловском (см., напр., ниже, в письме № 161), и в «дворне» держалось убеждение, что он ездит следить за Пушкиным; так, в 1859 г. кучер Пушкина Петр рассказывал К. Н. Тимофееву, на вопрос о том, приезжал ли кто-нибудь к Пушкину в Михайловское: «Ездили тут вот, опекуны к нему были приставлены из помещиков: Рокотов да Пещуров. Пещурова-то он хорошо принимал, ну а того — так, бывало, скажет: «Опять ко мне тащится, я его когда-нибудь в окошко выброшу» («Русск. Стар.» 1899 г., № 5, стр. 272, — перепечатано из «Журн. Мин. Нар. Просв.» 1859 г., ч. III; тоже у В. П. Острогорского: Альбом Пушкинский уголок, М. 1899, стр. 81).
— Брат Рокотова — Николай Матвеевич, в 1823 г. из ротмистров л.-гв. Конного полка вышедший в отставку полковником.
— В начале сентября Пушкин писал, из Михайловского, бар. А. А. Дельвигу; письмо это до нас не сохранилось, но известен ответ Дельвига от 10 сентября 1824 г., из Петербурга (см. Акад. изд. Переписки ПушкинаN т. I, стр. 130—131).
95. А. Н. Вульфу (стр. 90—91). Впервые напечатано (не вполне) вЁ«С.-Петербургских Ведомостях» 1866 г., № 157; полностию — в «Русск. Арх.» 1867 г., ст. 154; подлинник был у княгини А. А. Хованской, рожд. бар. Вревской, внучки П. А. Осиповой.
— Алексей Николаевич Вульф (род. 17 декабря 1805, ум. 17 апреля 1881) — сын (от первого брака) соседки Пушкина по Михайловскому — Прасковьи Александровны Осиповой; он был в детстве записан в Пажеский КорпусЌ но мать отдала его в Горный Корпус, где преподавание и воспитание были тогда поставлены хорошо; в 1822 г. Вульф поступил студентом в Дерптский Университет, в котором слушал лекции до 1826 года. Во время приезда Пушкина в Михайловское Вульф-студент был дома, в Тригорском, на летних вакациях, но вскоре уехал в Дерпт. Здесь он подружился с поэтом Н. М. Языковым; через Вульфа — сперва заочно, а потом и лично — познакомился вскоре с Языковым и Пушкин, так как Языков часть лета 1826 г. проводил в Тригорском. В январе 1829 г. Вульф поступил унтер-офицером в гусарский принца Оранского полк, принимал участие в Турецкой кампании, 5 мая 1830 г. произведен был в корнеты, в ноябре 1831 г., за отличие в сражениях с поляками, — в поручики, а 9 июля 1833 г. вышел в отставку штабс-ротмистром; всю остальную долгую жизнь он прожил холостяком в своих имениях — в селе Тригорском или в сельце Малинниках (Тверской губернии), — занимаясь сельским хозяйством. Пушкин изредка с ним переписывался во время своей холостой жизни, но писем Вульфа к поэту до нас не сохранилось ни одного. О Вульфе см. в заметке Пушкина (1831 г.) о холере (Соч. П. Мороз. VI, 534—535), а также предисловие и объяснения М Л. Гофмана к изданному им «Дневнику А. Н. Вульфа» за 1828—1831 г.г. («Пушк. и его соврем.», вып. XXI — XXII, 1915 г.), книгу Л. Н. Майкова: «Пушкин» (С.-Пб. 1899), где напечатаны извлечения из Дневника Вульфа, содержащие некоторые ценные сведения и о Пушкине, а также статью Б. Л. Модзалевского: «Поездка в Тригорское» («Пушк. и его соврем.», вып. I).
— Письмо Пушкина к Вульфу было написано одновременно с посланием к Языкову о«Издревле сладостный союз Поэтов меж собой связует»), на которое тот ответил тоже посланием: «Не вовсе чуя бога света...» (См. ниже, в письме № 126).
— Письмо Пушкина к Языкову, пересланное через Вульфа, до нас не сохранилось.
— О Языкове см. выше, стр. 389.
— Лайон — Лев Сергеевич Пушкин, брат поэта.
— Анахорет — отшельник.
— Анна Николаевна Вульф (род. 1799, ум. 1887), старшая сестра А. Н. Вульфа, умершая девицей; она питала к Пушкину симпатию, которая постепенно разрослась в страстную любовь (поэтом, однако, не разделенную); сохранилось несколько ее писем к Пушкину, писаных в 1836 г. (см. Акад. издание Переписки Пушкина, т. I); Пушкин упоминает о ней еще в своем Кишиневском письме от 17 июня 1821 г. (№ 25); ее характеристику см. в сборн. «Пушк. и его соврем.», вып. XXI — XXII, стр. 208.
— А. П. — Анна Петровна Керн, двоюродная сестра Вульфов; о ней см. ниже, при письмах к ней Пушкина; Вульф одно время был к ней неравнодушен и был в близких с нею отношениях; под старость он помогал своеЫ обедневшей кузине (см. Б. Л. Модзалевский, Поездка в Тригорское — «Пушк. и его соврем.», вып. I, его же книжку: Анна Петровна Керн. По материалам Пушкинского Дома, М. 1921, и «Пушкин и его соврем.», вып. XXI — XXII).
— В двадцатых числах сентября Пушкин писал бар. Дельвигу, посылая ему отрывок из «Евгения Онегина» для «Северных Цветов» 1825 г.; письмо это не сохранилось, и о содержании его можно лишь догадываться по ответу Дельвига от 28 сентября 1824 г. из Петербурга (Акад. из. Переписки, т. I, стр. 133—134).
96. П. А. Плетневу (стр. 91). Впервые напечатано вс«Русск. Стар.» 1884 г., т. 43, стр. 12, с неправильным отнесением к Н. В. Всеволожскому; полную транскрипцию черновика см. в конце IV тома; подлинник — в рукописи б. Румянц. Музея № 2370, л. 34. Датируется по соображению со временем разрешения цензурою 1-й главы «Онегина», увезенной Львом Пушкиным в ноябре 1821 г., а 29 декабря одобренной цензором к печати. В. Я. Брюсов (Полное собрание сочинений Пушкина. Со сводом вариантов... Т. I, ч. I. М. 1920, стр. 250) читает начало письма так: Ты издал дядю моего: Творец Опасного Соседа, Достоин очень он того, и т. д.
— О Петре Александровиче Плетневе см. выше, стр. 212—213 и 258—259. Он заведывал изданием Стихотворений В. Л. Пушкина, вышедших в Петербурге в 1822 г. (см. его письма к князю П. А. Вяземскому по этому поводу — Сочинения П. А. Плетнева, т. III, стр. 382—385).
—Ч«Покойная Беседа» — Шишковская Беседа Любителей Российского Слова, тогда давно уже прекратившая свое существование; В. Л. Пушкин, — «арзамасец» по своим литературным вкусам, — не состоял членом Беседы.
— Пушкин просил Плетнева заняться изданием 1-й главыЙ«Евгения Онегина», пригласив на совещание по поводу этого издания В. А. Жуковского, Н. И. Гнедича и бар. А. А. Дельвига. В письмах к Пушкину от 22 января, 7 февраля и 3 марта 1825 г. Плетнев давал поэту отчет об издании «Онегина», который вышел в свет 18 февраля.
— О Боратынском бар. А. А. Дельвиг писал Пушкину 10 сентября, что «у него готово полторы песни какой-то романтической поэмы»; это была поэма «Эда», о которой Пушкин, вероятно, и говорит; о ней он затем неоднократно справлялся в письмах к брату (№ 110, от 1 декабря 1824, и др.); она была напечатана лишь в 1826 году.
97. Н. И. Кривцову (стр. 91). Впервые напечатано в «Русск. Арх.» 1864 г., ст. 972—973; подлинник в Публичной Библиотеке, в альбоме дочери Кривцова — С. Н. Батюшковой (см. Отчет за 1892 г., стр. 211).
— В изданиях П. А. Ефремова (т. VII, стр. 91) и П. О. Морозова (т. VIII, стр. 81) настоящее письмо отнесено к декабрю 1823 г., по связи с упоминанием о Кривцове в письме Пушкина от 20 декабря 1823 г. к кн. Вяземскому (№ 70) с жалобою на молчание Кривцова; мы оставляем датировку, принятую в Акад. изд. Переписки, т. I, стр. 135.
— О Н. И. Кривцове и об его отношениях к Пушкину см. выше, стр. 195—196 и 296; в 1824 г. он был Воронежским губернатором; женат он был, с 1821 г., на Е. Ф. Вадковской, внучке гр. И. Г. Чернышева. Намекая на «аристократизм» своего друга, Пушкин имел в виду англоманство Кривцова, которым тот проникся в бытность свою в Англии, где пленился английским бытом и «жизнью в замках, которая казалась ему идеалом частного существования» («Русск. Арх.» 1890 г., кн. I, стр. 503). В 1824 г. он писал Пушкину письмо, но Пушкин получил его почему-то только в феврале 1831 г. и 10 числа писал Кривцову; «На днях получил я чрез Вяземского твое письмо, писанное в 1824. Благодарю, но не отвечаю».
98. Князю П. А. Вяземскому (стр. 91—92). Впервые напечатано в сб. «Старина и Новизна», кн. V. С.-Пб. 1902, стр. 13—14; подлинник (на бумаге без вод. зн.) был в Остафьевском архиве гр. С. Д. Шереметева.
— Пушкин отвечает на следующую записку (из Москвы) князя Вяземского — первую, полученную им в Михайловском:
«Вяземский, видя в Московских Ведомостях объявление о продаже нового издания Кавказского Пленника [объявление это было помещено Ольдекопом в № «Московских Ведомостей» от 1 октября 1821 г.], писал к Жуковскому, чтобы узнать, с дозволения ли Сергея Львовича и вследствие ли какой-нибудь сделки с ним прислал сюда свое издание Ольдекоп: Жуковский, переговорив о Дельвигом, отвечал Вяз., что никакой сделки нет и что продажа нового издания — беззаконная. Вслед за сим Вяз. послал за книгопродавцем Ширяевым, который отвечал ему, что Ольдекоп заплатил Сергею Львов. за право продавать свое издание. Спрашивается, которое из двух обстоятельств справедливо: если право не дано Ольдекопу, то пусть Александр Пушкин пришлет формальную доверенность на имя Василия Львовича или на имя Вяземского, для остановления продажи в Москве, или в данной доверенности кому-нибудь в Петербурге упомянет о 200 экземплярах, купленных от Ольдекопа московским книгопродавцем Ширяевым». — Письмо Пушкина и служит ответом на эту «деловую» записку Вяземского, который, и свою очередь, ответил Пушкину 6 ноября (см. ниже). — Еще ранее, 9 сентября 1824 г., Вяземский писал Жуковскому по тому же делу: «Ты вероятно знаешь, что Ольдекоп перепечатал беззаконно поэму Кавказского Пленника, что Сергей Львович протестовал, что продажа была остановлена и проч. Теперь прислали в Москву на продажу. Я писал о том Шаликову, который говорил Ширяеву, который сказал, что Сергей Львович сделался с Ольдекопом и позволил ему продавать свое издание. Узнай, сделай милость, сейчас от Сергея Львовича, правда ли это? Если же нет, то пусть он немедленно напишет мне предъявительное письмо, которым я воспользуюсь для удержания продажи. Не надобно же дать грабить Пушкина. Довольно и того, что его давят. Если Сергея Львовича нет в Петербурге, ни сына его Льва, то ты можешь узнать о деле от Гнедича или Плетнева и тотчас отписал (бы) мне, а я через Оболенского [Попечителя Московского Учебного Округа и Председателя Цензурного Комитета] все могу предварительно остановить продажу. Так как это дело не мое и не твое, то надеюсь, что нечего погонять тебя, и я уверен, что ты тотчас все сделаешь исправно» («Пушкин. Сборник П. И. Бартенева, вып. II, стр. 25). О «плутне» Ольдекопа см. выше стр. 290—291, 329 и 345.
— Письмо дяди поэта, В. Л. Пушкина, до нас не дошло.
— Кн. В. Ф. Вяземская вернулась из Одессы к мужу в Остафьево в середине сентября, письмо к ней Пушкина см. ниже (№ 99). Тотчас по высылке Пушкина из Одессы она писала своему мужу 4 августа, вспоминая про поэта: «...Я очень люблю читать твои письма. Сколько раз мы с Пушкиным читали их и рассуждали по их поводу. Бедный Пушкин хохотал, как ребенок, читая то письмо, в котором ты говорил, что безусловно должен итти спать после оглушительного предупреждения Четвертинского». 8 августа она говорила мужу, что очень досадует, что не может исполнить его поручения и рассчитаться с Пушкиным, «которого очень любила. Я напишу ему еще до отъезда своего из Одессы и перепишу ему то, что ты пишешь мне для него. Бедный несчастливец, какое существование будет он теперь влачить!» («Остаф. Арх.», т. V, вып. 2, стр. 140, 142).
— Французская фраза означает: «В ожидании повергни меня к ее ногам и скажи ей, что она — прелестная душа».
— Эпиграмма на гр. М. С. Воронцова известна еще и в другой редакции, рукописи которой не существует, но которая ходила по Одессе и была одною из причин ссылки Пушкина.
— «Цыганы» начаты были Пушкиным в Одессе в конце 1833 г. или в начале 1824 г.; отрывки из нее появились в «Полярной Звезде 1825 г.», в «Московском Телеграфе» 1825 г. (№ 11) и в «Северных Цветах на 1826 г.»; вся поэма целиком была издана отдельно в Москве в 1827 г.
— «Маленькое поминаньице за упокой души раба божия Байрона» — стихотворение «К морю» (см. выше, в письме № 89 и стр. 335), в которой Пушкин так вспоминал об английском поэте:
И вслед за ним [Наполеоном], как бури шум,
Другой от нас умчался гений,
Другой властитель наших дум.
Шуми, волнуйся непогодой:
Он был, о море, твой певец.
Твой образ был на нем означен,
Он духом создан был твоим:
Как ты, могуч, глубок и мрачен,
Как ты, никем неукротим...
— Бируков и Красовский — цензоры; см. выше, стр. 260, 305—306, 307, 328, 330.
— Брат Лайон — Л. С. Пушкин.
— Выше (стр. 349) было сказано, что когда, осенью 1824 г., незаконное Ольдекоповское изданиеп«Кавказского Пленника» появилось в продаже в Москве, князь П. А. Вяземский поспешил вступиться за права Пушкина и 9 сентября обратился с запросом к В. А. Жуковскому; последний, переговорив с Дельвигом, выяснил, что никакой сделки с Ольдекопом не было, и ответил в том смысле, что «продажа нового издания беззаконна», Ширяев же утверждал, что Ольдекоп заплатил С. Л. Пушкину за право продавать издание (Переписка, Акад. изд., т. I, стр. 135). Тогда Вяземский обратился с запросом к самому поэту, который и ответил Вяземскому 10 октября. — Получив ответ Пушкина с опровержением утверждения Ширяева, Вяземский написал, 27 октября 1824 г., А. И. Тургеневу новое письмо: «Я сейчас получил письмо от поэта Пушкина. Он жалуется на грабительство Одьдекопа и просит меня вступиться за это дело. Научи, что делать, к кому писать: к Милорадовичу ли, Шишкову? А лучше всего — сам похлопочи, только поскорее. Теперь у Пушкина только и оставалось, что деревенька на Парнассе, а если и ее разорять станут, то что придется ему делать? Вот письмо и от Сергея Львовича, которое растолкует тебе всю сущность дела. Неужели нет у нас законной управы на такое грабительство? Остановить продажу мало: надобно, чтоб Ольдекоп возвратил уже вырученные деньги за проданные экземпляры... Повидайся с Дельвигом, который также знает это дело, и пусть он напишет Пушкину, что дело к тебе перешло... Сделай милость, управься скорее и решительнее с Ольдекопом». — Тургенев переговорил с Дельвигом, и тот обещал побывать у Ольдекопа: «Я поручил ему», писал Тургенев кн. Вяземскому 1 ноября, «постращать его жалобою начальству, если он где служит и если он, хотя экземплярами, не согласится заплатить за убыток. Ольдекоп сам нищий. Что с него взять? Я велел сказать ему, что буду на него жаловаться. Авось, страх подействует там, где молчит совесть».
(«Остаф. Арх.», т. III, стр. 86—87 и 90). Дальнейший ход дела см. в письме Пушкина к кн. Вяземскому от 29 ноября (№ 107) и в объяснениях к нему, а также в статье Ю. Г Оксмана: «Нарушение авторских прав ссыльного Пушкина в 1824 г. (По неизданным материалам)» — в сборнике: «Пушкин. Статьи и материалы. Под редакцией М. П. Алексеева», Одесса. 1925, стр. 6—11. Ср. еще письмо Пушкина к бар. Баранту от декабря 1836 г., опубликованное М. Л. Гофманом в сборнике «Недра», кн. 3-я, М. 1924, стр. 171—177.
— На это письмо Пушкина, полученное 27 октября («Остаф. Арх.», т. III, стр. 86), кн. Вяземский ответил Пушкину письмом от 6 ноября (ср. ниже, при объяснениях к письму № 107).
99. Княгине В. Ф. Вяземской (стр. 96—97). Впервые напечатано: в переводе — в книге П. В. Анненкова «Пушкин в Александровскую эпоху», С.-Пб. 1874, стр. 269, с подлинника — в «Русск. Стар.» 1884 г., т. 43, стр. 13—14, и в «Русск. Арх.» 1884 г., кн. II, стр. 191; полную транскрипцию черновика см. в конце IV тома; подлинник — в рукописи б. Румянц. Музея № 2370, л. 34 об. — 35.
Перевод: «Прекрасная и милая княгиня Вера, прелестный и великодушный друг! Не буду благодарить вас за ваше письмо: слова были бы слишком холодны и слишком слабы, чтобы выразить вам мое умиление и мою признательность. Вашей нежной дружбы было бы достаточно для всякой души менее эгоистической, чем моя. Она одна утешает такого, каков я, во многих моих горестях и одна могла утешить бешенство скуки, которая снедает мое глупое существование, — вы желаете знать его, это глупое существование. То, что я предвидел, сбылось. Мое присутствие среди моего семейства только удвоило мои горести, и без того достаточно существенные. [Правительство имело гнусность предложить моему отцу быть орудием преследования]. Меня попрекают моею ссылкою, считают себя вовлеченными в мое несчастие, утверждают, что я проповедую атеизм сестре — небесному созданию — и брату, потешному юнцу, который восторгался моими стихами и на которого я, всеконечно, нагоняю скуку. Богу известно, помышляю ли я об этом. Отец мой имел слабость принять на себя роль, которая поставила его во всяком случае в ложное положение по отношению ко мне. От этого происходит то, что я провожу верхом и в полях все время, что я не в постели. Все, что напоминает мне море, наводит на меня грусть, шум падающего ручья причиняет мне в буквальном смысле слова боль; думаю, что хорошее небо заставило бы меня плакать от ярости, но слава богу: небо у нас сивое, а луна — точная репка. Что касается моих соседей, то сперва я давал себе труд только не принимать их; они не надоедают мне; я пользуюсь среди них репутацией Онегина, — и так я пророк во отечестве своем. По части общества я часто видаюсь с одною доброю старою соседкою, слушаю ее патриархальные разговоры; дочери ее, довольно дурные во всех отношениях, играют мне Россини, которого я выписал. Я нахожусь в наилучшем, какое только можно себе представить, положении для того, чтобы окончить мой поэтический роман, но скука — холодная муза, и поэма моя совсем не подвигается; вот, однако, строфа, которою я вам обязан; покажите ее князю Петру [Вяземскому]; скажите ему, чтобы он не судил о всем по этому образчику. — Прощайте, уважаемая княгиня, я в грусти — у ваших ног. Не показывайте этого письма, как только тем, кого я люблю и которые интересуются мною по дружбе, а не из любопытства. Ради бога, одно слово об Одессе, о ваших детях. Советовались ли вы с доктором Мили? Что делает он и что Мими? — Князь...»
— Судя по положению в тетради № 2370, письмо это написано было в первой половине октября и представляет собою, очевидно, то письмо, о котором Пушкин говорит кн. Вяземскому в письме от 10 октября (№ 98): «немедленно буду к ней писать», а в письме к брату № 106 спрашивает: «Что письмо мое к К. В. Ф.?».
— Письмо кн. Вяземской к Пушкину, о котором он говорит, до нас не сохранилось; оно было послано Пушкину княгиней еще из Одессы, через
Псковского губернатора, между 9 и 25 августа («Остаф. Арх.», т, V, вып. 2, стр. 142 см. ниже, в примеч., стр. 370, в письме к Пушкину князя Вяземского от 6 ноября 1824 г.).
— С. Л. Пушкин получил предложение Псковского губернатора Б. А. Адеркаса принять на себя надзор за сыном после того, как И. М. Рокотов (см. выше, стр. 346) отказался от этой обязанности; о согласии С. Л. Пушкина Адеркас извещал маркиза Паулуччи рапортом от 4 октября, в котором писал, что «по прибытии... коллежского секретаря Александра Пушкина и по отобрании у него подписки и по сношении о сем с родителем его, г. статским советником Сергеем Пушкиным, известным в губернии как по его добронравию, так и по честности, и который с крайним огорчением о учиненном преступлении сыном его отозвался неизвестностию, поручен в полное его смотрение с тем заверением, что он будет иметь бдительное смотрение и попечение за сыном своим» («Русск. Стар » 1908, № 10, стр. 113: Отч. Публ. Библ. за 1900 и 1901 г., С.-Пб. 1905, стр. 232). Однако, уже в ноябре Пушкин-отец должен был отказаться от обязанности наблюдать за сыном.
— Говоря, что его считают Онегиным, Пушкин имел в виду V строфу 2-й главы «Евгения Онегина» (которая была написана в конце октября 1823 г. еще в Одессе):
Сначала все к нему езжали;
Но так как с заднего крыльца
Обыкновенно подавали
Ему донского жеребца,
Лишь только вдоль большой дороги
Заслышат их домашни дроги, —
Поступком оскорбясь таким,
Все дружбу прекратили с ним:
«Сосед наш неуч, сумасбродит;
«Он фармазон; он пьет одно
«Стаканом красное вино...» и т. д.
— Обвинения Пушкина в безбожии, очевидно, служили отголоском его письма, перехваченного на почте (см. выше, № 77).
— Сестра Пушкина — Ольга Сергеевна, которой в это время было уже 26 лет; брату Льву Сергеевичу шел тогда 20-й год.
—Ч«Добрая старая соседка» Пушкина — помещица с. Тригорского Прасковья Александровна Осипова, рожд. Вындомская, по первому браку Вульф (род. 23 сентября 1781, ум. 8 апр. 1859), через Надежду Осиповну Пушкину, мать поэта, бывшая в свойстве с ним; ей было в это время всего 43 года; незадолго до приезда поэта в Михайловскую ссылку она вторично овдовела (ее муж, ст. сов. Иван Сафонович Осипов, умер 5 февраля 1824 г.) и жила в Тригорском с многочисленной семьею, состоявшею из 8 человек детей: Алексея (род. 1805, в 1822—1826 гг. студент Дерптского Университета), Михаила (род. 1808, ум. 1832), Валериана (род. 1812, ум. 1845), Анны (род. 1799; см. выше, ее приписку в письме Пушкина на № 95) и Евпраксии (род. 1810, ум. 1883; с 1831 г. за бар. Б. А. Вревским) Вульфов, падчерицы Александры Ивановны Осиповой (ум. 1864; по мужу Беклешова; см. письмо к ней Пушкина от середины сентября 1835 г.) и дочерей от брака с И. С. Осиповым: Марии (род. 1820, ум. 1895) и Екатерины (род. 1823, ум. после 1908 г.; была замужем за В. И. Фоком). По выражению Анненкова, семейство Осиповой «действовало успокоительно на Пушкина. Он встречал в нем и строгий ум, и расцветающую молодость, и резвость детского возраста. Усталый от увлечений первой эпохи своей жизни, Пушкин находил удовольствие в тихом чувстве и родственной веселости: грациозная гримаса, детская шалость нравились ему и занимали его» (Материалы, С.-Пб. 1873, стр. 115). — Осипова, по словам М. И. Семевского, «с давнего времени была весьма близка к семейству С. Л. Пушкина, но Александра Сергеевича, кажется, узнала только с первого года по выходе его из Лицея. Молодой Пушкин скоро привязался к другу его семейства, и эта привязанность обратилась в чувство глубокой и искренней дружбы с того времени, когда поэт наш, летом 1824 г., водворен был на жительство в Михайловском или (как он любил ошибаться, называя свое местопребывание) в Тригорском. Вместе с привольем вполне обеспеченной жизни он находил в семействе г-жи Осиповой людей, вполне ему сочувственных, понимавших изящное во всех его проявлениях, добрых, веселых и умных... И сама хозяйка, и ее дети любили Пушкина, как брата, как самого дорогого друга. Пушкин платил теми же чувствами любви и дружбы, и они прекрасно выражены им в письмах к Прасковье Александровне. Пушкиь никогда ее не забывал: он обращался к ней во все переходы своей коловратной жизни с 1824 г. и с полным чистосердечием поверял ей, незадолго еще до своей кончины, всю горечь судьбы своей» («Русск. Арх.» 1867 г., ст. 119—120). П. И. Бартенев высказывается в том же смысле, говоря, что во время ссылки «поэт нашел себе нравственное убежище у П. А. Осиповой, которая, вместе с Жуковским, сумела понять чутким, всеизвиняющим сердцем, что за вспышками юношеской необузданности, за резкими отзывами сохранялась во всей чистоте не одна гениальность, но и глубокое, доброе, благородное сердце и та искренность, которая и доселе дает его творениям чарующую силу и власть над людьми» («Русск. Арх.» 1872 г., ст. 2362). П. А. Осиповой Пушкин посвятил свои «Подражания Корану» и стихотворения: «Простите, верные дубравы», «Быть может, уж не долго мне» и «Последние цветы»; Анне Николаевне Вульф — шутливое четверостишие: «За Netty сердцем я летаю», а Евпраксии Николаевне — тоже шутливое пятистишие «Вот, Зина, вам совет: играйте»... и стих.Т«Если жизнь тебя обманет»; А. И. Осиповой — стих. «Признание». — Биографию П. А. Осиповой и сведения о ее семье см. в статье Н. Н. Кашкина «Род Вындомских» — «Родословные разведки», т. II, С.-Пб. 1913, в статьях: «Поездка в Тригорское», Б. Л. Модзалевского («Пушк. и его совр.», вып. I) и «Прогулка в Тригорское», М. И. Семевского («С.-Пб. Ведом.» 1866 г., №№ 139, 146, 157, 163, 168 и 175), книгу Л. Н. Майкова: «Пушкин», С.-Пб. 1899, и работу М. Л. Гофмана: «Дневник А. Н. Вульфа» — «Пушкин и его соврем.», вып. XXI — XXII, стр. 205—208.
— О композиторе Россини см. выше, стр. 284, 290. В Тригорском до 1918 г. сохранялось старинное пианино, на котором дочери Осиповой играли Пушкину. Теперь дом в Тригорском и все, что в нем было, кроме пианино, — сожжено во время революции; спаслось только то, что ранее было передано владелицею усадьбы, бар. С. Б. Вревскою, в Пушкинский Дом Академии Наук.
— Поэтический роман или поэма Пушкина — «Евгений Онегин»; какую строфу посылал Пушкин княгине Вяземской, догадаться не можем.
— Мими — быть может, маленькая семилетняя графиня Гурьева, хворавшая во время отъезда Пушкина из Одессы и вскоре затем умершая, к большому горю кн. В. Ф. Вяземской; Пушкин еще позже спрашивал о ее здоровьБ в письме к Д. М. Княжевичу (№ 109 и ниже, примечания, стр. 373); а может быть ее сестра, шестилетняя графиня Мария Александровна (род. 20 июля 1818, ум. 31 января 1890), впоследствии княгиня Куракина.